David LYNCH  В память о Дэвиде Линче

Музыкальное наследие Дэвида Линча, ушедшего из жизни на этой неделе (легендарный режиссер умер 15 января в возрасте 78 лет, предположительно, от осложнений, связанных с эмфиземой легких), совсем как совы во вселенной его “Твин Пикса” — не то, чем оно может показаться. Хотя прилагательное “линчевский” вовсю используется для описания звука и навевает очень конкретные ассоциации (напряженное ожидание, меланхолия, плавность, дым и занавес), сам художник не держался за свой бренд и не пытался сделать то, что можно было бы назвать карьерой.

Музыка для Линча скорее была еще одним блестящим карпом, которого он время от времени вытаскивал из бездонного пруда идей, заручившись поддержкой более искушенных и технически подкованных проводников. Идеи же, как не раз проговаривал сам Дэвид, могут завести куда угодно. Поэтому нырнув в дискографию Линча, мы обнаруживаем там очень пеструю палитру: от фри-джаза до индустриального блюза, от эмбиентных саундскейпов до танцевальной электроники. Но тем интереснее присмотреться к ней поближе и вспомнить как главное, так и неочевидное.

“Eraserhead”

Полнометражный дебют Линча “Голова-ластик”, давно признанной классикой сюрреалистического кино, поначалу довольствовался скромным прокатом на сеансах для полуночников. Потому вряд ли можно удивляться, что саундтрек к фильму издали лишь через пять лет после выхода ленты на экран, причем одним из издателей был панк Джелло Биафра из Dead Kennedys, большой фанат картины.

И тогда, и сейчас как фильм, так и звуковая дорожка к нему — вещи штучные, единственные в своем роде. Индустриальные шумы, собранные саунд-дизайнером Аланом Сплетом, перемежаются с допотопным церковным органчиком Фэтса Уоллера. На фоне этого пугающего коллажа, как свеча в темной комнате, возникает колыбельная “In Heaven” — эстрадный выход Леди из Радиатора, которую по заказу Линча озвучил музыкант Питер Айверс.

“Blue Velvet”

Говорим — музыка Линча, подразумеваем — Анджело Бадаламенти. Эта связка настолько прочна, что легко забыть о том, что союз двух гениев образовался почти случайно. Режиссеру искал кого-то, кто мог бы подготовить Изабеллу Росселлини к исполнению песни Бобби Винтона “Blue Velvet” в одноименном фильме. По рекомендации знакомых Линч вышел на Бадаламенти — опытному, но не хватавшему звезд с неба чернорабочему индустрии, на тот момент было уже под 50. Сделать из Росселлини певицу, будем честны, Анджело не удалось, а вот его партнерство с Линчем растянулось на долгие годы.

Краеугольным камнем плодотворного сотрудничества стала музыка к “Синему бархату”. Линч попросил Бадаламенти изобразить Шостаковича: “что-то очень русское, совершенно прекрасное, но мрачное и чуточку пугающее”. Из этой-то рецептуры и вырос канон, к которому и режиссер, и композитор обращались еще не раз.

"Мы работаем следующим образом: я сажусь рядом с ним за пианино. Я говорю, Анджело играет. Он играет мои слова. Иногда он их не понимает, и тогда музыка получается плохой. Я говорю: "Анджело, нет, нет, нет!" – и меняю свой рассказ. Он играет по-другому. Я снова говорю: "Анджело, нет, нет, нет!" – и продолжаю другое. Каким-то образом он улавливает нужное направление и играет уже по проторенному пути."

“Twin Peaks”

“Все, что я хотел понимать в джазе, я узнал из саундтрека к “Твин Пиксу”, — заявляла колонка на сайте пародийных новостей The Hard Times. И действительно, музыка Бадаламенти к сериалу, расколовшему историю развлекательного телевидения на “до” и “после”, могла многих заставить, как минимум, пересмотреть свои взгляды на джаз. Всего из нескольких композиций с саундтрека — первого настоящего музыкального бестселлера Линча — вырос целый поджанр вязкого и заторможенного дарк-эмбиент-джаза, представители которого (например, французы Dale Cooper Quartet and the Dictaphones) не особо стремились скрыть, откуда почерпнули вдохновение.

Примерно в то же время Бадаламенти и Линч под вывеской Thought Gang записывали яростную смесь пост-бопа, фри-джаза и нойза, далекую от обволакивающей атмосферы “Твин Пикса”. До сих пор не совсем ясно, были ли у них большие планы на эту музыку на грани нервного срыва: некоторые фрагменты тех записей позднее всплывали в фильмах Линча, но полноценный альбом проекта увидел свет только в 2018 году.

“Bluebob”

В 1990-х Линч открыл для себя индустриальный метал, и это неминуемо привело к нему принципиально новых коллабораторов: Трента Резнора, курировавшего саундтрек к “Шоссе в никуда”, Rammstein, для которых Линч снял один из первых клипов. Сам же Линч переработал новое увлечение в альбом “Bluebob”, в котором с помощью аудиоинженера Джона Неффа соединил любимый им блюз с гитарным перегрузом и промышленными шумами. По выражению критика Грейла Маркуса, “Линк Рэй на разогреве у Pere Ubu”.

Пластинка стала своего роде креативной перемычкой между двумя фильмами Линча: в нем слышны отголоски “Шоссе в никуда”, в то же время пару треков с альбома режиссер вписал в самые депрессивные сцены “Малхолланд Драйв”. Но и без этого подтекста “Bluebob” слушается отлично: мало где еще Линч звучит настолько лихо и задорно.

“The Air is On Fire”

В середине 2000-х, разошедшись с Бадаламенти (во “Внутренней империи” режиссер обошелся уже без его помощи, впервые за 20 лет), Линч нашел нового звукового медиума для перевода своих идей — аудиоинженера и музыканта Дина Херли.

Одним из первых их совместных опытов стала выставка “The Air is On Fire”, которую Линчу заказал фонд Картье. Гул поездов и фабричных гудки, треск электричества в проводах, призрачное эхо забытых оркестров — палитра, с которой Линч начинал в “Голове-ластике”, обогащается новыми красками.

“Good Day Today”

Пожалуй, самый странный поворот музыкальной дороги Линча — его партнерство с лейблом Роба Да Бэнка Sunday Best, специализирующимся на клубно-танцевальной электронике. Результатом сотрудничества стала пара относительно привычных для режиссера блюз-роковых альбомов “Crazy Clown Time” и “The Big Dream” (оба не без блестящих гостевых выходов, “Pinky’s Dream” с Карен О и “I’m Waiting Here” с Люкке Ли) и куда менее объяснимый сингл “Good Day Today” — как если бы проповедовавший трансцендентальную медитацию Линч решил обратиться к тусовщикам на Ибице.

Хайлайтом этого удивительного периода стал ремикс Underworld, которые перекроили “Good Day Today” полностью в своем стиле, оставив только текст (позитивную мантру Линча группа сэмплировать не стала — ее перепел Карл Хайд). Вылазка режиссера на территорию летних рейвов продолжения не получила, но стоит помнить, что и такое было в истории.

Ремиксы Дэвида Линча

К 2010-м режиссер окончательно освоился в качестве блюзмена и сам время от времени принимал заказы на ремиксы. Моби и Милен Фармер, готическая сирена Zola Jesus и городские меланхолики Ultraista (группа Найджела Годрича) — все они получили от Линча щепотку блюзовой печали, скорее деликатную приправу, тонкое смещение акцентов, нежели масштабную переработку.

“Cellophane Memories”

Заниматься музыкой Линч не переставал до самый смерти. Его последней работой стала совместная пластинка с Кристой Белл, которую он взял под крыло в середине 2000-х. Певицей и музой художника, Белл вылепила свой артистический образ явно не без оглядки на линчевских трагических красоток (даром что в продолжении “Твин Пикса” она появилась в роли агента ФБР).

В “Cellophane Memories” дуэт отправляется на зыбкую пограничную территорию сна и реальности, где время останавливается, а материя теряет форму — словно магнитофонная пленка, распадающаяся прямо в процессе воспроизведения. Более уместного завещания — если это правда было оно — режиссер-сновидец не мог бы нам оставить.