МУЗЫКА  Начинали на дне, и вот мы здесь

Когда вокруг идет ковровая бомбардировка прогнозами - и не просто на год вперед, а на целое десятилетие - полезно бывает одернуть себя и проверить собственные пророчества, сделанные в прошлом. Обычно не сбывается примерно ничего: там, где ожидал увидеть цветущую сцену, оказываются пыльные руины, а то, что казалось мелким и незначительным, наоборот, разрастается до грандиозного феномена. Но случаются и исключения.

В декабре 2015 года я рапортовал, что в российской музыке интенсивнее всего развиваются два направления - хип-хоп, доминирующий дома, и электроника, ориентированная на внешний, глобальный рынок. Прошло четыре года, и тенденция стала только более очевидной. Нина Кравиц уже не только завсегдатай фестивалей и скромный культуртрегер, а топовый диджей по версии профильных изданий и важная участница сцены, человек, к чьему голосу и вкусу принято прислушиваться. Российская электроника избавилась от налета местечковой экзотичности. “Наши люди” растеклись по концертным площадках от Нью-Йорка до Токио (не говоря уже об обжитом плацдарме в Берлине) и, совсем уж откровенно, больше не “наши”: если про кого-то из них в электронном вестнике и пишут “Russian-born”, то это скорее дежурный географический тэг, а не попытка заманить читателя диковинной музыкой из страны водки и балалайки.

Прогресс русскоязычного рэпа даже более нагляден. Слово “батл” вышло за пределы жанрового сленга; политики, филологи и родительские комитеты с академическим пылом, достойным лучшего применения, штудируют тексты Фейса, Мирона и Фараона - кто в попытке увидеть контуры будущего, кто с целью “запретить это немедленно” как угрозу обществу. О героях сцены - нынешних и павших - снимают фильмы (от “Бифа”, бьющего рекорды проката документального кино, до недавней ленте о Кирилле Толмацком). Рэп собирает - причем даже тех, кто считал его недостойным культуры страны, давшей миру Чехова, Ерофеева и песню “Мой мармеладный”.

Внутри жанра еще интереснее. Рэп-сцена разрослась настолько, что впору говорить о точке насыщения. Коллеги пишут о том, что в хип-хопе настало время сытой, но скучной стабильности - заработки выше, сцена разнообразнее, но вместе с тем острее чувствуется нехватка больших жестов и программных заявлений. Так-то оно, может, и так, но к этому периоду больших туров по стране и преуспевающего среднего класса надо было еще прийти. Те, кому еще не отшибло память, должны помнить, как русскому рэпу предрекали вечное прозябание в залах на 200-300 человек - это время было не так давно. Как заметил бы один из самых популярных артистов десятилетки Дрейк, начинали на дне, а теперь здесь вся орава.

Но в прогнозах прошлого всегда интереснее не то, что сбылось, а то, чего разглядеть было нельзя при всем желании. То, как все или почти все правила индустрии набело перепишет стриминг. Ту скорость, с которой поп-конвейер начнет плодить однодневок, пытающихся получить свой процент с хита недели (привет, кальян-рэп!). То, что новая поп-музыка окажется куда более дерзкой и раскрепощенной, чем было принято ожидать, а заодно амнистирует 90-е как источник вдохновения. То, что эпоха идолов “Нашего радио” и раннероссийского MTV сама себя исчерпает и подпишет себе приговор словами “выскажу мнение”.

За каких-то пять лет в российской музыке сменилась, по меньшей мере, геологическая эпоха. И, по правде говоря, вглядываться в ее будущее сейчас, когда “полетели” все букмекерские коэффициенты, намного интереснее.