Дмитрий ВАСИЛЬЕВ  Ленин - гриб. Васильев - грибница

В ленте Facebook Дмитрия Васильева - либо анонсы концертов, либо публикации, в которых его отметили знаменитые музыканты. Однако постепенно вы заметите другую важную категорию. Грибы. Вот Дмитрий держит сморчок — узор и структура плодового тела не менее "иные" и странные, чем музыка, которой он интересовался. Правда, чтобы дойти до грибов, сначала вам придется продраться через сотни соболезнований, написанных на всех языках мира.
Чёрное море поглотило Дмитрия 7 сентября 2018 года.

— Оккультизм, эстетика ужаса, абсурд, маргинальность, перверсии и девиации — вот, та оптика, которой пользовался Дмитрий Васильев при выборе интересующих его явлений в музыке, — вспоминает Евгений Вороновский, участник проекта Cisfinitum, преподаватель кафедры саунд-арта и саунд-дизайна НИУ ВШЭ, — Исследователь заброшенных и пугающих пространств. Аутентичный и настоящий индустриальщик, адресат дискографий The Gerogerigegege, Coil и Runzelstirn & Gurgelstøck. В этом его уникальность. В этом его коренное отличие от няшных парадоксальных лапочек из современного искусства, пресыщенных буржуа и клубных тусовщиков на пике моды. Дмитрий Васильев был персонажем Мамлеева. Диму, как и музыку, которой он занимался, побаиваются и игнорируют.

Палеомикология

В интервью англоязычному блогу Concrete Shelves (Прим. — название отсылает к авангардному течению "Musique Concrete") Дмитрий вспоминал:
— По рассказам мамы, когда мне еще не было двух, любимой игрушкой стало старое радио: ящик, размером со стол, с ручками настройки снаружи.
Зинаида Васильева говорила, что звук заворожил сына с детства. А если что-либо его интересовало, то он старался систематично и досконально разобраться. Наверное, сегодня ему бы подошло слово «гик». 290 (sic!) выпусков подкаста "Независимая электронная музыка" тому хорошее подтверждение.

Вместо того, чтобы абсорбировать полюбившийся предмет в себя полностью, Дмитрий хотел им делиться. Школьником он выпускал самодельные брошюры, рассказывающие об интересных фактах из области естественных наук. А в 1993 году, уже студент первого курса МИРЭА, набил рюкзак кассетами с экспериментальной и индустриальной музыкой, и устроил лекцию с продажей в парке Севастополя. В увлечении грибами он демонстрировал те же энциклопедические познания, что и в музыкальной сфере. Здесь уместно вспомнить абсолютно родственного в музыкально-грибном плане композитора Джона Кейджа (John Cage). И переиначить афоризм Сергея Курёхина, чтобы вынести в заголовок.

Попробуем назвать гифы, т.е. органы мицелия, из которых состоял сложный и удивительный организм — музыкальный энтузиаст Васильев. Журналист. Издатель. Автор и радиоведущий. Исследователь. Лектор. Промоутер. Владелец лейбла. Культуртрегер.
Дмитрий организовывал концерты, зачастую исходя из личной убежденности, что тот или иной музыкант должен выступить в России — это обогатит каждого, кто встретится с ним. Изданных лейблом Monochrome Vision записей — 55. На сайте лейбла размещён довольно резкий дисклеймер: "Мы не имеем возможности заниматься продвижением неизвестных музыкантов и новых коллективов. Не тратьте ваше и наше время на разговоры по этой теме". Не умаляя заслуг тех, кто помогал Васильеву, стоит признать: львиную часть работы он делал в одиночку. В одном из поздних интервью он скажет: "[…] есть немало других проектов, которые хотелось бы успеть осуществить. Успеть — это самое трудное".

Слова и споры

В 1995 года Васильев издал первый выпуск журнала "Независимая электронная музыка". Венцом его издательской деятельности станет монументальный академический труд VIVA ITALIA — 800-страничная книга об итальянской экспериментальной музыке 1955 — 2015 годов.
Нашлось в политике издательства IEM место и для давнего увлечения — книга миколога Михаила Вишневского "Галлюциногенные грибы России". Она посвящена памяти Дмитрия. Книга завершается статьей-послесловием о жизни и творчестве Васильева .

С 2015 года Дмитрий еженедельно выпускал подкаст с уже знакомым названием: "Независимая электронная музыка», всего опубликовал 290 выпусков. Труд — титанический, но выполненный с присущей педантичностью. Каждые выходные вы включали свежий выпуск и отправлялись в путешествие по нестандартным и загадочным звуковым территориям. Вашим проводником был неизменно спокойный и чарующий голос. Речь — правильная, красивая, образная. Вы не видели человека, по ту сторону акустической мембраны, но хотели бы познакомиться с ним, чтобы выказать почтение.

— Попробуйте прочувствовать тоже, что эта музыка вызывает во мне, — предлагал ведущий вкрадчивым голосом. И слушатель напрягал все чувства, даже те, для которых нет физического органа.

Вспоминает музыкант, поэт и журналист Александр Старостин (Фёдор Сволочь, Theodor Bastard):
— Когда в Санкт-Петербурге 1990-х мы планировали издание журнала "Бульдозер",то про авангардную и экспериментальную музыку существовали преимущественно фэнзины. И всё. Их нельзя было купить. Их посылали друзьям по переписке. Неумелые ксерокопированные листки, написанные зачастую плохим языком, с попыткой писать об независимой музыке, как «танцевать про архитектуру». Параллельно выходили официальные рок -журналы. Например Fuzz, главным редактором которого я в последствии стал. В Москве был «Птюч», посвящённый в основном электронной танцевальной культуре. По сути, пустыня. Мы, меломаны и слушатели редкой музыки, метались в поисках хоть какой-то информации.

Сегодня сложно представить каково это было: на заре интернет-эры, с модемными соединениями и сайтами, сделанными на коленке. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что в Москве появился журнал "Независимая Электронная Музыка"! Не просто фэнзин, сделанный на ксероксе. А большой журнал с академическим подходом, с приложениями в виде кассет, с иллюстрациями. Этим журналом руководил Дмитрий Васильев. Это было настолько из ряда вон, что я прыгнул в поезд до Москвы и буквально на следующей день сидел на его тесной кухоньке и пил чай. С тех пор наша дружба и общение не прекращались до самой его трагической гибели. Издания "Независимой Электронной Музыки" и то, что его делал один человек, очень вдохновили нас. Мы тоже хотели делать "Бульдозер" не листком или газеткой, а глянцевым серьезным журналом. Одно из первых интервью у нас было с Димой Васильевым. Я взял его на той самой кухоньке. Его вклад в развитие музыкальной журналистки в стране огромен, он писал вдумчиво, не на потребу, академически и точно. Я уверен, что он придерживался чёткого понимания, что независимая музыка — не значит "подвал", "неаккуратность" и прочий "трэш", с чем у многих ассоциируется андеграунд. Васильев был пионером, не жалевшим ни времени, ни средств на издание дисков и журнала, на служение искусству, которое он любил. Можно сказать, что он отдал всю свою жизнь этому и безусловно его влияние ощущается по сей день на всех, кто пишет в России об подобной музыке или слушает её.

Ризоморфы

Васильев осознавал, что они с единомышленниками вряд ли заполнят стадион. Число подписчиков его подкаста на разных платформах, всегда переваливало за тысячу, а ВК-группа собрала 5 тысяч заинтересованных участников. Однако кажущаяся немассовость такой музыки неоднозначна: свежий пример - авангардный композитор Хильдур Гуднадоуттир (Hildur Guðnadóttir), которая стала триумфатором Grammy в 2020 году за саундтрек к сериалу HBO «Чернобыль». Её работа — симфония вакуумных дверей и насосов. А её же тревожная атональная музыка к "Джокеру" завоевала "Оскар". — Подобная музыка остается непонятной и невостребованной, со стороны большинства музыкальной аудитории, — говорил Васильев о творчестве итальянского композитора и антрополога Джанкарло Тониутти (Giancarlo Toniutti). Эти слова применимы практически к любому исполнителю, который был ему искренне интересен. С другой стороны, почти каждый выпуск подкаста "Независимая электронная музыка" противоречил такому утверждению. Подбирая в качестве иллюстративного материала самый радикальный индастриал или эмбиент, Васильев показывал, как экспериментальная музыка повлияла на мейнстрим. Его главными героями были творцы, о которых массовый слушатель скорее всего не слышал. Зато Nurse with Wound, Pantera, Брайан Ино (Brian Eno), Lustmord, даже Depeche Mode упоминались в его материалах как второстепенные персонажи.

Грибное тело пою

Лучшее, на данный момент, жизнеописание Дмитрия Васильева — статья Виктории Мирошниченко "Один в поле воин: как Дмитрий Васильев создал российскую независимую электронную сцену". На сайте "НОЖа" она, заслужено, входит в подборку избранных публикаций. Если не читали, то могу лишь порадоваться наслаждению, которое вам предстоит. Я попросил Викторию объяснить, чем её заинтересовала фигура Васильева.

— Часто говорят, что для формирования крупного культурного явления, необходима поддержка государства или иные костыли, - говорит автор. - Васильев — хороший либертарианский пример, как человек самоорганизованно построил целый музыкальный мир, стал серым кардиналом этой истории и всё это совершенно вне институционально. При этом нельзя сказать, чтобы Дмитрий был харизматичной персоной. Скорее наоборот. Он был замкнутым человеком, и его глубокий интерес увлекал других интересоваться подобной музыкой. Его роль как пропагандиста и популяризатора невозможно переоценить.

Однако с громким заголовком статьи Виктории не согласен Евгений Вороновский, один из главных организаторов отечественной нойз-сцены в 1990-х:
— Дима безусловно влиял своим каталогом редкой маргинальной электроники и рецензиями в журнале и на сайте. Дима был инфлюэнсером. Он не создавал русскую независимую сцену, это ошибка: он просвещал её и пропагандировал исключительно западные группы за редкими исключениями. Дмитрий о российской музыке не знал и не писал вообще, и как раз популяризация нашей сцены познакомила с ним меня и Дениса Данченко (лейбл Insofar Vapor Bulk, соратник Алексея Борисова групп Центр, Ночной проспект).

Первым российским автором, о котором написал Дмитрий, был Михаил Атом. Следующим российским проектом выпала честь быть мне: Cisfintum удостоился отдельной статьи, а вскоре публикации на лейбле Monochrome Vision. Я горжусь тем, что Васильев неоднократно называл Cisfinitum своей любимой российской музыкой, и отнюдь не из вежливости. Дмитрий создал на русском языке гигантский информационный портал, посвященный аутсайдерской электронике. Для популяризации европейского шумового андерграунда Дима сделал невероятно много. У нас есть лейблы, которые занимаются электроакустикой и импровом, или нойзом и эмбиентом. Дима был мультижанровым исследователем. Его как коллекционера интересовало всё малоизвестное, странное, пугающее, маргинальное, труднодоступное. Он принялся с исследовательской дотошностью описывать культуры, в которые никто не додумывался заглянуть. А если заглянул, то отшатывался в недоумении, ужасе и отвращении. Никому до Димы не приходило в голову написать статьи об Atrax Morgue или Allerseelen.

Подлесок

"Как и в своих подкастах, Дмитрий в равной степени спокойно и интеллигентно говорит о любом подлинно творческом мышлении во всех его проявлениях. Будь то тихий, смахивающий на гика-поисковика филдрекордер, или, например, Марко Корбелли, единственный участник проекта Atrax Morgue, закономерно покончивший с собой обладатель всех возможных перверсий и душевных расстройств", — из рецензии Эдуарда Лукоянова на книгу Viva Italia.

Микориза с киноэкраном

Массовую известность, со всеми необходимыми оговорками к такой характеристике, Васильеву принёс фильм "Тиннитус" Даниила Зинченко и Евгения Вороновского. Посмертно.

История создания фильма уникальна сама по себе: он задумывался, как интимный портрет русской экспериментальной музыки, отталкиваясь от "фрязинской сцены" ("Старуха Мха", Der Golem). Интервью с Васильевым должно было стать всего лишь рядовым эпизодом. Но известие о его гибели переформатировало ленту целиком.
Эманация смерти была заложена в картину изначально, но собственной кончиной Васильев воздействовал на искусство в библейском смысле: смертию смерть поправ. Если вы пока не видели фильм, вас ждут удивительные полтора часа. Благо режиссёр выложил его для свободного доступа на YouTube. Впрочем, и в этом можно узреть философско-микологический смысл: грибница потенциально бессмертна. А творческое наследие и влияние Васильева — споры, которые продолжают его бытие.

Евгений Вороновский:
— Он был исследователем ужаса в звуке. Мне кажется, это его важнейшая функция с точки зрения оккультизма. Почему-то никому не приходит в голову говорить об этом, все делают вид, что он занимался музыкой. Я полагаю, что информационного следа, оставленного диминой деятельностью, любому хватит на несколько жизней. Он сделал всё, что должен был. Достойно завершил дело и ушёл вовремя.