АУКЦЫОН  Два репортажа с одного концерта

Но вот - гаснет свет, зажигаются некие синеватые лампионы и играет что-то таки мрачно-психоделическое. Психоделия, одним словом, играет. Так вот, думаю, какой ты, новый альбом группы АукцЫон. Шаманские ритмы нарастают, бурчание какое-то, индустриальный размах - загораются огни - ба!
А это еще кто такие?! Под этот самый бит на сцене появляется субъект в шапочке китайского мандарина, в очках и кожанке a-la Олимпиада-80. Поет, можно сказать - заклинает, размахивая продолговатой ретортой в руке, отхлебывет из бутыли изрядными глотками. Да это же Александр Ф. Скляр! Ну и ну. Поражаюсь изобретательности. От "элегантного позерского панк-рока" в конце 80-х, через увлечение "альтернативой" и уроками плаванья к шансону и вот теперь, здравствуйте - психоделия. Вот что такое "сила печатного слова" - в данном случае сила книг Виктора Пелевина...

Я продолжаю наблюдать за происходящим, все более изумляясь. Песня со словами "я хочу слышать твой пульс" мне не знакома, я расчитываю услышать в дальнейшем уж совсем что-то из ряда вон - аудитория в растерянности - что такое, где же русский рок? А вот и он, родимый.
В дальнейшем Ва-Банкъ не продемонстрировал сюрпризов. Радиохиты, просто знакомые песни, кавер Цоя - "Мама, мы все тяжело больны" и история про встречу с Петром Мамоновым, предварявшая "Досуги-Буги", из мрачного психоделического гимна в трактовке Ва-Банка превратившегося и в самом деле, в кабацкий буги-вуги. Но тут я вдруг обратил внимание на фендер-стратокастер цвета слоновой кости. Как известно, если в пьесе в первом акте висит на стенке ружье, то в третьем оно должно выстрелить. Так и тут - если стратокастер цвета ivory, то будет Джими Хендрикс. И точно: после шоу-стоппера "Вася Совесть", уже под конец программы, Александр Ф. и лохматый гитарист в широченных синих штанах и такой-же робе, подскочили к усилителям Marshall (опять Хендрикс!) - и ну давай вызывать фидбэки! Зал потонул в реве и вое. Феерия! Нет, это надо было слышать. Хороший фидбэк стоваттного лампового усилителя стоит пары хитов с иного нашего радио. Спасибо, Ва-Банкъ. Это было мощно.

Обалдевший (я предпочел бы менее корректный термин) народ в испуге стал скандировать А-У-КЦЫ-ОН! А-У-КЦЫ-ОН! Но прислоненные к кабинетам (ящики с рядами динамиков) гитары - уже без музыкантов - продолжали завывать, покуда звукорежиссер не увел их с пульта.

После технического перерыва на сцене - АукцЫон. Так, наверное, приветствуют гол, забитый любимой командой футбольные фанаты - зал просто заходится от восторга.
На этой неделе у группы вышел новый альбом под названием "Это мама". Но со сцены про альбом сказано не было или было сказано, да я не расслышал - ибо говорил только Гаркуша, а его микрофон как-то так отстроили, что разобрать слова не представлялось возможным. Похожий в видоискателе фотоаппарата на Евгения Евтушенко, он читал стихи между песнями, доставая из саквояжа тетрадку, и общался с залом - это я понял, но смысл реплик постоянно от меня ускользал, несмотря на газированную водичку вместо пива, как положено. В VIP-зоне, куда я решил пререместиться из партера, шел непрерывный, так сказать, обмен жидкостями - не то, что вы подумали - люди то и дело вскакивали и убегали, потом возвращались с пластиковыми полулитровыми стаканами и опять вскакивали и бежали куда-то, чтобы опять прибежать. Я же сосредоточился на звуке и воспоминаниях,- думаю не один я: в зале было полно людей разменявших четвертый десяток, они подпевали каждой песне, зажмурив глаза, а некоторые даже привели с собой маленьких детей. Что можно сказать - АукцЫон убедительно доказывает, что эстетская, декадентская, неформатная музыка, сдобренная непонятными, эстетскими стихами, без какой-бы то ни было "ротации" имеет огромный успех вот уже без малого 20 лет.
Совершенно непонятно, кем приходится эта группа "русскому року". Внучатый племянник? Седьмая вода на киселе? Теряюсь в догадках. Но рискну предположить, что эту группу все же надо слушать не на концерте.

Да, все было, как обычно. Гаркуша в белой рубахе с баночкой из-под пива трясется как заведенный, Леня Федоров в серой майке трясется и поет своим нечеловеческим голосом, играют трубы, - все как обычно. Исполнялись хиты, много песен было с черезвычайно любимого мною еще со школьной скамьи альбома "Жопа" - тогда он, правда, назывался "Дупло", - что, возможно, звучало более многозначно. Звук был грязноват, но, возможно это укладывалось в новую авторскую концепцию: играют так же, как на пластинке, говорил я, когда спрашивали, как играет АукцЫон живьем, а тут все как-то по-другому - свирепо и даже несколько зло.

Я давно перестал следить за творчеством этих колоссов. Для меня музыка АукцЫона слишком темна, депрессивна. Это музыка Петербурга, сырых морских ветров, туманов, темных парадных и призраков. Я искренне не понимаю, как под нее можно прыгать и веселиться, обливаясь пивом. Но зрители, пришедшие в ДК Горбунова, не разделяли моего мнения. Со мной было меньшинство. Оно-то и направилось к выходу, когда Леня, оборвав песню на полуслове, снял свой пижонский фендер-ягуар и ушел со сцены, а за ним, поиграв немного, ушли остальные музыканты. Партер не расходился, свистел, требуя "на бис" - но я уже спускался вниз по лестнице.

Волнение надвигающегося праздника заметно ощущалось еще около метро "Багратионовская". Вслед за меломанами, которые торопливо "согревались" у близлежащих палаток, я, встретив по дороге собратьев "по перу", торопливо вышагивал по пустынному парку в сторону ДК Горбунова. Попав в заветное здание, мы, в общем-то, делали то же самое, что и все остальные. Пили пиво, занимая наиболее удобные позиции в стоячем партере, спорили и бросали монетку, кто первым выйдет на сцену. В 19-20 в колонках послышался звук барабанных тамтамов. Толпа мгновенно включилась в игру и с нетерпением начала выкрикивать: "АукцЫон!". В темноте возникли силуэты музыкантов, вот уже вступил ударник, к нему поочередно подключились ритм-гитара и бас. На сцене появился еще один силуэт, своей пластикой очень напоминающий Гаркушу. Я, голосовавший за "Ва-Банкъ", уже хотел признать своё поражение, но тут на сцене зажегся красный свет, и в его лучах возник Александр Ф. Скляр...

С первой же композиции ("Пульс") лидер 'Ва-Банка' застает всех врасплох своей мощной энергетикой, напором и подвижной пластикой:
Стук колес и рев моторов
Это - музыка для наших сердец.
Я - мотор, я готов взлететь...

Куда-то вдруг подевалось эта ускоренная речитативность, мягкость, пойманная за хвост при прослушивании последнего альбома группы "Босиком на луне". Ее место заняла тяжёлая психоделика, смешанная с жёстким гитарным и барабанным ритмом, свойственная скорее питерской Tequilajazzz. Температура в зале начинает ускоренно подниматься, опоздавшие зрители, крепко сжав в руке стаканы с пивом, заполняют ошарашенный партер.
Действие ни на секунду не останавливается - словно догоняя друг друга, звучат "Гондурас", "Доброе утро" и "Босиком по луне". Кавер-версия песни Виктора Цоя "Мама, мы все тяжело больны" до этого была исполнена всего один раз - на 40-летии Цоя в Питере. И снова - открытие. В транскрипции "Ва-Банка" "цоевская" подвижная сменилась на утяжеленный речитатив, приправленный резкими соло-проходами гитары Дениса Бурима.
Нечто подобное происходило, когда в 1995-м "Ва-Банкъ" открывал своим выступлением первый "Максидром". Скляр так же стремительно передвигался по сцене, так же сбросил с себя кожаную куртку...
Пока я на некоторое время позволил себе предаться воспоминаниям, группа сменила ритм и сделала легкий реверанс в сторону прежних хитов. Приправленное ритм-энд-блюзовыми оттенками "Эльдорадо" сменили подвижные "Маршруты московские", уступив затем место давно не исполнявшемуся разгоряченному "Досуги-буги". Лирическая баллада "Сад" провела еще одну черту - и началось самое настоящее шаманство: песни с альбома "Нижняя тундра'. Скляр стремительно извивался по сцене ("Шаман"), затем на какое-то мгновение застывал ("Вальс Чжэнь Чжао"), потом снова целиком отдавался ритму ("Вася - совесть", "Ангел"). Неожиданной изюминкой стало "Кислое вино", исполненное в стиле рэггей с постепенно ускоряющимся ритмом.
Температура в зале приближалась к 40 градусам, танцующий партер решительно сбрасывал с себя свитера и кофты. Скляр тем временем решительно подходит к кульминации:
Тебе пора домой, и мне пора домой -
Нам всем пора домой!...
Но до окончания было еще далеко - всё только начиналось...

Разгоряченная "Ва-Банком" толпа не утихает. Раскрасневшиеся юноши сбрасывают с себя майки и, выжимая пот, заводят толпу. Хотя, если честно, этого не требуется. Скандирование "А-ук-цы-он!" не затихает ни на секунду и продолжается в течении последующих десяти минут. Зал отчаянно нетерпелив, и первое же появление питерских музыкантов на сцене (еще при полной темноте!) сопровождается диким ревом и вспышками фотокамер. Уже трудно понять, идет настройка, или Борис Шавейников играет вступление:
Здравствуй, милая моя...
Леонид Федоров стоит спиной к публике. Неожиданно выскочивший на середине песни Олег Гаркуша вызывает новый всплеск эмоций. "АукцЫон" по-прежнему остался верен себе: та же волнующая магия полёта, стремительное движение, как и 10-15 лет назад. Никто не может предугадать, что будет дальше, но, уже с первых звуков узнав следующую композицию, толпа приходит в движение и, ладонями отбивая ритм, отчаянно выпевает вслед за Федоровым:
То ли солнце мне не светит,
То ли дети, то ли не дает.
То ли весел, то ли вечер,
То ли ветер, то ли самолет...

Безумие, творящееся в зале, постепенно передается музыкантам. И вот уже сам Федоров выбегает на середину сцены и начинает пластично передвигаться, делая отчаянные круги головой:
Солнце ночь проводит
Там, где месяц бродит.
Мертвый жил у леса,
А теперь уходит...

Кажется еще немного - и потолок обрушится на пол. Еще секунда, и сердце не выдержит и остановится... Федоров на мгновение затихает, до краев наполнив зал отчаяньем:
Я нервный, я верный, пока...
Я нежный.
Фа-фа, фа-фа, фа-фа, фа-фа...

Затем наступает время медленно раскачивающейся на волнах "Орландины' и "Польки". И снова - море звуков: "Моя любовь".