МЕГАПОЛИС  20 обвинений Мегаполису

Прошлогодний реюнион Мегаполиса стал весомым конрткультурным событием: спустя 14 лет молчания группа выпустила альбом "Супертанго", на голову выше всего предыдущего материала команды; альбом вышел в мае 2010 года на CD и в Сети, а в начале 2011 года виниловое "Супертанго" было издано группой по доверительной схеме. Все это время "Мегаполис" готовился к большому концерту: бэнд Олега Нестерова уже более десяти лет не выступал перед широкой публикой.
Для концерта в Доме музыки "Мегаполис" подготовил специальную программу, в которую вошли самые значимые старые песни, весь "Супертанго" и новый материал. При этом на вопросы о будущем группа по-прежнему отвечает туманно.

Звуки приготовили Мегаполису 25 обвинений - по одному на каждый юбилейный год. В беседе с главредом Звуков Олег Нестеров снял пять обвинений, а остальные опроверг... и подтвердил.

Звуки.Ru: По общему впечатлению, сейчас возвращается полуперестроечное тревожное время, перехдящее в ранние бандитские 90-е. Если посмотреть через призму вашего реюниона на то, с чего вы начинали, то понимаешь, что вы вернулись с принципиально другим материалом. И этот материал далеко не так благостен, как в те 80-е и 90-е. Ведь тогда на московской сцене вы выделялись именно тем, что пели нарочито радужную, солнечную лирику со спокойными, расслабленными текстами. А сейчас вы вышли с материалом, который очень четко резонирует с социокультурным контекстом. Мне интересно, как ты сам это видишь? Как вы звучали тогда, как выглядел общий контекст в 1987-м?
Олег Нестеров: Соня, я бы разделил эти два периода. Конец 80-х – это чистая неоромантика с политическим уклоном, потому что все тексты Бараша - паноптикум, который мы переделали в музыку.
Ты говоришь, что тексты были мягкими и пушистыми. Его тексты всегда были достаточно жесткими, а музыка была отстраненная и рефлексирующая. В этой перпендикулярности каракатица сползла в подпольный рынок с начала 80-х, где и задержалась. Так продолжалось до 1989 – 90 годов, когда нам стало скучно резонировать в плане пост-романтики. И мы ушли в пост-политику с лирикой Васко Попы, когда мажор иногда был грустнее, чем минор. Мы для себя определили это как пост-минор. И дальше 92 года – это лирика в чистом виде, новая искренность, романтика "Женского сердца".

Звуки.Ru: А как же "Пёстрые ветерочки"?
Олег: "Пёстрые ветерочки" - пост-минор, пост-политика, такая штука, когда мы только "отлипли", когда митинги и трибуны перестали нас интересовать. Перестали у нас быть песни про радости труда. Мы ушли во внутреннее погружение с разными знаками: то мы погружались больше, то меньше, то точнее, то не точнее, то более обязательная музыка, то менее. В принципе, Мегаполис стал необязательным явлением: если не хочешь - не слушай и ничего в твоей жизни не случится.

Звуки.Ru: Именно эта необязательность - Обвинение номер 1, которое предъявляли в те годы твоей группе. Как можно петь про яйца дрозда, когда за углом находятся Шевчук и Кинчев, которые говорят "Мы вместе" и строят пирамиды из людей?
Олег: С одной стороны, меня это заводило, с другой стороны мы были... Вот знаешь, про девушек некоторых говорили в свое время: "динамщица" - заводит, а как до дела доходит, сразу в кусты.
И поведение Мегаполиса в тот период - чистое динамо: запустили, а к следующему альбому все уже по-другому. Какая пост-политика? Уже пошла новая искренность, потом 93 г. – деконструктивизим. В общем, не "Карл-Маркс-Штадт", не ухватишь! Только захочешь полюбить, а она пришла в другом парике, в платье на молнии и босоножках. Думаешь: когда же, в конце концов, она будет более вменяемой, чтобы отдаться, и я ее и полюблю. Оглядываясь назад, по моим ощущениям мы всячески запутывали следы: уводили к ложным целям ложными песнями. С одной стороны нам очень нравилось нравиться, а с другой стороны мы сделали все, чтобы отпугнуть народную любовь.

Звуки.Ru: Bы делали это сознательно?
Олег: Сознательно. Первое, что я научился делать, это писать хиты – "Сумасшедшие москвички", "Рождественский романc"... У меня это получалось легко. А что легко получается, меньше всего ценишь. Не хотелось эти хиты тиражировать и делать из них универсальный рецепт: сегодня эскадрон, завтра есаул, послезавтра и т.д. Не хотелось сериала, а хотелось 99 жизней в одной. "Мегаполис" – это точно несколько жизней внутри этих 25 лет, которые мы прожили. И закончилось все тем, чем и должно заканчиваться – я, конечно, надеюсь, что все еще не закончилось, мы имеем в виду промежуточный итог – с альбомом "Супертанго", когда пришло понимание, что если не хочешь нравиться, то можно не нравиться. Можно быть, а не казаться.

Звуки.Ru: Обвинение номер 2. Это состояние неопределенности и неконкретики – именно то, что подрыло Мегаполис изнутри. Это как с известными брендами: нет вопроса, на который отвечает твой бренд, твоя группа. Мегаполис, с моей точки зрения, всегда был очень неконкретен, непредметен.
Олег: Неконкретен, необязателен, аморфен. Непонятно, за что его любить. Но было время, когда мы стали любимой группы московских студентов. Наконец-то нас идентифицировали. К концу 93-го года пошла движуха. Это сразы отловили деятели музыкальной индустрии и сказали: "Вы сейчас сможете стать "ого-го"!".

Звуки.Ru: Кто вам в тот момент помогал?
Олег: Например, Саша Морозов. Он меня к себе вызвал и говорит: "Можно поработать вместе, потому что у вас сейчас есть шанс стать известными... Динамика видна, тренд – налицо, сделайте еще один шаг". Но вместо того, чтобы спокойно делать еще один шаг после альбома 93 года, самого коммерчески успешного, мы сделали такой ответ для наших лучших друзей: для Троицкого, для Нади Соловьевой, для Морозова. Причем, Морозов первый понял, что ничего не отобьется. Поехали в Германию с бюджетом в 250 тысяч долларов. И когда привезли запись, Надя Соловьева сказала: "Что это, вы саундтреки какие-то привезли?". Мои друзья вообще сказали: "лег, а кто поет у вас?". А это я тогда начал брать уроки вокала и спел большинство песен не своим голосом. Мне стыдно за некоторые песни, которые я спел на "Грозе в деревне".

Звуки.Ru: Гроза в деревне" - это типичный постмодернизм.
Олег: По музыке там все нормально. Я имею в виду только вокальную подачу. Я попал в руки педагога и выполнял ее требования. В общем не нужно было никаких требований выполнять. Я спел пластинку, все хорошо.
Мы бежали от "Карл-Маркс-Штадта". На этом альбоме были песни "Я - Весна", "Высоко Вдали",- все, что угодно. Но стрельнула юморетка на немецком языке. Стрельнула так, что мы были приговорены до конца жизни. Мы стали именно такими, превратились в клоунов. Мы хотели от этого "Карл-Маркс-Штадта" очень далеко убежать, нам было уже по 33, мы ехали в Германию записывать, как сказал Александр Бараш, "панический полдень в Древней Греции" - когда Пан играет на флейте, время замирает. Вот у нас тоже был панический полдень. У нас тоже время замерло. Никаких песен с припевами. Но и тут судьба нам улыбнулась и подкинула еще один козырь в виде песни "Звездочка" - без припева, в 12 или 13 частях. И только она завоевала золотой граммофон "Русского радио", добралась до первого места радиостанции "Европа Плюс".

В принципе, на сегодняшний момент это - самая играемая песня Мегаполиса на радиостанциях. Но, тем не менее, мы не стали тем, кем предполагал Морозов. Эстафетную палочку у наших коллег не переняли.

Звуки.Ru: У Морозова вообще не было ни одного успешного открытия. Он хорошо коллекционировал, он собирал отлично – "Легенды русского рока", ПСС Пугачевой, полное собрание Песняров и Кино...
Олег: Значит, мы продолжали тренд.

Звуки.Ru: Вы стали частью гербария. Обвинение номер 3 логично вытекает из первого и касается "Грозы в деревне". Это была первая в России заявка на то, что форматная группа начинает делать серьезный, интересный продукт контркультурного плана. И на это очень рассчитывал контркультурный истеблишмент. Но вы умудрились показать фигу и этим прекрасным людям.
Олег: Мы просто перестали записывать пластинки…

Звуки.Ru: Именно. Это был тот случай, когда вы могли уйти в подполье и стать продуктом "не для средних умов", но...
Олег: Даже не то чтобы в подполье, а в такое золотое коммерческое подполье, в котором Аукцыон, который вроде бы подполье, но собирает битки, хорошо очень стоит...

Звуки.Ru: Именно об этом я и говорю! Вы могли бы быть третьим китом русского авангарда (не в музыкальном значении авангарда), как Аукцыон и Вежливый отказ. Вы бы там смотрелись очень органично. Но это позорное бегство свело все на нет. Как вы могли?!
Олег: Соня, подожди, это не бегство и не позорный уход, это - Великая Музыкальная Аскеза! Все было уже ясно и материала было много, и понятно, как технологически этот материал сделать в студии и играть на концерте, но по каким-то внутренним причинам мы уже прожили эту жизнь, прокрутили до самого конца, отыграли все будущие концерты, записали в этом плане "Грозу в деревне – 2", "Грозу в деревне – 3" и так далее. И стало не то чтобы скучно, но... Я не знаю, что у меня внутри происходит, но меня это перестает интересовать.
Мы сели на лавку с Габолаевым и приняли, фактически, постриг. Мы отставили гитары в стороны и стали, извините, подтирать какашки за детьми, которые никому не были нужны. К примеру, Маша Макарова, которая мыкалась полтора года в Москве. Она обошла всех, и все ей сказали "до свидания". Или Найк Борзов, который к тому времени выпустил 3 альбома и тоже никому не был нужен. Или группа Ундервуд, которая с портвейном приехала – два врача с опереточными песнями. Мы сели... и мне до сих пор непонятно, что больше было в этом 14-летнем молчании: либо я делал свою карьеру и развивался как продюсер, либо все-таки я учился как артист. И пока я этого не понял, я не сделал следующий шаг и не выпустил "Супертанго". И в последнее время мне кажется, что все эти продюсерские дела… Да, конечно, были успешные проекты, кое чего я умею в этом плане. Но для меня важнее… Вот эта моя Великая Музыкальная Аскеза была именно в том, чтобы стать артистом. Каким я тогда еще по большому счету не был.

Звуки.Ru: Тогда Обвинение номер 4: сколько будет 25 минуc 14?
Олег: Я тебе расскажу. Из этих 25 лет мы только 11 вели активную... Нам-то всего!!! Мы же в анабиозе лежали. То есть мир старел, мы летели на космическом корабле, вернулись молодыми. Нам же сейчас - 11! Соня, ты возвращаешь нам целую жизнь! Нас "Ундервуд" старше – им 15. Я бы на концерте "Ундервуда" и вижу, что они нас старше по всем показателям. Но это и хорошо, и плохо.

Звуки.Ru: То есть ты внутренне согласен с тем, что это стояние было стоянием.
Олег: По сути, это была кругосветка. Или космическое путешествие. Чтобы сохраниться. Заснули, проснулись, Земля ушла лет на 30 вперед "по гнусной теории Эйнштейна", как пел Высоцкий. И мы полные сил, как морячки возвращаются…

Звуки.Ru: И ты надеешься, что девушка на пирсе ждала вас все это время?..
Олег: Но она должна быть каменным изваянием, чтобы остаться такой же красивой, как тогда. Так в чем обвинение? Что мы называем себя старичками, хотя значительно моложе, чем… Группа у нас вообще очень молодая. Все только начинается.

Звуки.Ru: Значит, обвинение принимается?
Олег: Да. Я это чувствую. Такое прямое продолжение, потому что сразу возникла идея следующего альбома Мегаполиса. И хотя этот был последним по формальным и неформальным признакам, потому что чтобы еще подобное написать, надо еще лет 15 подождать, но никто не говорит, что следующий альбом у нас должен быть после последнего… Сейчас же, если брать великие космические одиссеи, то один год, то другой. То есть мы выступим явно, явно… Это явно будет нулевой эпизод.

Звуки.Ru: Сиквелы, приквелы…Чтобы еще раз всех запутать.
Олег: Всех запутать – наша главная задача.

Звуки.Ru: Хорошо, Обвинение номер 5. Самое типичное, я не знаю ни одной группы, которая при реюнионе не столкнулась бы с ним. Бабло закончилось?
Олег: Если бы шаг был хотя бы в пять лет, то можно было бы серьезно относиться к этому обвинению. Но за 14 лет родилось другое поколение. За 14 лет мы просто забыли что это такое – зарабатывать как артист. И никогда к этому делу серьезно не относились. Мы забыли, что это такое - всерьез рассчитывать на это. И помогает нам поддерживать ощущение новых и прекрасных любителей.
С моей точки зрения, это - тренд современности, когда люди перестают увязывать свой талант с его коммерциализацией. Ты думаешь о самом важном, что у тебя есть в жизни, а потом это тебя либо кормит, либо нет. Но, в принципе, от этого счастливее или несчастнее ты не становишься. Может быть шанс, что это начинает тебя кормить, ты к этому привязываешься, на это подсаживаешься, начинаешь каждый год удовлетворять свой многомиллионный гарем. Но какая тут любовь, если удовлетворять миллион человек? Это - быть производителем на скотоферме. Обвинение не принимается - слава богу, на Мегаполисе мы деньги не зарабатываем. Сколько приходит, столько приходит. Но всерьез мы на эти деньги не собираемся жить. Это прекрасный дополнительный бонус. Это лотерейные билеты, которые мы тянем один за другим.

Звуки.Ru: Обвинение номер 6 логично вытекает из всех предыдущих. Давай поговорим про авторский институт. Ты его видишь, как продюсер, как музыкант. Логично предположить, что ты хорошо знаешь ходы и выходы и можешь группе для своей группы искать более выгодную судьбу, потому что знаешь куда занести и т.д. Ты используешь какие-то специальные ухищрения и технологии при раскрутке собственной группы, или вообще этим не занимаешься?
Олег: Конечно, занимаюсь. В первую очередь это социальные сети и, конечно, Facebook. Второй мой любимчик – kroogi.com, где мы сделали доверительную схему и собрали на винил. И тема пошла. И я Арии говорю – они пришли ко мне на передачу еще прошлым летом, у нас еще ничего не началось: "Ребята, у вас фанатская база такая, что вас отправят на лучшую студию в Лондоне. Вам ничего не нужно. Киньте клич, есть посредническая структура, прекрасный магнит – кошелек в лице Кругов, который может аккумулировать это все". И все работает.
Что касается Фейсбука, то он растет, видоизменяется. Он уже совсем, не то, что совсем, он во многом другой, чем год назад, когда я начал туда писать. Мы там встречаемся с не променявшей нас ни на что трепетной аудиторией – тех, кого нам не удалось обмануть, бросить, продинамить, сбить с панталыку. Таких людей оказалось больше, чем я думал. Я думал, что наша фанатская база ничтожна. Но все-таки это не так.

Звуки.Ru: Очень странно, что ты так думал. Ностальгия – двигатель торговли.
Олег: Мы же мальчики необязательные. Ты парочку определений дала справедливых. Это - такого рода необязательная ностальгия. Как была Херши-кола в 90-е. Вау, Херши-кола, вкус победы. Мило. Ну, и что? Что я, ради Херши-колы пальцем о палец хотя бы шевельну? У меня было ощущение, что Мегаполис – это такая Херши-кола, никому не нужная. Может быть, я чересчур критичен.

Звуки.Ru: Запишем это в еще одно обвинение. Обвинение номер 7 - недоверие собственной публике.
Олег: Благодаря Фейсбуку я понял, что те люди, которые нас любят, - это очень специфическая аудитория. Они нас любят втихаря и поодиночке. И благодаря Фейсбуку все это находится, мы начинаем жить в общем пространстве, может быть, впервые после того, как Мегаполис был любимой группой московских студентов.

Звуки.Ru: То есть это выросшее студенчество 90-х?
Олег: И да, и нет. На концертах у меня впечатление, что это выросшее то студенчество и совсем молодняк – модная молодежь. Какого-то срединного звена не хватает. Либо это читатели журнала «Афиша» и кто-то еще и люди далеко не юного возраста. Вот я их вижу на своих концертах. Они как-то уживаются и делят нас между собой.

Звуки.Ru: Обвинение номер 8. Почему в твоей музыке сейчас появилась нота отстраненного сожаления? И сожаления о чем? Это постоянный, общий для всего альбома мотив. Или, может быть, это лирика Бараша сказывается?
Олег: Это не сожаление. Конечно, лирика сказывается. Самое удивительное, что мы подошли к этому промежуточному финишу… Потому что полтинник. Хотя это еще не самый мерзкий возраст. Самый мерзкий возраст для мужика - это 40.

Звуки.Ru: И ты в это время молчал.
Олег: У меня тогда была другая идея в лице молодежи. Это не декадентство, не саморефлексия. Это нормальное отстранение, отлет. Когда ты смотришь на свою жизнь немножко со стороны и улыбаешься. Когда ты летаешь над собой и думаешь: вот мальчик какой, интересно, что сейчас будет с ним, как же отреагирует на эту жизненную коллизию. Его убивают, а ты смотришь сбоку, как очень интересный и хороший фильм.
Одновременно он очень светлый и по-мужски нежный, очень откровенный и интимный. И мужчины в двух местах плачут над этим альбомом.

Звуки.Ru: В каких местах? Я буду ставить их знакомым мужикам.
Олег: Зачем я тебе буду раскрывать? В конце "Одиночки" и второй трек, на котором плачут, "Раны на стекле". Не говори. Это секрет. Хорошо, что ты это прочитала. Хорошо, что ты в музыке это увидела.

Звуки.Ru: Этот процесс вскрытия... У тебя не возникает ощущения, что ты собственную жизнь начинаешь препарировать?
Олег: По-другому не получается. По большому счету, на кону - всегда твоя жизнь. О чем пишет поэт, всегда сбывается. Поэтому все это знают и понимают. Поэтому нам было жутковато, когда мы были в процессе. Не то что жутковато - нам было очень сладко, потому что все уже произошло. Все уже отлетело, отлипло. Смотришь на это со стороны. Тебя уже, в общем-то, не существует. Это твое последнее высказывание. Главная задача – поставить точку.

Звуки.Ru: Ты воспринимаешь это как последнее?
Олег: В тот момент воспринимал. Никакой игры не было. В принципе, этот прием очень часто эксплуатируется.

Звуки.Ru: И это было Обвинение номер 9!
Олег: Но я-то проживаю свою жизнь в первый раз. Я за Есенина и Маяковского не отвечаю. И когда мне об этом сказали, я впервые задумался, что есть в мировой художественной практике такой мощный прием – чтобы говорить правду, одной ногой нужно стоять в могиле.
Потому что самую верную систему координат дает ощущение последнего дня, последнего сказанного слова. Потому что иначе мы очень сильно с этой жизнью связаны, разными частями тела и души в нее интегрированы. И кто-то за веревочки тянет, система координат всегда блуждает: где ближе к правде, где дальше.
У меня это произошло случайно. Просто так в жизни случилось. Я себе не говорил: а сделаю-ка я… И Бараш тоже себе не говорил. У него тоже была такая же жизненная ситуация. Мы как-то совпали. Мы лет десять совпадали. Мы шли параллельными курсами. Мы не очень много общались. И потом как-то - раз, и поперло.

Звуки.Ru: Я тут недавно перечитывала твое интервью в журнале "Птюч", которое ты давал Шулинскому.
Олег: Шулинскому - это 99-й год?

Звуки.Ru: Да, это конец 90-х. И посередине этого интервью было гигантское "меня прет", но при этом тогда в твоей музыке никакого "прет" не ощущалось. Обвинение номер 10.
Олег: Тогда не было никакой музыки. Мы вообще ничего не делали. И Шулинский нас откапывал из-под земли. Мы тогда только продюсировали, и даже разговоров не вели о том, чтобы что-то записать или сыграть.

Звуки.Ru: Ты в этом интервью транслировал что-то, чего на самом деле не было?
Олег: Меня перло от всего. От того, что я делал в музыке. Не как артист, а просто как человек, занимающийся музыкой. Как продюсер. Как единственный человек на земле, который знает, как записывать музыку. Записывать музыку далеко не так просто, как может показаться. Оно рядом - и его нету. Чтобы это чудесное, которое возникает и тут же исчезает, зафиксировать и сделать все, чтобы это произошло в этом месте, с этими людьми и так далее - это практически колдовская профессия. Поэтому там нужно больше колдовать, нежели заниматься маркетингом. И меня перло.

Звуки.Ru: А когда на сцене стоял, тебя перло?
Олег: Конечно, перло. Но тогда было слишком много рефлексии и отстраненности. В конце 80-х это такая неоромантика, гробовой голос (поет, изображая гробовой голос). Холодный как рыба. Это Нестеров на сцене в конце 80-х - 90-х.

Звуки.Ru: Ты в себе это культивировал сознательно?
Олег: Я по-другому не умел. Мне казалось - вот оно, лучшее. "Вот так и должно быть",- думал я. Все же думают, что так и должно быть. Именно так я должен выглядеть под прицелом фотообъектива, фотографируясь на визу, именно такое должно быть мое лицо. А потом смотрим - ой!..

Звуки.Ru: Обвинение номер 11 - вопрос культурного экспорта.
Твое тяготение к немецкому языку и немецкой культуре известно. Твои работы с Капеллой берлинских почтальонов – это то, за что мы все снимаем перед тобой шляпу. Но почему это советско-немецкое творчество всегда носит характер импорта? Почему ты не показываешь на Западе советскую музыку 20-х годов, а немецкую - здесь?
Олег: Ты знаешь, я недавно наконец-то понял, в чем дело. Это не немецкий родильный дом в Лефортово, не немецкая специальная школа, не жизнь в немецкой семье в Дрездене. Ничего это не могло так повлиять. Так совпало. А повлиял, наверно, мой должок. Я задолжал Германии в прошлой жизни. Что-то сильно задолжал. Моя прошлая жизнь протекала в городе Мейсене. Когда в 1975-м году я по улочкам этого города шел, ребенком, я это понял. Не веря, не подозревая ни о какой эзотерике, я это понял, что я здесь уже был. Но я втихаря от учителей это скрыл, что я немецкий вспоминаю. Я этот должок в этой жизни отдаю. У каждого своя судьба. Это часть моей миссии. У меня есть самая главная миссия, а есть менее главные, но не менее ответственные. Я такой прекрасный амбассадор Германии. При Сталине меня бы расстреляли. Через год – полгода.

Звуки.Ru: А что у вас с Капеллой происходит? Вы общаетесь?
Олег: Мы сейчас готовим музыкальный спектакль "Большая свобода № 7". Музыкальный спектакль в стилистике кабаре. Мы будем выступать 10 июня в клубе Мастерская. И едем на Пилораму в конце июня, мы даем это на театральной площадке для диссидентов Пермского края, и московских тоже. В конце концов мы этот спектакль запишем по той же технологии, по которой писали музыку в те годы: на один микрофон Neumann, на приборы Telefunken, на старые магнитофоны, которые есть в Москве. На сцене старого московского ДК, который построен в 1937 году.

Звуки.Ru: На Яузе, наверно?
Олег: Все тебе расскажи! А вообще, если говорить об имидже, ты могла бы меня поострее уколоть. Германия - это не самое острое.

Звуки.Ru: Хочешь поострее - хорошо. Обвинение номер 12, по имиджу. Сложилась очень интересная история: те группы, которые пошли по сегменту "ОМа" и "Птюча", сейчас фактически перестали существовать. С другой стороны, все их истории были яркими. У тебя на этом фоне до неприятности благостный имидж.
Олег: Это скорее гигантский минус, чем плюс. Такая сахарная пудра. Хочется дать по шее.

Звуки.Ru: Это очень провоцирует.
Олег: Это очень провоцирует. И, естественно, многим не нравится. В первую очередь многим не нравится именно это.

Звуки.Ru: А вообще держать такое состояние сложно?
Олег: С этим нужно жить. Я же это состояние не держу. Я просто такой человек. С пяти лет моя тетка звала меня дипломатом. Видимо знала, о чем говорила. Это натура моя такая. Я знаю, что это плохо.

Звуки.Ru: Это мягкая дипломатия или соглашательство в духе "и нашим, и вашим"?
Олег: Ты пообщайся с моими сотрудниками, с артистами. Все видели меня в деле. Когда жизнь была не мягкой, когда мне нужно было делать серьезные шаги, отстаивая что-то - я пер как бык. Я же бык по гороскопу, рыба и бык. И бык - он терпит, на нем все пашут, и потом он иногда голову поднимает - а глаза красные. Красных глаз публика не видит. А зря!

Звуки.Ru: Тебя когда-нибудь пытались сознательно вывести из себя?
Олег: Конечно. Я помню, как это делала моя девушка в 78-м году. Целый день меня доводила, потом я ей проломил дверь в гардероб. Просто взял ее, швырнул - и только две ноги торчат из шкафа. Соня, а что мне делать? Как мне бороться со своим благостным имиджем, или не надо уже бороться? Уже поздняк?

Звуки.Ru: Поздняк. Ты - белый и пушистый.
Олег: За твоей спиной твои читатели. Я общаюсь не с тобой, а с твоими читателями.

Звуки.Ru: А они, конечно, злобные суки?
Олег: Дело не в этом. И очень хочется, чтобы общаясь с тобой, я побольше был бы тем парнем, который записывал "Супертанго", отстраненным от всего, которому по большому, по хорошему счету все по барабану.

Звуки.Ru: Но ведь это не так!
Олег: Это не так. Сейчас я обыкновенный мальчик. И мне тяжело из этого прекрасного черного лебедя превращаться в обыкновенного мальчика. После того как была поставлена последняя точка в «Супертанго», уже все и кончилось. Я тут вспомнил, что цыганка нагадала мне, что до 55 лет жить. И все - и альбом.
Это с одной стороны хорошо, потому что мы сидим с тобой, разговариваем. Тебе есть с кем разговаривать. Но, с другой стороны, мне в том состоянии нравилось больше. Я мог говорить, что хотел, когда хотел, мог вообще ни с кем не общаться. Хотелось бы всегда, как и в жизни, быть, а не казаться. Я недавно прочитал про одного древнего советского артиста, который понял алгоритм поведения на сцене – все должно быть как в жизни: не врать и не бояться.

Звуки.Ru: Еще два обвинения снимаются. Одно из самых радикальных – Обвинение номер 13: ты продюсируешь более интересные группы, чем Мегаполис. Ты выпустил более интересные альбомы, чем сделал сам.
Олег: Да, конечно.

Звуки.Ru: И, в общем-то, последним альбомом реваншировался отчасти.
Олег: Не то что реваншировался, а встал в один ряд, скажем так. Я не вырвался вперед, но я встал в один ряд со своими лучшими продюсерскими работами.

Звуки.Ru: Причем ты и продюсируешь однотипные группы. Обвинение номер 14.
Олег: С твоей точки зрения. С моей - явное разнообразие (cмеется)! Конечно, однотипные.

Звуки.Ru: Почерк четко видно.
Олег: Почерк видно. Одному человеку нравятся шоколадки, другому – баранина. Мне нравится что-то такое, за что я берусь, с чем я могу работать честно.

Звуки.Ru: Это смешной момент: когда ко мне приходит пластинка, я могу, послушав вступление, сказать из какой студии она приехала. В этом фирменном почерке я не могу определить чего больше: тебя как продюсера, или тебя как музыканта. Ты в них видишь того музыканта, каким сам не стал?
Олег: Я не могу пройти мимо. Если ты будешь брать интервью у любого успешного продюсера, они будут говорить примерно одно и то же: "Как вы стали продюсером?" - "Я захотел помочь этим музыкантам». И все. Чем больше помогаю, как сказал Даниэль Лавуа, тем чаще меня называют продюсером. Не мог пройти мимо.
У нас с Габолаевым концепция продюсирования такая. Чем хороша наша смычка - что он совершенно другой, чем я. Если для комплекса человеческих жизней нужно растворение и управление и ежемгновенный серфинг из управления в растворение, то наша парочка построена по этому принципу. Он – восточный человек, растворяется, я – западный человек, немец, Колбаскин, люблю управлять. Хотя если вы посмотрите на нас со стороны, то мы производим совсем другое впечатление. Я такой лунатик, а он такой аморфный. При этом он директор сейчас в "Мегаполисе". У нас с ним кредо продюсерское такое: не собрать, а сберечь. Мы никогда ничего не навязывали, ни одной ноты. Мы всегда старались их проявить. Докопаться до сущности. И до дурного доходило: когда мы спорили у микрофона с Ундервудом, кто из них настоящий - тот, кто прислал нам демо похмельное или тот, кто сейчас в студии, пытается понравиться нам у микрофона. Вот что мы доставали. Правду. Может, просто правда звучит так. Но она - одна.

Звуки.Ru: ...И за это его называли Тутанхомон.
Олег: Как жена моя говорит: тебя не поймаешь. Только прижмешь - извернешься и сам же виноват будешь.

Звуки.Ru: Обвинение номер 15. Ты детей плохому учишь.
Олег: Почему?!

Звуки.Ru: Ты в RMA преподаешь продюсирование на факультете шоу-бизнеса. У нас шоу-бизнес плохой, плохому и учишь.
Олег: А я не шоу-бизнесу учу детей. Как сказали мои студенты, у меня лекции - наполовину проповеди, наполовину спектакли. Цель моих лекций – заставить их научиться правильно думать, правильно воспринимать мир, правильно сопоставлять, отделять главное от не главного, побыстрее найти свое место в жизни.
Знаешь, о чем я еще подумал? Сколько же я вреда нанес. Очередное обвинение. Ты должна мне сказать: "Олег, а сколько ты вреда нанес а) когда ты не взял нужный проект, б) когда ты делал ненужный проект? Ты занимался им два года, пудрил всем мозги, проект этот в результате не пошел и ты испортил жизнь этому парню, который уехал назад, условно говоря, в Шадринск. Люди, которые приносят тебе демо… Ты всегда вдохновляешь, потому что ты чувствуешь этот большой путь и видишь их на каком-то отрезке этого пути. И говоришь: "Следующим шагом вам лучше сделать вот это, или попробуйте спеть лучше". Но если у человека в жизни другая миссия – зачем ты ему пудришь мозги? Может, он парикмахер чудесный. Зачем ты его вдохновляешь?

Звуки.Ru: Отлично, это будет Обвинение номер 16. Какой же у тебя ответ на это?
Олег: Я долго размышлял. Те, кого я не взял, с кем у меня не сложилось,- они не должны были сыграть никакой роли в моей жизни. Мы мир видим по-разному.
Те, кого я взял, но не достиг успеха, и кто "уехали в Шадринcк", с одной стороны да это трагедия. Вчера этот человек - звезда, сегодня он никому не нужен. С другой стороны, пообщавшись два года (нескромно скажу - со мной), побывав в гуще циклона, посмотрев на все это, значительно легче сделать свой следующий шаг. Стать прекрасным парикмахером, нежели если бы этого отрезка в два года не было. По хорошему счету, они с собой больше унесут, чем там оставят. Это им во благо.
Ну и третье, по части обнадеживания. Ко мне на передачу "По волне моей памяти" приходят престарелые звезды, прекрасные пожилые люди. Как правило пожилые люди, потому что биографический канал и биографическая передача. Они настолько прекрасны, я настолько их люблю! И всегда спрашиваю: за что тебе, Олег, такое, кого любишь с детства, сидишь и можешь полтора часа задавать дурацкие вопросы, глядя в глаза. И каждый десятый, не скажу, что каждый, говорит, когда я мастеру принес и показал, он мне сказал, вам лучше этим не заниматься. И пусть это каждый десятый, но какой-то определенный процент кому мастер сказал, иди лучше стриги, они становятся мастерами и переплевывают этих самых мастеров, которые им говорили: беги отсюда, никогда не прикасайся к роялю.
Пришел конкретный человек с конкретным вопросом, принес конкретную музыку. Я конкретно сказал, где он. И где он может быть в следующий момент, если он туда пойдет. Он может туда не пойти. Опять извернулся.

Звуки.Ru: Обвинение номер 17. С одной стороны группу воплощаешь ты, с другой – ты как сольный артист не развиваешься.
Олег: Конечно, как сольный я бы ничего. Ни петь, ни играть не умею.

Звуки.Ru: И в этом состоит обвинение: группа могла без тебя играть и носить название "Мегаполис", а так нет тебя - нет группы. Собака на сене.
Олег: Понимаю. Я узурпировал рупор Мегаполиса.

Звуки.Ru: Как это происходит у нормальных групп: лидер ушел, команда продолжида играть. Ты решил, за себя и за команду, которая без тебя играла и играет. Получается, что люди от тебя зависят, они на тебя рассчитывают.
Олег: От звонка до звонка, мы - вдвоем с Михаилом Габолаевым, мы с ним неразделимы почти во всех наших ипостасях. Мы и Снегири делим. И продюсерские проекты свои делим. Я никогда не делаю проекты без него. Я только пишу без него книги. И это меня вдохновляет.
За этот период в Мегаполисе переиграло изрядное количество талантливейших музыкантов, которых мы до сих пор вспоминаем, с которыми мы до сих пор дружим и которые себя до сих пор чувствуют частью Мегаполиса и гордятся нашим последним "Супертанго". И говорят: "Наконец, Олег, ты спел, как надо". С музыкантами нам везет. Мы находим прекрасных музыкантов. В какой-то период жизни мы играем для них серьезную роль. Еще непонятно, кто для кого более серьезную роль играет: мы для них или они для нас. Это опята на пенечки. То ли пеньку хорошо, то ли опятам.

Звуки.Ru: Я смотрю на группу как на бизнес-формацию. Это компания, которая могла бы кормить хороших музыкантов.
Олег: Если бы мы бесславно не прекратили, не ушли бы в свою музыкальную аскезу, не перестали бы этим заниматься. Но есть система приоритетов. Просто математически, когда одно из другого следует, перетекает и срабатывают триггера. И триггера очень четко срабатывают либо туда, либо сюда. Либо помогать, либо самому что-то делать.

Звуки.Ru: Почему не отпустить группу в свободное плавание?
Олег: Вот у нас был Макс Леонов - гитарист, который нашел себя в группе Звери, к сожалению... нет, к счастью. Талантливейший музыкант, который в Мегаполисе, как мне кажется, не сделал то, что нужно было сделать. Песни в "Супертанго" мы записывали уже без него. И это очень жесткий триггер: либо так, либо так. И пока перевешивали сторонние проекты, я занимался сторонними проектами. Как только свой сигнал перевешивает, у меня триггер переключился. Мы с Габолаевым нашли нормальное человеческое счастье, нашли прекраснейших музыкантов, просто замечательнейшего гитариста с Дальнего Востока – Дмитрия Павлова, который играет очень зрело, но не скажешь, что ему 26 лет. Или Андрея Карасева, который получил Нику. Он у нас играет облака и ландшафты. Музыкальная формация должна быть текучая и гибкая. Это не должна быть прямо-таки платформа.

Звуки.Ru: Мне нравится, что ты отвечаешь на еще не заданный вопрос. Обвинение номер 18 как раз касается гибкости. Новый альбом при гораздо большей простроенности, архитектурности,- не несет никакой определенности. По-прежнему непонятно, куда вас вынесет.
Олег: Знаешь, что я сейчас хочу написать в Фейсбуке? Это будет не ход, будет честно. "Если хотите послушать "Супертанго" вживую, приходите 26-го, потому что потом будет непонятно что. Куда вынесет, честно, откровенно непонятно. Что называется, лови момент.

Звуки.Ru: Этот трюк может только один раз сработать.
Олег: Это не трюк. Потом будет непонятно что.

Звуки.Ru: В силу того, что ты не относишься к лошадкам, которые проделывают одни и те же фокусы, я могу принять это, как объяснение.
Олег: Я могу объяснить эту позицию. Не хочется быть заложниками "Супертанго", успеха. Жестко не хочется быть. Хочется быть свободным от всех обязательств, которые существуют.

Звуки.Ru: Это говорит продюсер?
Олег: Да. Все имеет свое начало и свой конец. Что-то зреет, вызревает уже что-то другое. И я надеюсь, вызреет. И это будет уже совсем другой Мегаполис. Это будет не следующая серия.

Звуки.Ru: Обвинение номер 19. Ты относишься к себе как к продюсеру менее серьезно, чем к себе как к музыканту. Ты себя как продюсер не организуешь.
Олег: В какой-то степени. Конечно же, я вначале артист, а потом продюсер. И это хорошо. Я много раз говорил своим студентам (нашим общим студентам), что артист должен задумываться о смысле всего сделанного: для чего он это делает, какое место в хит-параде он займет, как можно позже. А лучше не задумываться никогда, а просто делать, и все.

Звуки.Ru: Ты говоришь это людям, которые хотят работать продюсерами?
Олег: Я говорю про артистов. А продюсер должен об этом думать, конечно же. И поэтому каждой твари по паре – у артиста должен быть продюсер, потому что у него другая голова. Этот чувствует, а этот думает. Как артист я предпочитаю чувствовать, а думать меньше, особенно сейчас.
У меня же концепция крестьянских детей на "Супертанго". Я подумал: 12 детей Бог дал, народились, кто зиму переживет, хорошо, кого Бог возьмет. Так и с песнями, так и с альбомом было такое же спокойное отстраненное отношение. Впервые в моей практике. Впервые я спокойно отнесся к песням: будут нужны, будут, не будут - ну, не будут. В глубине души я знал, что кого-то эта музыка явно зацепит, кого-то зацепит лет через 10, может, через 15. У этого альбома нет времени, в этом его преимущество. В этом контексте мне очень комфортно существовать после "Супертанго".

Звуки.Ru: Обвинение номер 20. Ты как продюсер вывел в мир много людей, которые не могут существовать в существующей рыночной ситуации. Ты создал рабочие места для людей, которые будут чувствовать себя все хуже и хуже. И когда они перешагнут порог 40 лет, а некоторые, как Найк, уже перешагнули, их ожидает полный кармические коллапс.
Олег: Да ничего их не ожидает. Если артист настоящий, если это его жизненный путь, он будет по нему идти сколько сил хватит. Будут периоды взлета и падения. Были артисты, у которых были хорошие отношения с правдой и с собой.

Звуки.Ru: Падение продаж никто не отменял.
Олег: Я предлагаю мерить человеческое счастье…

Звуки.Ru: Не в счастье дело. Что они есть-то будут, эти артисты?
Олег: Минуточку. Ну и при чем тут падение продаж? И погода тоже меняется. Сегодня +13, а завтра +18. Сейчас - падение продаж и взлет концертов. Сейчас - одно, а послезавтра - другое. Я ответственен перед своими артистами в том плане, чтобы они почувствовали себя настоящими артистами, не продавали свои души и были людьми, чтобы они с людьми говорили на человеческом языке сколько сил хватит. Мне важно, чтобы они были счастливы. Каждый из моих бывших артистов находит счастье в разных местах. Счастье не привязано ни к чему, кроме как к себе. Счастье явно не снаружи: не в погоде, не в продажах, оно в крови. Измеряется в эндорфинах, и медики сделают прибор через пять лет, который будет измерять давление и гормон счастья. Трагедия человечества в том, что оно берет больше для счастья, чем ему нужно, и становится в итоге глубоко несчастным. Брать строго по назначению.

Звуки.Ru: Ты сейчас счастлив?
Олег: Конечно, а как иначе. Ты какого человека сейчас перед собой видишь: счастливого или несчастного?

Мегаполис
Московский международный Дом музыки
26 мая, начало в 20:00