Duke ELLINGTON  Герцог джаза

Эдвард Кеннеди Эллингтон по прозвищу Дюк ("Герцог") - именно так прозвал его сосед по дому, когда тот был еще восьмилетним мальчишкой. Да, Эллингтон был не чета Армстронгу, который родился в неблагополучной семье: он не бил стекла футбольным мячом, не таскал кошек за хвост, не ругался нехорошими словами, а вел себя вполне достойно, тщательно следил за своей одеждой и любил рисовать. Даже странно, что такой приличный мальчик в конце концов занялся джазом, что конечно не вызвало восторга у его родителей – вполне обеспеченных жителей Вашингтона. Однако произошло это не сразу, ведь юноша выбирал между музыкой и живописью, к которой у него тоже были способности. Попытка заработать карманные деньги игрой на рояле в компании школьных приятелей не вызвала подозрений. А вот поездка в Нью-Йорк в поисках музыкального счастья в 1922 году со товарищи уже плохо попахивала. В тот раз ничего не вышло - о джазе Дюк представления не имел, работу найти не смог, жил впроголодь и вернулся домой. Но дело сделано! Джазовая зараза засела крепко.

К этому времени у Эдварда Кеннеди уже была семья, - более того, у него уже подрастал сын Мерсер, впоследствии трубач... и еще позже, после смерти отца, руководитель бэнда его имени.

Через год ребята снова оказались в Нью-Йорке. На этот раз их музыка зазвучала в заведении "Кентукки клаб", и началась история The Duke Ellington Orchestra, которая продолжалась полвека. Тогда Дюк начал постепенно знакомиться с блюзом (в Вашингтоне блюзы тогда не практиковались). "Вашингтонцы" играли обычные танцы, и только с появлением в составе корнетиста "Баббера" Майли в музыке появилось нечто зверское. Майли развлекал слушателей разными звуками "джунглей" с помощью сурдин и граул-эффектов. Это была удачная находка, тем более что посетители бара, быть может, впервые узнавали о джунглях именно из этого оркестрового саунда, постепенно ставшего фирменным для Эллингтона. Во всяком случае, критики, да и сам Дюк считали, что именно с этого момента оркестр заиграл джаз.

Кроме публики бэнд заметил и пронырливый издатель Ирвинг Миллс, отметивший композиторский талант молодого бэндлидера и заключивший с ним почти дьявольскую сделку на издания. С тех пор рядом с именем Дюка фигурирует еще и эта фамилия, а порой даже перед ним. Как все-таки повезло Паганини, Генделю и Шуберту, что они не дожили до эпохи "защиты авторских прав"!

Однако польза от Миллса все же была – именно он устроил бэнд Дюка на престижную и хорошо оплачиваемую работу в "Cotton Club". В Нью-Йорке у него была репутация не только места гангстерских разборок, но и туристического объекта для нуворишей, которые желали вкусить "истинный дух Гарлема".

Оркестр Эллингтона продержался в "Коттон клабе" целых 5 лет. По местному радио шли трансляции его выступлений и обеспечивали бэнду все большую популярность. Именно тогда Дюк проявил свои выдающиеся качества – он играл не столько на рояле, сколько на своих классных музыкантах, создавая из этих талантов насыщенную и колоритную музыкальную картину. Вместо дирижерской палочки он использовал свой рояль и хороший вкус. Он ухитрялся писать живописную картину сочетаниями людей и инструментов, тембров и литературных идей, причем поступал как настоящий художник. У него ведь с детства наблюдался талант живописца.

Не исключено, что именно Дюк сделал джаз более серьезной музыкой, чем это предполагалось Создателем. Все началось с различных настроений и фантазий – "In a Sentimental Mood", "Mood Indigo", "Black and Tan Fantasy", - а затем маэстро перешел к сочинению концертов вроде произведения для оркестра и трубы для своего любимого трубача Кути Уильямса ( Cootie Williams).

Следующим этапом стало создание крупномасштабных полотен из семейства сюит. Их множество - например, "Black, Brown And Bege", "Such Sweet Thunder", "New Orleans Suite", "The Far East Suite". Но самые значительные - это "Концерты духовной музыки" с их наивно-искренними и весьма глубокими обращениями к самым главным корням жизни и джаза. Впрочем, сам маэстро заявлял, что он играет не джаз, а музыку афроамериканцев, историю и культуру которых он внимательно изучал всю жизнь.

Если вы считаете, что знаете и любите оркестр Эллингтона оттого, что вам знакомы мелодии "Take the A Train" и "Caravan",- замечу, что эти самые популярные темы написал не Дюк, а его близкие друзья – первую композицию создал белый пианист и аранжировщик Билли Стрейхорн, которого Дюк любил почти как собственного сына, а автор второй – пуэрториканский тромбонист Хуан Тизол. Но большая часть репертуара биг-бэнда Дюка все-таки принадлежит самому шефу, который считается одним из немногих настоящих "джазовых композиторов". Пожалуй, это важнейшее качество музыканта, по праву занимающего одно из главных мест в Пантеоне джаза.

Незадолго до смерти Эллингтона его оркестр побывал в Советском Союзе. Это был 1971 год. Легендарный бэндлидер предстал перед восхищенной публикой все тем же денди, каким был и в детстве. Только теперь у него уже была мировая слава, сотни костюмов и тысячи галстуков и множество красивых женщин в окружении.

По всему миру у Дюка выпущено такое количество пластинок, что даже коллекционеры не могут собрать все. И снова Дюк Эллингтон создал в зале знаменитый эффект "Большие слезы", которые он так ценил. "Если в музыке нет свинга, то ее не стоит и играть" – эти слова Баббера Майли Эдвард Кеннеди запомнил на всю жизнь. Так он назвал и одну из своих самых популярных пьес - "It Don’t Mean a Thing (If It Ain’t Got That Swing)".