Под самый конец года вышел альбом "Прием!, который подвел черту под страшным 2022-м. Его авторы - Галя Чикис и Света Бень, звезды беларуской инди-сцены. Девушки записывали свою пластинку в Берлине, спустя два года после подавления протестов в их родной стране. На фоне оглушающего молчания российского андеграунда тихий голос девушек прозвучал невероятно мощно - и, по сути, задал вектор для нового поколения авторов из России. Это альбом сопротивления, но не отчаянно-плакатного, а тихого, упрямого и полного мрачного сострадания.
Мы встретились со Светой Бень, чтобы поговорить об альбоме и о том, что предшествовало его созданию. Про семь лет, прошедших с момента распада ее легендарного кабаре-бэнда Серебряная Свадьба, Света отзывается неохотно:
Света Бень: Сейчас, честно сказать, не хочется вспоминать вообще ничего. Всё, что происходило раньше, как будто бы сейчас не имеет никакого смысла. В любых моих воспоминаниях сейчас - тщетность, обреченность предопределенность того, что всё закончится таким печальным образом.
“Чтобы выжить, мне надо все это забыть“
Звуки: В дуэте с Галей ты сейчас делаешь поп-электронику – нечто совсем несвойственное кабаре, которое привычно было слышать в твоем исполнении. Насколько тебе органично существовать в такой электронной форме? Или это пришло вместе с Галей, как ее продолжение?
Света: Я вообще не совсем музыкант, я не играю фактически ни на чём, я пишу песни. То есть я сочиняю стихи, облечённые в некую незатейливую музыкальную форму. А все остальное - это уже заслуга музыкантов, которые со мной оказываются рядом.
“Серебряная свадьба”, переживала очень разнообразные этапы. Первый был такой нежный и наивный, живое музицирование – простодушное и минималистичноое. Вдохновленное лучшими образцами французского шансона, традицией городского романса, творчеством маргинальных поэтов и художников
Потом музыка стала очень насыщенной, близкой к панк-джазу, арт-року...
Звуки: Был еще яркий период ска-панка.
Света: Да! И ска-панк! У нас была такая цель - делать очень разную музыку, у нас не было определённого стиля, и поэтому кто-то видел нас, как панк-группу, кто-то – как балканский рок, музыку с дудками, новое кабаре, странную эстраду, психопатически- лирический театр или дурацко- интеллектуальную клоунаду. Каждый видел в нас что-то своё в зависимости от того, какие песни попали ему в душу. Мы всегда пытались экспериментировать и не застревать в какой-то найденной форме, поэтому второй наш этап длился ещё года четыре. А потом был третий этап - последние года три, когда наша музыка пошла в другую сторону - это было сочетание живых инструментов и различных синтезаторов. Такая альтернативная музыка экспериментального характера. И в ней было много электроники.
Мы искали какую-то другую форму и теперь назвать её кабаре, наверное, было сложно. Какой-то элемент театра и экспрессии сохранились, но мы уже были совсем не похожи на наш второй этап и уж совсем не похожи на первый.
Шесть лет после распада “Cвадьбы” я играла с прекрасным мультиинструменталистом Артёмом Залесским - он делал электронную музыку и аккомпанировал мне на самодельных барабанах. У нас было огромное количество синтезаторов и вся моя жизнь происходила среди запутанных проводов и загадочных светящихся аппаратов. Мы мечтали создать такой саунд, где сливаются наши любимые Einstürzende Neubauten, Паскаль Комелад, Swans, Sliaford Mod’s и привокзальная гармошка.
"Мне будет нестрашно, если мы будем вдвоем"
Звуки: С Галей твои песни приобрели новую глубину - словно проявился дополнительный уровень пространства, который раньше было можно услышать в редких вещах типа "Ag".
Света: То что сейчас звучит, - это, конечно, абсолютно Галин звук, Галина заслуга, ее решение и набор инструментов. Но человек не слишком далекий от музыки, сравнив финальное звучание “Свадьбы”, наши поиски с Артёмом, и то, что мы играем с Галей, сказал бы, что мы едем на том же поезде, просто в совершенно другом вагоне.
Звуки: У Гали собственный довольно интересный бэкграунд. И у неё всегда был явный уклон в инди-поп, более танцевальные вещи.
Света: И это прекрасно! Для меня наше сотворчество -большая честь и радость .
Звуки: Как сейчас строится ваша концертная работа? У вас были планы сыграть серию концертов в этом году, но, видимо, пришлось, как и многим, изменить маршруты? Как изменилась аудитория, площадки?
Света: Дело в том, что мы ещё не начали концертировать по-настоящему. Летом 2021 года мы впервые сыграли вместе в Берлине, и это получилось довольно случайно, но очень вдохновляюще . Поняли, что хотим продолжить Играть в Беларуси было уже нельзя . А вот в Питер и Москва еще были для нас открыты. На февраль планировалась поездка в Киев, Одессу…
Мы дистанционно готовились. Я высылала Гале какие-то наметки, она их обрабатывала и предлагала разные аранжировки. За несколько дней до прошлого Рождества мы встретились в Питере, порепетировали немножко и вышли на сцену. Несмотря на то, что всё это делалось совершенно немыслимым обоазом, дистанционно и второпях, концерты прошли очень тепло и сердечно. Как в последний раз…
“План эвакуации ясен, но невыполним“
Звуки: У тебя уже тогда было предчувствие беды?
Света: В это время уже было очевидно, что происходят какие-то страшные изменения, в воздухе витала такая трагичность. Это было время, когда закрывали "Мемориал". Как мне кажется, это был очень явный сигнал надвигающейся войны. Так почувствовалось тогда.
И было много друзей в растерянном, печальном и злом состоянии - они приходили на концерты, и мы чувствовали какое то взаимопонимание - находили общие болевые точки, общие страхи, общие поиски надежды.
Мы собирались играть дальше, планировали концерты. Но с начала войны мы отменили все предполагаемые выступления, поскольку стало совершенно невозможно любое концертирование и сама мысль об этом.
Звуки: Мне это хорошо знакомо, потому что мы делали на Звуках международный проект “Жыве Беларусь” в поддержку беларуских протестов. Выпустили “беларуский Новый год” – огромный стрим-фестиваль длиной в целую ночь. Это был конец 2020 года, когда ещё были какие-то надежды на то, что произойдёт перелом, удастся что-то изменить - но потом наступило жуткое опустошение.
К концу нынешнего года наметился новый подъём, начали размораживаться проекты. На международной сцене погоду сейчас делают украинцы. Творческие русские и беларусы себя чувствуют в изоляции. Артистам, которые заняли совсем радикальную политическую позицию и играют полит-рок, может быть, даже отчасти немного проще. А те, кто никогда не делал агитки, те, кому это не свойственно, потому что этого не предполагает сама музыка, продолжают молчать. Так что ты для меня - потрясающее исключение: человек, который и записывается, и концерты планирует.
Света: Ну, это все счастливая случайность. Слово “счастливый”, конечно, сейчас трудно применить к чему бы то ни было вообще, но это так нечаянно получилось.
Звуки: Как вы записывали альбом "Приём!"?
Света: Этим летом встретились уже в Берлине и сыграли большой концерт в берлинском театре Hau. Он прошел очень хорошо и сердечно и это нас вдохновило. А в том же клубе, где мы играли впервые , нам предложили сделать живую запись. Клуб родной и очень хорошо оснащенный – P.A.N.D.A.Platform. Это был не концерт, а просто живая запись - не на публику, но на уютной для нас сцене, где мы часто играли вместе. Мы сделали несколько дублей с замечательными ребятами, которые в этом клубе работают и которые нас поддерживали технически и человечески. Это был абстолютно альтруистический жест культурной поддержки.
Звуки: Ты упоминала Робина Хунта, который сделал вам звукорежиссуру.
Света: Робин Хунт сделал финальный мастеринг и сведение. Он прекрасный специалист. И тоже пришел к нам через Галю - она раньше уже работала с ним как со звукорежиссером. И когда запись была сделана, и Галя её свела в подвальчике и мы что-то переиграли и доделали, то потом мы пошли к Робину, который буквально за 3 дня всё это почистил и сделал мастеринг.
Звуки: Там ещё есть партии духовых, которые вы записывали не в клубе, а отдельно.
Света: Да, это наш друг Пафнутий Кузюкян - замечательный валторнист из Минска. Он записал партии валторны дистанционно, в сложных условиях, тоже совершенно альтруистически-дружелюбно. И весь альбом целиком какой-то такой.
Звуки: Тёплый и ламповый электронный альбом. Скажи пожалуйста, а вы будете приглашать Пафнутия на концерты?
Света: Мне кажется, это сложный процесс. Надеюсь что будут такие большие концерты, когда мы сможем собрать всех.
Звуки: Есть люди, про которых пишут в энциклопедии, что они – “артисты эпохи”, что они создали новые жанры или новые направления. А есть артисты, без которых просто ничего не было, и я знаю, что “Серебряная свадьба”, и ты – как раз такие ключевые люди беларуской музыки. Есть ли у тебя ощущение, что ты сможешь стать таким артистом в Европе? Ставишь перед собой такие задачи? Сейчас ты записываешься в Берлине, но ты по-прежнему беларуский артист.
Света: Я, конечно типичный беларуский артист. И поэтому никаким ключевым или важным артистом себя считать не могу никак. А про задачи.. Честно говоря, у меня вообще нет никаких задач - и не потому что сейчас такое время, когда ни у кого нет никаких задач, кроме “дожить до Нового года”.
У меня нет задачи быть музыкантом или режиссёром или кем-то ещё, мне нравится исследовать жизнь и общаться с людьми. Играть музыку, потом побыть какое-то время в театре, потом писать стихи, потом заняться разведением жуков...
Это, наверное, звучит эгоистично, но когда мне интересно, то получается, что-то хорошее, а когда я начинаю стараться, получается какая-то ерунда. Поэтому если я чувствую, что я уже начинаю стараться, то это такой сигнал, что надо убегать. Любое усилие над собой в моём случае работает против меня. Ничто не становится лучше и все начинает умирать. Я мечтаю, чтобы все развивалось, но я готова сделать первый-последний альбом, а потом я займусь синхронным плаванием или просто буду жить на хуторе, выращивать лам.
Звуки: А потом скажешь: так, ламы, я пошла. И ламы: ээээ, мы не дожевали!
Света: Я не знаю, что будет происходить дальше. Пока я просто испытываю радость от того, что альбом доделан до конца - и в этом абсолютная заслуга Гали как человека более устойчивого, прекрасного, сердечного. У Гали такая функция волшебная: она – мать-океан. У неё глубинная природа океанического характера. Она как глубокая, красивая вода. В ней есть что-то опекающее: часто в ее поле попадают какие-то балбесы, и она их вытягивает к чему-то хорошему, как меня, например, к доведению чего-то до конца.
Звуки: Получается интересный дуэт: непостоянная ты и очень "твоя" строчка в этом альбоме “не печалуйся ничем, всё вокруг не насовсем” - и Галя, которая, наверное, абсолютная противоположность к твоему подходу. А в чем точка соприкосновения?
Света: Фундаментально Галя тоже очень интуитивный человек. Она тоже ищет чего-то такого не буквального и тоже соткана из нюансов. Она совершенно независимый и самостоятельный мыслитель, творец, поэтому она могла бы, имела бы полное право сказать: “А давай всё, на этом прекратим. Вот эту песню, допишем – и давай просто дружить и не будем заниматься музыкой”. Но она довела альбом до конца, и это всё сделано на каких-то тонких штуках - на совпадениях, на желании пить друг с другом чай или кофе, на любви к цветам или маленькому огородику, на чувстве юмора, на непередаваемых флюидных совпадениях Если мы сходимся в таких вещах, значит, мы можем играть музыку. Если нет - может быть, и не можем.
"И зла не надо бояться. Надо бояться стать частью зла"
Звуки: Есть теория малых дел, есть практика малых дел, а есть такая большая жизнь малых дел. Надо сказать, что “Прием!” для меня интересен еще и тем, что я меньше всего себя могла представить появление этого альбома. Он чётко попадает и по лирике, и по музыке во всеобщее ожидание надежды, он внушает мысль, что всё ещё не так плохо на этой планете. Я очень верю в то, что бывают такие музыкальные явления, которые запускают важные процессы, меняющие мир к мучшему. Мне верится, что ваш альбом станет именно таким явлением.
Света: Мы очень долго пытались вычленить, что же самое главное в альбоме, и название тоже долго искали. ”Приём!” - это очень важное понятие, потому что во времена, когда риски и опасности совсем нешуточные: угроза физической расправы, угроза несвободы, угроза насилия, смерти - в такие минуты многие испытывают особенное чувство. Это поиск единения с другими людьми. Возможно, ты мизантроп и интроверт, но в такие минуты ты понимаешь, что вообще то спастись одному крайне трудно. В прямом, физическом смысле слова: бежать лучше, поддерживая друг друга и подавая руку другу или толкая его наверх. Вместе легче план составить, легче что-то спрятать, легче собрать недостающие детали для радиоприёмника, чтобы принимать сигналы. И проще, и надёжнее и менее страшно, чем одному. Это ощущается на таком совершенно зверушечном уровне, на уровне рептилоидного мозга. Если ты вдруг по какой-то причине один, друг тебе нужен не просто для лирических бесед, а для практического спасения.
Мне кажется, что в каком-то смысле, когда я написала песню “Приём”, я вызывала из космического пространства Галю, чтобы она появилась в моей жизни. То, что мы записали эту песню и назвали так альбом - это прямое высказывание, которое, может быть, приведёт нас к встречам с другими людьми, которым это очень нужно.
Я не знаю и не могу сказать, как правильно - играть сейчас концерты или не играть, о чем молчать или на счет чего высказываться, какие темы сейчас нужны и допустимы. Слишком много , запредельно много боли, и как будто любое движение облегчает чьи то страдания, а чьи то усугубляет. Все соприкасаются обожженной кожей.
Нету готовых ответов. Я просто понимаю, что для меня это в каком-то смысле арт-терапия. Не художественное заявление или произведение искусств. Лично я делала это, чтоб окончательно не двинуться. А арт-терапия - она или работает для кого-то, или нет. Я очень рада, если кого то это поддержало или даже вызвало слёзы и человек выплакался, наконец. А если не подходит и раздражает, то ничего не поделаешь. Просто проходи мимо!
Звуки: Это очень круто, что “Черные бидоны” были переведены на английский хотя бы в виде субтитров, и на самом деле мой вопрос про европейских музыкантов был связан с тем, что мне кажется, что надо больше рассказывать европейскому слушателю, что вообще происходит. Это важные мысли и ощущения, о которых должны знать не только люди в России, Беларуси и Украине - он абсолютно заслуживает того, чтобы это услышали в мире. Мне было бы очень радостно увидеть, что вас больше переводят и слышат в Европе я это считаю страшно важно, и я очень надеюсь, что ты это будешь делать и дальше.
Света: Да, перевод “Бидонов” сделали наши друзья, так что на альбоме тексты будут представлены в переводе тоже.
Звуки: Может быть, для тебя это - арт-терапия, но есть огромное количество людей, которые должны это услышать от тебя. Они в этом послании очень нуждаются. А еще интересно, что вы первыми выложили с Галей два трека, которые апеллируют к совсем далеким событиям – “Кёртису” и “Зеркальный шар”. Они тоже про воспоминания, только какие-то более глубокие, почти подростковые.
Света: Интересно, почему у тебя “Зеркальный шар” вызвал такие чувства. Мне кажется, наоборот, это взгляд человека, который все потерял и хотел бы этот мир как можно скорее покинуть.
Звуки: Вот я и решила, что такой максимализм больше свойственен подросткам. А “Кертис” и Joy Division – это ведь совсем ранние воспоминания?
Света: Да, это удивление от того, что ничего не меняется, что мир остаётся таким же пронзительно-грустным, как был тогда.
Звуки: А в чём опора и есть ли сейчас что-нибудь, что способно дать какую-то новую надежду?
Света: Она, безусловно, есть - просто, что бы я сейчас ни сказала, это будет звучать плохо. Ну, то есть не плохо, а шаблонно, и от этого глупо и по- дурацки. Я прямо боюсь произносить вслух эти слова - настолько они стандартные. Опора, конечно, есть - иначе бы жизни на Земле никакой не было. Просто опору и надежду сейчас каждый находит для себя, мучительно себя вскрывая и в себе копошась.
1951 – Родился Джоуи Рамон, вокалист группы Ramones. Манера петь и сценический образ Джоуи сделали его иконой контркультуры »»
Bobby BRYANT (1934)
Pete TOWNSHEND (1945)
Paul BRADY (1947)
Tom SCOTT (1948)
Dusty HILL (1949)
Grace JONES (1952)
Joey RAMONE (1952)
Allen FARNHAM (1961)
Дженни БЕРГГРЕН (1972)