МУЗЫКА  20 лет русского рэпа: лучшее

На минувшей неделе Путин распорядился поддерживать “музыку, популярную у молодежи”. За редкими исключениями, самая популярная музыка сейчас - это, разумеется, хип-хоп. Тот самый, который, как при последнем доперестроечном вожде Константине Черненко, до недавнего времени запрещали и которому чинились всяческие препятствия. В буквальном смысле — по стране прокатилась отмена концертов Хаски, Face, Элджея и ряда других. После папиного окрика рэп, видимо, с тем же превозмогающим рассудок усердием будут поддерживать и развивать.
По сути, рэп сейчас стал как русский рок в 80-е - больше чем музыкой, голосом эпохи и главной трибуной социального высказывания в отечественной поп-культуре. Зародившийся в 80-е, когда первые брейк-дансеры стали танцевать на расстеленных картонках посреди улиц, он превратился из субкультуры с глубокой обочины в главное для русской музыки направление. В ту музыку, которую запоем слушают школьники вместе со своими родителями. Мы выделили на свой вкус 11 артистов и формаций, которые помогли русскому хип-хопу совершить этот прыжок, а заодно решили показать, как рэп продолжает и дополняет поэтическую традицию.

Участник группы Мальчишник, исполнявшей поп-рэп про секс, начинал с брейк-данса на Арбате в 80-х: едва сходил снег, уличные танцовщики расстилали картонку на брусчатке и танцевали полуакробатический танец, пришедший к нам напрямую из Бронкса. При этом, несмотря на то, что ходившие в широких штанах и необъятных балахонах так и считались, как минимум, чудиками, — отошедший от “Мальчишника” Андрей Лысиков aka Дельфин со временем (то есть примерно к началу 2000-х) фактически занял место погибшего Виктора Цоя на пьедестале голоса поколения. Секрет прост: при всем владении речитативом, интонацией, читкой и знаниями о истории русского хип-хопа, Дельфин никогда не относил себя к этой субкультуре. Субкультура, кстати, отвечала взаимностью: Дельфином интересовались все, кроме этих ребят, да и сам артист не искал стартовой популярности именно в хип-хоп коммьюнити. Сочетая периоды молчания и активности, Дельфин до сих пор остался артистом смежного с хип-хопом жанра, которому не придумано русского названия - spoken word. Если хип-хоп рассматривать как дерево, то Дельфин стоит аккуратно у его корней.

Как ни крути, важнейший артист русского хип-хопа. Причем, увы, объявленный таковым только после внезапной и совершенно непонятной смерти (урожденный Кирилл Толмацкий никогда не употреблял веществ сильнее марихуаны). На всякий случай, напоминаем, как было дело — в самом начале 2000-х кружок первопроходцев русского хип-хопа в один прекрасный момент написал песню для сына хозяина большой продюсерской конторы Mediastar, а он ее исполнил. Долго ли, коротко ли, парень с бейби-фейсом начал давать концерты в 14 лет и примерно за год добился успеха у самой перспективной аудитории — на его выступления в небольших городах приходили целыми школами, а тот самый Mediastar эту звездность активно эксплуатировал. Фраза "Что ты сделал для хип-хопа в свои годы?", над которой посмеивались взрослые, стала руководством к действию для ровесников Децла. В какой-то момент парень поссорился с отцом, сменил имя на Le Truk, подружился с главным проповедником культа растафари в России Гербертом Моралесом и занялся той самой музыкой, из которой и рос мировой хип-хоп — ямайскими реггитоном и дэнсхоллом. И стал записывать не вписывающиеся ни в какой формат песни, в которых социальная озабоченность мешалась с густым личным лиризмом. И именно за эту трансформацию его стоило бы объявить посмертно главным героем русского хип-хопа. Увы, теперь он не автор, но персонаж истории жанра в России.

Всходившие одновременно с Децлом представители ростовской музыкальной сцены начинали с раскаленных гангста-историй о городе, в котором ни дня без драки и ни месяца без поножовщины. И за годы сумели пусть и превратиться респектабельных артистов, но при этом остаться живыми и настоящими. Еще один пример удивительной трансформации, только на этот раз с обочины в мейнстрим: реальные ростовские гопники, в строчках которых узнавали себя такие же бритые и лихие пацаны со всей России, стали примером истории успеха — одним трудом и талантом превратились в богатых, довольных жизнью, но не растерявших связей с реальностью людей, свое родство с песнями которых ощущают решительно все — родители и дети, учителя и старшеклассники могут запросто встретить друг друга на их концерте. Оказалось, что четверо условных ребят с улицы могут все: смешно паясничать в текстах и петь щемящие песни на злобу дня или, наоборот, о любви, озвучивать своими песнями фильмы — или, наоборот, подзвучивать саму жизнь, однажды оказавшись в наушниках.

Уникальный случай развития личного бренда. Точнее, трех личных брендов — ростовский (снова) музыкант Василий Вакуленко на протяжении своей творческой жизни существовал в трех ипостасях: Баста, Ноггано и Нинтендо. Выжил, кажется, только проект Баста — во всяком случае, именно его можно слышать, видеть и осязать буквально всюду; остальные две ипостаси, гангстерский Ноггано и “южный” по духу Нинтендо, как будто передрались между собой в голове одного человека. В основание успеха Басты легло совмещение хип-хопа с блатной интонацией, не удавшееся, кажется, больше никому (кроме, быть может, астраханской группы Каспийский груз). Последний, кому удавался подобный трюк, был Владимир Высоцкий, на своем творческом пути успевший побывать и любимцем урок, и тончайшим и изысканнейшим советским шансонье; его место и занял Вакуленко. Интересно наблюдать, как в течении карьеры Василия взросло его умение писать безошибочные, попадающие в каждого поп-песни. Его полнейшая всеядность позволяет Басте подключаться к любому контексту — хочешь русский рэп, хочешь авторская русская песня; примером этого может стать кавер-версия песни “Черт” Александра Галича в его исполнении. И еще один залог успеха — безостановочное реинвестирование репутационного капитала, превратившее Василия из ростовского пацана 2000-х в члена жюри шоу “Голос” через 20 лет после начала карьеры. Баста теперь воплощение респектабельности: его не только слышно, но и видно везде; он участвует в федеральных телешоу и ведет собственное, продюсирует других артистов, владеет продюсерской громадой “Gazgolder”, снимает фильмы и клипы. Если хотите спросить, что значит хайп — спросите об этом у Василия Вакуленко.

Пример абсолютного конструкта, симулякра, обретшего кровь, плоть, славу и хайп. Созданный интеллигентными художниками как арт-проект, тонко издевавшийся над гангста-рэпом “Кровосток” неожиданно стал популярен у обраставшей жирком буржуазной богемы середины 2000-х. И лишь потом спустился на этаж ниже, к школьникам из малых городов и с окраин мегаполисов. Его успех сродни успеху сериала “Бригада”, саундтреком к которому мог бы стать трек “Биография”. А пережитая трансформация сильно напоминает случившееся с группой Ленинград: никто и не помнит, что начинала группа Шнура с постмодернистских стилизаций под блатняк, и лишь потом стала писать “песни для народа”. “Кровосток” избежал столь драматических перемен — вместо самой группы поменялась страна и публика: песни о разборках, наркотиках и кровище, которые со смехом писали Антон Черняк и Дмитрий Файн, многими были восприняты абсолютно серьезно — от них и правда начало разить незапертым подъездом, а иногда и могилой.

Артист Иван Алексеев из Смоленска, закончивший в Москве факультет информатики РГГУ, взял свое простым и четким способом. Он совместил две поэтических среды - рэп и рок; удивительный пример честного, удобного и эффективного сидения на двух стульях. Причем, рок этакого совсем школьного, подростково-гнусавого разлива с читкой уровня “бог” — просто человек одарен от природы (его безо всяких шуток называли чемпионом России по фристайлу, в сети можно найти много записей его спонтанных текстовых импровизаций). Если прибавить к этому отличное чувство юмора (“Из окна”), совмещенное с острым, беззащитным чувством справедливости (“Мерседес S666”, “Кури бамбук”), то получается формула успеха одного из самых популярных и значимых артистов жанра. Та же история, что и с Кастой — дети слушают его вместе с родителями, школьники танцуют под его песни на своих дискотеках вместе с учителями.

Пример чистого и беспримесного воина жанра: никаких совмещений и стилистических гибридов. Бывший участник группы Centr еще в составе коллектива выделялся своими стихами, меланхолия которых порой сгущалась до депрессивных концентраций, а уж выйдя на сольный простор, дал волю своей печали. Человек сложной судьбы, проживший юные и молодые годы в Китае и вернувшийся в Россию окольными путями, взял свое предельной откровенностью и болезненной открытостью, удивительной, какой-то дневниковой оптикой взгляда на повседневную жизнь. Такая была разве что у другого рэпера, прыгнувшего далеко за пределы хип-хоп-загона — американца Eminem. Взаимоотношения с родителями, воспитывавшей его бабушкой, с женой и друзьями, проблемы с наркотиками, неудачные попытки сохранить в целости семью и собственную голову, глубочайшая растерянность взрослого человека перед современным миром. Если и подбирать ему предшественника, место которого он занял, то это будет не кто иной, как другой знаменитый, болезненно открытый миру меланхолик - Александр Вертинский. А если подбирать ему амплуа из театральной хрестоматии, то он, конечно, Пьеро.

Видимо, главный на сегодняшний день хип-хоп артист российской современности — по крайней мере, последние лет пять. Удивительный пример того, на что способен поэтический талант... плюс сильный, но продуктивный невроз вкупе с интересной биографией. Сын ученого-физика, эмигрировавшего сначала в Германию, а затем в Великобританию, Мирон Федоров начал делать хип-хоп в камерном сообществе — русской диаспоре в Лондоне. Прежде, чем начать читать на русском, он делал это на немецком и английском. Редкий для русского рэпера случай, когда артист такого жанра является настоящим русским интеллигентом — по крайней мере, в части дум о судьбах родины и ощущения ответственности за все и вся. Думается, именно она позволила обладателю забавного высокого голоса и автору ерзающих, неудобных песен в 2015 году записать “Горгород” - самый важный альбом десятилетия, сделанный в жанре актуальной антиутопии. Единым сюжетом о Писателе, живущем в Городе на Горе, управляемым Мэром, которому противостоит его бывший сподвижник, а ныне антагонист Гуру еще долго будет зеркалом русской жизни. И тот факт, что это полотно до сих пор не стало фильмом или мюзиклом, есть кровавая несправделивость. И уж если говорить о том, чье место сейчас занимает Оксимирон в умах, то это, конечно, БГ.

Раз в русском хип-хопе уже есть свои Высоцкий, Цой, БГ и даже Вертинский, то должен быть и свой Егор Летов — человек, который бы вносил в рэп элемент настоящего русского панка. Выпускник журфака и бывший журналист начал с чудесных наивных песен во славу суицида (“Космолет”) и социальным протестам (“Солдат”) на альбоме “Собачья жизнь”, зато продолжил настоящей, густой депрессивной поэзией на альбоме “Любимые песни воображаемых людей” (“Панелька”, “Пуля-дура”). Рост был какой-то взрывной, изменилось буквально все — вплоть до того, что слова, которые раньше пропевал, артист теперь стал как будто небрежно сплевывать через губу.
Поэзия, очевидно, была опасной — иначе бы в его биографии не было бы ареста на 12 суток после спонтанного концерта на крыше автомобиля в Краснодаре после полицейской операции по отмене концерта в одном из клубов города; это событие заставило всех ключевых деятелей современной хип-хоп сцены объединиться для акции солидарности. Это не единственный интересный факт биографии: в прошлом артиста были дружба с писателем, деятелем “русской весны” и полевым командиром Захаром Прилепиным и их совместные поездки с концертами на Донбасс - от которых он, впрочем, не отрекается. В настоящем у него есть спектакль “Маленькие трагедии” в “Гоголь-центре”, в котором режиссер Кирилл Серебренников уравнял его тексты в правах, на секундочку, с пушкинскими строками.

Сын крупного футбольного менеджера, сам в прошлом футболист-юниор, на первый взгляд форменный Сиддхартха наших дней — наследник богатых родителей, насмотревшийся жизни за пределами дворца. Обычно от такой жизни начинают писать гимны улицам с рассказами о трудных судьбах, больших пушках и мужских дружбах. Здесь все по другому: странная. отстраненная лирика, вкупе с не менее отстраненным поведением сформировали образ, который сделал молодого человека патриархом так называемой “новой школы”, то есть последнего поколения рэп-артистом (а его песню “Дико, например” — лучшим описанием российской действительности). Сам он никогда не смотрит в камеру на интервью, сторонится своей популярности и при этом дружит со взрослыми — например, с журналистом-позером Александром Невзоровым и лидером “Ленинграда” Сергеем Шнуровым. Так или иначе, наш следующий персонаж получил импульс к созданию собственного проекта именно на концерте Фараона.

Самый ярый и яркий герой “новой школы” — молодого и самого последнего на данный момент поколения в русском хип-хопе. Урожденный Иван Дремин соткан из противоположностей: хорошая музыкальная школа и детство на улицах Уфы, большие музыкальные способности — и амплуа глупенького анфан-террибля с песнями про упавший на пол Запад или про сходство бургерного мяса с сырьем для сосисок совсем другого рода. За его самыми дурацкими текстами критики слышали искорки таланта, о чем обязательно докладывали. Так он начинал — всего каких-то 3 года и 1 альбом назад. Разительная перемена случилась в 2018-м, когда вышел последний на данный момент полноформатный альбом Фейса “Путинеисповедимы”, на котором злой молодой повеса внезапно превратился в совершенно исповедальную фигуру. Критика назвала песни с этого альбома прямым политическим высказыванием. И это так — на фоне текстов треков “Салам” и “Наш менталитет” даже песни Хаски и Оксимирона кажутся отвлеченными витийствованиями и разговорами эзоповым языком. Небольшой альбом слушается как небольшой митинг у тебя в ушах, как глоток свежего воздуха, как выкрик, как диссидентский бюллетень “Экспресс-хроника”, рассказывающий о реальной жизни в России.
Перемена была столь разительной, что сразу хочется выяснить, нет ли тут какого-то внешнего, продюсерского влияния? Но никого, кроме старшего брата Богдана, мы не отыскали.
За альбомом-бомбой последовала череда странных событий — после сумасшедшего успеха Фейс вдруг отменил тур (якобы из-за низких продаж билетов, ага), а затем выпустил небольшой новый альбом-микстейп, который мог бы носить подзаголовок “Ничего не было, вам послышалось”. Мог бы, если бы не песня “Мой Калашников”, в котором прикинувшийся прежним Фейс как будто подмигивает: ждите, мол, я еще скажу. 2019 год артист встретил повзрослевшим: в костюме с галстуком, автором главной темы к фильму Михаила Идова “Юморист” и исполнителем главной роли в клипе на нее. Сюжет фильма, кстати, о трусливом артисте разговорного жанра времен Черненко, а песня о артисте современном — удивительно совпало, можно не менять ни строчки.