Артемий ТРОИЦКИЙ  "Я в неволе не размножаюсь"

Главный критик и пропагандист независимой музыки в России отмечает свой 65-й день Рождения в Таллине, где живет последние 7 лет.

Накануне юбилея мы решили поговорить в Артемием Троицким о том, как его творческая карьера сплелась и срифмовалась с музыкой, которую он столь же беспощадно оценивал, сколь вдохновенно продвигал.

Звуки: Ту ситуацию в музыке, которая существует сейчас и которую нам предстоит осознать и оценить лишь спустя какое-то время, достаточно сложно привязать к какому-то четко артикулированному политическому течению. Не то, чтобы музыка аполитична, - ее политический потенциал, с моей точки зрения, недореализован. Как эту ситуацию видишь ты, и как она пришла к своему нынешнему состоянию?

Артем Троицкий: Если копнуть максимально глубоко, то я бы сказал, что политика вообще уже закончилась. Закончилось деление на правых и на левых, закончилось деление на партии...
Та классическая политика, какой она была в XX-м веке - ее больше нет. Это касается и политической музыки: если в 70-е - 80-е годы в Советском Союзе классический русский рок имел некоторую антисоветскую и антикоммунистическую направленность (и то не то, чтобы хорошо сформулированную), то сейчас говорить о протестах в контексте идеологических течений абсолютно бессмысленно, потому что за Путиным никакой идеологии, кроме алчности, лжи и властолюбия, не стоит вообще. Он не правый и не левый - он просто бандит. Точка.

Это касается и всего остального: это касается и Америки, и, в меньшей степени, Европы. Те протесты, которые происходят, - будь то черные или белые протесты, ЛГБТ и так далее, - они, в общем-то, политического характера уже не носят. Идет просто борьба - за свободу, за выживание, борьба хороших против плохих, борьба слабых против сильных - и так далее. Это уже не политическая арена, не арена классовой партийной либо идеологической борьбы, - это что-то другое. XXI век довольно сильно смешал карты, так что я не могу сказать, что я в этом разбираюсь и хорошо понимаю то, что происходит.

Звуки: Но при этом политика долгое время была драйвером той музыки, которую ты изучал и продвигал - достаточно открыть любую твою статью или книгу, типа той же "Back In USSR",- она вся эксплуатирует идею рока как проявления политических течений и интенций.

Артем: Я бы с тобой не до конца согласился: идея бунта, идея протеста, привлекает меня гораздо сильнее. Как ты прекрасно знаешь, тот же классический русский рок, равно как и английский панк-рок 70-х, и американский психоделический рок 60-х - в общем-то, на какие-то политические акции выходили очень редко. Ну, были демонстрации против войны во Вьетнаме - да, вот это политика. Но то, что было в СССР - это была не политика: это был стихийный протест против того говна, в котором мы живем. И это меня всегда очень интересовало и привлекало. Я бы сказал, что это история более социальная и даже экзистенциальная. История бунта. История субкультуры и контркультуры в большей степени, чем история политической борьбы.

Звуки: Я бы хотела начать с истории твоего личного бунта. Ты же комсомольцем был?

Артем: Да, я был октябренком с 62-го по 65-й, потом я был юным пионером. Из пионеров меня исключали два раза - один раз в Праге, второй раз в Москве, так что пионерский период у меня был самым "революционным". А потом в 70-м году, во время так называемого "Ленинского призыва" в честь 100-летия со дня рождения Ленина, меня записали в комсомол. Меня даже не спрашивали - записывали всех подряд. Я оказался, сам того не желая, в комсомоле, и лишь в середине института тихо слинял - году в 75-м.

Звуки: Как можно было тихо слинять из комсомола? Ведь комсомол, по сути, определял твою карьеру.

Артем: Ну, во-первых, я карьеры не делал, а во-вторых слинять тихо было можно: я просто перестал платить взносы. Но я вообще был студентом довольно своеобразным: меня отчислили за плохое поведение и неправильную прическу с военной кафедры, я был довольно заметной личностью - заметной именно как enfant terrible, как хулиган и "черная овца", поэтому когда я бросил платить взносы, мне за это ничего не было, и секретари космомольской организации не взывали к моей совести. И вот так, без всякого протеста и выяснения отношений, я из партийных организаций свалил.

Звуки: А что произошло дальше, почему тебя потащило в эту сторону и откуда в твоей жизни взялись эти безумные Брайан Ино (Brian Eno) с Мамоновым и компания?

Артем: Это история гораздо более глубокая: в 63-м году, когда мне было 8 лет и мы жили в Праге, я услышал там всех этих Beatles, Beach Boys, Rolling Stones и так далее. Я тут же влюбился в эту музыку и стал очень дотошным меломаном. Я даже пел и играл в школьных группах, и пел даже с довольно профессиональной и известной московской группой Удачное приобретение. Правда, не на концертах, а исключительно на танцах и свадьбах. И мы с моим другом Сашей Костенко стали первыми в Москве диджеями (по крайней мере, это никем не опровергалось) - это было осенью 72-го года. Мне было 17 лет, Костенко было 18 или 19, и мы начали в МГУ, в зоне "Б", вести дискотеки. У дискотеки не было никакого названия, но она стала очень модной. И потом, благодаря ей, меня привлекли писать статьи в журнал "Ровесник". Следом пошли "Музыкальная жизнь", Клуб художественной самодеятельности, "Московский Комсомолец" и прочие - и вот так я влип во всю эту музыку. Я дружил тогда со всеми подпольными музыкантами. Поскольку сцена в СССР была весьма раздробленной, я оказался в довольно привилегированном положении, потому что мне писали, ко мне приезжали, просто как ходоки к Ленину, музыканты из самых разных мест: из Питера и Таллина, из Риги и Свердловска - и таким образом я стал "связующим звеном" между большим количеством рок-деятелей. Начал (кстати, с помощью комсомольцев) устраивать фестивали в научном городке Черноголовка. Потом был фестиваль "Тбилиси-80", уже знаменитый и растиражированный даже на пластинке, который до некоторой степени легализовал рок-музыку в СССР. Потом, правда, начались страшные гонения, "черные списки", запреты, аресты и все прочее.

Звуки: Каким образом ты всего этого избегал? У тебя была "волосатая лапа"?

Артем: Нет, у меня не было "лапы", я очень рисковал - и особенно я рисковал попасть по статье "за тунеядство", поэтому я вступил в какой-то левый профком литераторов, который давал мне возможность жить на гонорар, если я предоставлял соответствующие справки. У меня были неприятности - слава богу, не типа психбольницы или тюряги - но я был под полным запретом на протяжении двух с половиной лет, не мог печатать статьи ни под своим именем, ни под псевдонимом, никак. Дома у меня был обыск - рассказывали соседи. И в конце концов меня уволили из Института истории искусств, где я работал младшим научным сотрудником.

Звуки: Ты в итоге не дописал диссертацию?

Артем: Да, я ее почти дописал и должен был защищать в декабре 83-го года, а в сентябре или в октябре меня из института уволили по смешной причине. Это было время Андропова, шла борьба за дисциплину. Я на день позже вернулся из командировки, завис на лишний день в Таллине - ну, как я мог не зависнуть в любимом городе?! И опаньки - меня за это дело уволили.

Ну, а потом, что называется, "saved by the bell" ("вовремя спасен" - прим. ред.): началась Перестройка, Горбачев, Московская рок-лаборатория...

Звуки: А с чего началась твоя работа продюсера в новую эпоху?

Артем: Я уже давно к тому времени дружил с Пугачевой - наверное, года с 80-го. Мы с ней провернули такую веселую авантюру "Счет 904" - это был первый в СССР благотворительный концерт в помощь пострадавшим на Чернобыльской станции. И после этого я прославился на весь мир, потому что я был типа русский Боб Гелдоф (Bob Geldof). Все со мной носились, брали у меня интервью. И тогда же английское издательство Ominbus Press заказало у меня книгу "Back in the USSR: The True Story of Rock in Russia". И пошло-поехало: и Брайан Ино, и Пол Маккартни (Paul McCartney), и еще куча всякого народа, с которым я переобщался и передружился.

Звуки: Как трансформировалось твое отношение к року на протяжении периода с 1980-х и до 2011 года, когда ты вынужден был свалить? И как сейчас ты видишь этих чуваков?

Артем: Мое увлечение, да и вся моя профессиональная жизнь, всегда держались на двух китах. Кит номер один - это всегда была музыка. Невзирая на мнение о том, что в музыке меня привлекала только бунтарская составляющая, я всегда любил только музыку, хорошо в ней разбирался и слушал ее в огромных количествах. Второй кит - общение. Мне было всегда просто интересно общаться с этими людьми. И в этом смысле мне очень повезло, потому что я перезнакомился с большим количеством совершенно фантастических людей - умных и безумно талатнтливых. Башлачев, Цой, Майк, Мамонов, Гребенщиков, Шумов, Макаревич, Агузарова, Хавтан - это я только москвичей и питерцев назвал, а ведь были там еще и эстонцы, и латыши, и литовцы, и сибиряки... Интерес к этим людям и желание что-то для них хорошее сделать, в чем-то им помочь - это было вторым моим raison d'être (смыслом существования - прим.ред.). Надо сказать, что и то, и другое никак особенно не трансформировалось за эти годы, потому что друзей я почти всех сохранил, я все так же люблю музыку. Я не совершил эволюции от рока к джазу, от джаза к классике и наоборот. В мои 20 лет джаз мне нравился гораздо больше: я торчал на концертах Ганелина и мог до умопомрачения слушать Майлза Дэвиса (Miles Davis), но потом джаз абсолютно измельчал и фактически прекратил свое существование. Я иногда берусь слушать современный джаз - это музыка либо декоративная, либо заумно-занудная.

Рок для меня - по-прежнему любимая музыка, хотя я не употребляю весь рок, потому что было время в начале 70-х - середине 80-х, когда я был клиентом рока по полной программе: от авангардного "Rock In Opposition" до какой-нибудь группы Eagles или Led Zeppelin. С наступлением панка и рока новой волны значительную часть рока я от себя отвалил. Хард-рок я вообще не слушаю, прог-рок иногда предпринимаю попытки и остаюсь глубоко разочарованным.

А поскольку на радио "Свобода" у меня есть часовая еженедельная передача, то я продолжаю перемалывать огромное количество новинок, хотя, как правило, это уже не только рок. Я все еще обожаю архивный рок: серф 50-х, мой любимый гаражный рок 80-х... Но, естественно, этим дело не ограничивается: в передаче есть и электроника, и этника, я все это с большим удовольствием слушаю и продолжаю эти увлекаться.

Звуки: В 2011 году, после того, как на тебя подал в суд знаменитый вампир российской рок-музыки Вадик Самойлов, я была впечатлена тем, как здорово поднялись на твою защиту музыканты, но меня, помнится, здорово удивил состав защитников: там были Последний Шанс, Центр и Дочь Монро и Кеннеди, которые всю жизнь оставались в подвалах, но почему-то те топовые рокеры, с которыми ты начинал, не сказали и не сделали ничего. Почему?

Артем: Ты знаешь, это не совсем так. Дело в том, что вся эта инициатива с концертом в мою защиту была затеяна не мною. Я вообще пальцем не пошевелил по поводу всех этих концертов, пластинки "За Троицкого" и так далее. Изначально идея принадлежала Васе Шумову, и он привлек к этому делу большое количество народа, причем, как большое число "подозреваемых", нонконформистов - Шевчука, Борзыкина, - так и людей, которые достаточно далеки в репертуарном отношении от борьбы с кровавым режимом: Илью Лагутенко, Браво, еще какие-то безобидные группы. Но они хорошо ко мне относились и согласились поучаствовать. Не помню, были ли там Макаревич и Гребенщиков, но если нет - видимо, были заняты. Я никому ни малейших претензий не предъявлял, но был очень благодарен всем, кто в этом участвовал.

Звуки: Ценно то, что ты сказал, что это не была твоя инициатива: я понимаю, что если бы ты кликнул клич, что тебе нужна помощь, вся российская рок-сцена поднялась бы. Во всяком случае, мне хочется в это верить.

Артем: Я не звонил ни одному музыканту. Ни одному.

Звуки: То есть ты сознательно не капитализируешь свое влияние, хотя ты абсолютно вправе его использовать. А твоя продюсерская деятельность? Ведь у тебя только своих лейблов три штуки, а еще было участие в General Records, Caviar Lounge, - как работала и насколько была оправдана эта разновидность капитализации твоей экспертизо й, и то ты считаешь своей творческой удачей как продюсера, издателя?

Артем: Я вообще не считаю себя продюсером: продюсер - это тот, кто вкладывает свои деньги, чтобы получить прибыль. Я же никогда никаких денег ни в кого не вкладывал, если не считать каких-нибудь билетов на поезд и огромного количества водки, пива и портвейна. И, опять же, ни от каких артистов, которых я вроде как продюсировал - Майк, Цой, Гребенщиков, Браво, - денег я не получал. Я им просто помогал, потому что они были мне ужасно симпатичны и мне хотелось, чтобы их узнало как можно больше народу. То есть это была не совсем продюсерская деятельность, а если и продюсерская, то очень странная мутация этой продюсерской работы: абсолютно бескорыстная и абсолютно безалаберная.
Что касается лейблов, то история 90-х годов с General Records - это история про лебедя, рака и щуку: его создали известная продюсер Надя Соловьева, пластиночный жучок Саша Морозов и я. Лейбл этот, конечно, был очень странный.

Звуки: Одно ПСС Аллы Пугачевой чего стоило! Спасибо за концертник в Стокгольме - редкий случай, когда можно было сказать что-то хорошее об альбоме Пугачевой.

Артем: Да, с одной стороны, там был бокс из 15 дисков Пугачевой, а с другой - там были такие интересные вещи, как например, альбом Лаймы Вайкуле. Репертуарная политика была такая, что не привиделась бы никакому Warner Brothers: с одной стороны - попсовейшая попса, а с другой стороны, я выпустил там брутальный альбом электроники с горловым пением Алика Кувезина и группы Ят-Ха, Соколовского, альбомы моей любимейшей группы НОМ, полуэкспериментальный альбом Мегаполиса, три или больше альбома моих любимцев Браво... Музыка была очень разная, поскольку компания была чрезвычайно разношерстная.
В этом смысле я, конечно, не осуществил свои планы, поскольку что-то мне, конечно, позволялось сделать, но поскольку прибыли от моей деятельности не было, а деньги в компанию шли с другой стороны, то этой музыке и отдавался приоритет.

Я осуществил свои продюсерские амбиции уже в 2000-х, придумав c Лешей Аляевым три лейбла: "Закат", "Восход" и "Зенит". На "Закате" выходили всякие интересные западные пластинки - тут я развернулся, выпустив около сотни наименований разной западной альтернативы. "Восход" - это были всякие новые русские группы (радикальные Четыре позиции Бруно, два первых альбома Барто), и "Зенит" - всякие известные группы, типа того же НОМа. Эта деятельность мне нравилась гораздо больше, чем то, что мне удалось сварганить на General Records.

Звуки: Видишь ли ты сейчас на рынке успешных издателей, и откуда вообще приходит музыка, кроме как самотеком с Bandcamp, Kickstarter и Spotify? Есть ли интересные издатели на рынке, и участвуешь ли ты в таких компаниях?

Артем: Ну, понятное дело, что индустрия звукозаписи сейчас переживает очень тяжелые времена.

Звуки: Хороший эвфемизм для слова "жопа".

Артем: Да. Но дело в том, что я - человек прошлого века и люблю носители. Я регулярно захожу на Bandcamp и Spotify, чтобы послушать какие-то новинки, но я все это делаю для того, чтобы в результате этого прослушивания заказать какую-то пластинку. И свою передачу я делаю исключительно на аудио-носителях, в основном на CD. Поэтому я в курсе того, что происходит с издательской деятельностью, и считаю, что она, конечно, находится в положении далеком по своему материальному статусу от того, что было в 80-е, но люди живы. Я дружу с большинством известных инди-лейблов: Дэниел Миллер из Mute, Лоуренс Белл из Domino Records, Мартин Голдсмит из Cooking Vinyl - это все моя компания. И когда я приезжаю в Лондон, мы встречаемся, выпиваем и обсуждаем новую музыку. Денег у них у всех стало меньше, но почти все продолжают работать, новые артисты появляются, катастрофического положения на этом фронте я не отмечаю. Что будет в результате коронавируса, сказать трудно.

Звуки: Мне интересно, как ты прогнозируешь последствия.

Артем: Выносить вердикты еще явно рано. До конца 19-го года все было не блестяще, но все равно терпимо.
Что касается сегодняшнего положения, то я его оцениваю куда позитивнее, чем большинство. Возможно, потому, что я сам себя чувствую очень комфортно в той ситуации. Тусовка мне надоела: открытия-закрытия, вернисажи-фернисажи, презентации-концерты - это все мне осточертело давно. Я давно уже почти не посещаю все эти ивенты, поэтому то, что они прекратились вовсе, меня совершенно не смущает. Единственное - за границу не выедешь, поэтому отменилась куча поездок. В остальном я ощущаю себя чудесно: гуляю с собачкой, рестораны открыты, все гуляют... И, похоже, мое благостное отношение переносится и на эту ситуацию. Когда я слышу постоянные стоны, что у музыкантов нет денег, они еле выживают, бедные, - я в это не верю. Почти все мало-мальские музыканты, которых я знаю, относятся к уверенному middle class, даже upper-middle class. Я уж не говорю о звездах. У них у всех полно денег, у них есть банковские заначки, квартиры, машины и дачи. Я не верю, что спустя 2 месяца без концертов они стали голодать. Мне жаловался Юра Шевчук: у него отменился концерт на стадионе в Москве, и что ему надо кормить 10-12 человек. Но мне кажется, что эти 12 человек могут отлично себя прокормить: каждый музыкант способен найти себе работу. Это взрослые люди, они должны уметь зарабатывать даже в той ситуации, когда основной источник дохода - концерты - отвалился. Я уж не говорю о захребетниках типа Киркорова или Баскова: они вообще спят на матрасах, набитых баблом, и чего им жаловаться - я вообще не понимаю.

Звуки: А как же молодые независимые музыканты?
Артем: Образ жизни молодых и независимых мне прекрасно известен. Огромное большинство этих ребят зарабатывает себе на жизнь не музыкой, а иными способами, так как эти маленькие клубные концерты - это, в любом случае, небольшие деньги. Я дружу с некоторым количеством музыкантов. Они работают пиарщиками, поварами, программистами - и для них это существование вполне сносное, так как доля концертов в их доходах совершенно незначительна. Тут, на самом деле, впору посочувствовать Лепсу и Стасу Михайлову, потому что у них доходы от корпоративов, хотя и их уже проводят онлайн. А что касается собственно музыки, то она должна только выиграть от карантина, поскольку состояние праздности - это самое благоприятное, стимулирующее состояние для творчества.

Звуки: Любое творчество нуждается в подпитке извне какой-то информацией. Если человек на протяжении длительного времени заключен в четырех стенах, его богатого внутреннего мира просто не хватает на то, чтобы родить что-то интересное. Согласись, не настолько богат их внутренний мир.

Артем: Художники все разные. Есть те, кто подпитывается информацией от внешнего мира, есть те, кто подпитывается из закромов внутреннего мира. Сейчас ситуация небанальная, такого раньше не было. Масса информации, масса новых впечатлений. Это должно вдохновлять не только журналистов, но и писателей, и поэтов, и музыкантов. Но главное даже не это, а то, что гораздо меньше суеты, гораздо меньше наносного - твори, не хочу. Я за это время послушал изрядное количество свежих записей, и наших, и иностранных. Некоторые были написаны раньше, но на них были сняты свежие клипы, типа "Ghost Town" Rolling Stones. Хотя у русских мало что выходило интересного - вышел "Гарри Поттер" группы Сплин, вышла у Васи Обломова парочка прелестных песен... Многих из этих песен не было бы вообще, если бы люди это время не использовали для творчества, а гоняли бы по гастролям.

Звуки: А что касается твоего творчества - используешь ли ты время карантина, чтобы написать новый большой труд?

Артем: Нет. Я в неволе не размножаюсь. Время от времени я печатаю какие-то удачные тексты публицистического плана, которые выходят на "Эхе Москвы" или в "Новой газете", веду передачи и свой блог "Хижина дяди Темы" на ARU-TV. Этих занятий мне вполне хватает, и я не могу сказать, что карантинная ситуация затронула какие-то особо вибрирующие струны моей души, которые заставили бы меня сотворить какую-то нетленку.

Звуки: Как ты планируешь отметить юбилей?

Артем: Я вообще не любитель юбилеев. Единственный раз, когда я отмечал юбилей с размахом, это были 55 лет. Мне нравится это сочетание цифр, оно у меня фигурирует и в email-адресах. И родился я в 1955 году. Мы тогда с кучей разных музыкантов взяли корабль, доплыли до моего родного Ярославля и дали огромный концерт на Стрелке. Собралось тысяч 15 молодых ярославцев. А потом обратно, уже в полубессознательном состоянии, поплыли в Москву. Вот это было круто!

А сейчас я приглашу своих друзей - эстонцев, русских. Будет теплейшая компания старых друзей. мы часто общаемся и без дней рождения. Музыканты, актеры, художники. Посидим, отметим. Ничего специального.

Звуки поздравляют Артема Троицкого с днем Рождения. Хорошей тебе музыки!