ФЕСТИВАЛЬ  Roskilde 2015: хроники

Датский музыкальный фестиваль Roskilde ­один из крупнейших в Европе. Его трудно не любить: мероприятие организовано со вкусом и со знанием дела. Один из авторов этого репортажа читал во время поездки книгу Бахтина о Рабле, и в какой­-то степени фестиваль с его кажущейся серьёзностью (экологические требования ко всему, прибыль исключительно на благотворительность), которая оборачивается безудержным развлечением, с его непризнанием авторитетов, с постоянным и ничем не останавливаемым празднеством, с торжеством телесного низа, наконец, напоминают бахтинские описания средневекового городского карнавала. Люди, которые весь год служат в скучных датских конторах или учатся в сильных скандинавских университетах, собираются на неделю в одном месте (во время проведения Роскилле становится четвёртым по размеру населения городом Дании), пожирают гигантское количество еды, надевают костюмы бананов, жирафов, ослов, пьют много пива, орут, ржут и до рассвета слушают что-­то весёлое в большой компании.

День первый

Юля: Из-­за задержки рейса Finnair мы, к сожалению, не успели на панков Off!­, так что сразу отправились на сцену Avalon, где уже играла шведская группа bob hund. Это такой олдскульный инди/лоу­фай и уйма юмора ­- для тех, понятно, кто говорит по-­шведски. Несколько лет назад группа уже выступала на Roskilde (после концерта обзавелась огромной авоськой с надписью "Я фанат bob hund, а ты чей фанат?"), тогда обильные реплики вокалиста Томаса Эберга (Thomas Öberg) мне переводил знакомый из Швеции Артем. На этот раз Томас толкал не менее пространные телеги, на которые зал тепло реагировал (шведов на фестивале традиционно много, да и сами датчане сносно понимают язык) ­- увы, пересказать их содержание уже не смогу. Томас на этот раз был в маске Зорро, в туфлях на каблуках : будучи невысокого роста, он постоянно вскакивал на перевернутый комбик как на постамент и вещал оттуда, эдакая группа of Montreal в одном лице. Перед сценой кто-­то махал серпасто-молоткастым флагом, чуть позже появились и авторы любимой инсталляции ­- с резиновым инопланетянином, совершающим половой акт с коровой. Кульминация выступления ­- песня про "тра­ла­ла, маленькая тучка" ("Tra La La Lilla Molntuss"). Мы все ждали, что Томас, разоблачившись до пояса, устроит полный стриптиз, но нет.

Шарапов: Я потом увидел носителей коровы ­и­ инопланетянина: скромного вида бородатый блондин за тридцать и пара женщин в качестве сопровождающих. Инопланетянин с коровой над толпой реяли на многих из посещённых концертов фестиваля, но на сцене Gloria ­- единственной полностью закрытой -­ их не было.

Мавританская певица Нура Минт Сеймали (Noura Mint Seymali), закутанная в традиционные тряпки от макушки до каблуков­-шпилек, давала там традиционного сахарского рока, в котором было больше блюза, чем фанка. Голос у неё мощнейший, а муж ­- гитарист Жейше Улд Шигали (Jeiche Ould Chighaly) -­ настоящий виртуоз. Они, как и многие другие участники фестиваля, потом объявились на сцене с проектом Africa Express. Его инициировал вокалист бритпоп-­группы Blur Дэймон Олбарн (Damon Albarn), которого в своё время поразили сахарские блюзмены.

На фестивале отметился и его бывший конкурент, лидер Oasis Ноэль Галлахер (Noel Gallagher) с группой High Flying Birds. "Champagne Supernova", ностальгические песни под гитару, в общем, кажется, на сцене Arena время не то что застыло, а даже слегка попятилось.

Юля: Я в свое время застала на Roskilde (но не стала смотреть) один из последних концертов Oasis, ­ сольный же Галлахер мне тем более не был интересен. Так что я отправилась на маленькую сцену Pavilion смотреть австралийский коллектив King Gizzard & The Lizard Wizard (название - пир для фаната аллитерации). Психоделическая, причем умеренно веселая ­музыка: такое ощущение, что в молодых патлатых хиппи вселились герои фильма "Почти знаменит". Один из организаторов фестиваля Андерс Варен (Anders Wahren) рекомендовал группу "не только из-­за названия, но и потому что они великие живьем". Насчет величия поспорю - ­ например, виртуозного общения с аудиторией у King Gizzard не случилось: они, как другие психоделы, американцы Wooden Shjips, просто гонят и гонят музыку, как ветер ­волну за волной, не отвлекаясь на пошлые конферансы. В данном случае - то что надо.

Шарапов: Ровной и стабильной раздачи музыки не было в сете британской группы Young Fathers. Российская публика в марте уже могла ознакомиться с их творчеством, когда они приезжали с концертами в Москву и Петербург. У них совершенно сокрушительный контраст между спокойными, почти попсовыми кусками­ и моментами, когда они начинают в полную силу громыхать.

Юля: Лушее выступление первого дня и одно из самых мощных -­ на фестивале в этом году. Для меня ­ на третьем месте после Africa Express и St. Vincent. Бешеный отрыв и на сцене, и под сценой. Теперь жалею, что пропустила их мартовский концерт на петербургской "Эрарта Сцене".

Шарапов: Хедлайнер первого дня RF'15, Фаррел Уильямс (Pharrell Williams), также интерпретирует наследие r'n'b, но не так далеко залезает в эксперименты. Надев фуражку, он капитанствует над целым хором танцоров, певцов и эмси. Больше всего Уильямсу, как мне кажется, идёт жирный, многослойный и густой фанк. А вот с конферансом у него, кажется, есть проблемы: "We are not in Cape Town, we are not in California, we are in Copenhagen!" -­ объявляет он, и вставляет потом Копенгаген в одну из своих рэп­композиций. Народ, который по большей части отличает Копенгаген от старой столицы датских королей Роскилле, что называется, безмолвствует. Газеты потом напишут про какую-­то пару, которую засняли занимающимися сексом прямо во время выступления Уильямса, так что, наверное, не одному бывшему лидеру N.E.R.D. были не важны подробности географии.

День второй

Юля: Музыку Эзры Фурмана (Ezra Furman),­ американского enfant terrible от рок-­н-­ролла ­мы с Шараповым послушали лишь перед поездкой и сразу поняли, что идти определенно нужно. Не без усилий протиснулись в набитую Gloria. Издалека показалось, что на сцене ­ранняя версия группы Vampire Weekend; пробрались ближе ­- ан нет, это такой 20th century boy в той вариации, что представлена в фильме "Velvet Goldmine". То есть Эзра как будто вышел к нам из глэмовых 70-­х: в красном платье, с бусами на шее, при макияже, с бритыми ногами -­ наверное, невозможный в нынешней ханжеской России персонаж. При этом очень трогательный: хочется погладить его по голове и накормить супом. Милашка. И энергетика ­бешеная, почти как у Young Fathers. Много общался с залом ­- рассказал, в частности, что скоро у него выходит новый альбом ("Perpetual Motion People").

Шарапов: Фурман, мне кажется, адекватно отражает современные тенденции традиционной рок­музыки: если в начале века главные герои переводили на язык современности гаражный рок 1960­-ых, то сейчас очередь за теми, кто косплеит музыку первой половины 1970­-ых -­ паб-­рок, глэм, некоторые формы арт­-рока. Вполне логичное движение, главное, чтобы это сочеталось с талантом. А Фурман пишет хорошие песни и задорно их играет.

Но даже ему пока недоступен уровень конголезцев Jupiter & Okwess International. Ансамбль под командованием Жюпитера Боконджи (Jupiter Bokondji) выдаёт высокооктановую смесь рока, фанка, румбы и т.д. Под них плясали групповые танцы раздающие стаканчики с бесплатной водой волонтёры crowd safety. Собирательница стаканов (а люди этой профессии -­ из самых суровых на фестивале) бросила мешок и пошла в пляс. Толпа послушно пела хором разные "а­а­а" и "о­о­о", а под конец, когда перкуссионист уже отсвистел соло по-­соловьиному в два пальца, а гитарист выдал финальный запил на закинутой за спину гитаре, хор аудитории почему-­то начал орать рифф из "Seven Nations Army". Ребята, it's so last year:­ Джек Уайт закрывал Roskilde в прошлом году. Сам Боконджи тоже участвует в Africa Express.

Юля: Лучше бы и я пошла на конголезцев. Но вместо этого сначала отправилась на Стива Ганна (Steve Gunn) -­ образцовое гитарное занудство. А затем ­- на Father John Misty, это тот самый J.Tillman из Fleet Foxes. Тоже занудство, только более чувственное: духоподъемные позы а-ля "кумир на сцене", вот это все. Сейчас вспомнила, что в конце нулевых была на концерте Тиллмана в одном из копенгагенских клубов -­ то еще зрелище. С тех пор мало что изменилось.

Страдания компенсировала St. Vincent. Женщина-­кошка, ослепительный гермафродит ­Энни Кларк (Annie Clark) была облачена в облегащий комбинезон, то ли из перфорированной кожи, то ли из кожзама. На шпильках, на постаменте, надменная -­ мечта фетишиста и визуальное пособие по сексуальной объективации. Кажется, я была на концерте St. Vincent в 2009 году (опять же, на Роскилле),­ но сейчас, на сцене Arena, перед нами предстал совсем иной артист. Это такой человек будущего, который немного робот: мощные и как будто механистические гитарные соло, утрированно угловатые движения. На бис Энни вывезли на больничной каталке, и она пела, возлежа на подушке. Затем кто­-то из персонала сцены пронес ее на плечах перед толпой ­ Энни жала руки, благодарно нацепила на голову предложенную зрителем корону, слепленную из шариков, отдала в зал гитару, и инструмент потом выуживали волонтеры. По сути, St. Vincent выступили как антагонисты Florence+The Machine, чуть позже вышедших на сцену Orange: Флоренс Уэлш (Florence Welch), вся в белом, вся романтичная, тоже пронеслась пред аудиторией на чужих плечах, будто светлая ведьма после темной.

Шарапов: Про пару ансамблей второго дня ­- кратко. Проект аргентинского музыканта Педро Канале (Pedro Canale) Chacha Via Circuito вживую оказался, противно анонсам и записям, не столько электро­кумбией, сколько откровенным шаманизмом на закваске из традиционной музыки. Молодая британская сенсация Jungle методично отрабатывала дух восьмидесятых -­ r'n'b, электро­фанк, соул; в тот же день, но сильно позже, играли Hot Chip - ну вот в таком направлении, но попроще.

Лучше всех во вторую половину дня отработали Batida -­ португальско-­ангольский проект с танцорами, певцами, рэперами, музыкантами, театральным реквизитом и видеопроекциями. DJ Mpula рассказывал о культуре и истории Анголы, орал в микрофон, бросал в зал свистки и выруливал просто экстремистское количество басов. Разумеется, Batida участвовали в Africa Express.

Юля: Perfume Genius, он же Майк Адреас (Mike Hadreas), начинавший карьеру с песен про серийных убийц, сам чем-­то похож на маньяка­ Рэмзи Сноу, одного из самых отвратительных персонажей "Игры престолов". В широких джинсах, опасно скабрезный на вид, Майк -­ менее болезненная вариация ранних Xiu Xiu. Он совершает плавные движения, хвалит красоту зрителей ­ не преминув отметить, что и сам хорош собой (это правда).

Шарапов: Bikstok ­- одна из главных в истории Дании рэгги­-групп, после, прости господи, Laid Back и покойной Наташи Саад (Natasja). Чуть ли не первые они начали играть дансхолл с текстами на датском (тогда они назывались Bikstok Røgsystem), а в этом годувернулись с новым мини­-альбомом, "Uranium". У них мощная живая группа; риддимы у них то цифровые, то такие, где они к месту могут процитировать "Two Sevens Clash"; хиты, ­хоть "DK's Koner", хоть новенький "Delerium", выплеснувшаяся далеко за пределы шатра сцены Arena толпа пела хором.

В подчинении зрителей Bikstok были чуть ли не успешнее натуральных гаитянских вудуистов Chouk Bwa Libete. Те были вооружены лишь размалёванными, с надписями типа "Vodou" и "Ayiti" традиционными инструментами, заклинали духов предков, плясали и пели. Это было красиво и интересно, это никак не соответсвовало киноклише о вуду, но всё равно отчего­то напоминало фольклорное шоу для туристов.

Юля: Kasai Allstars, вокально­инструментальный ансамбль из Конго. Я насчитала на сцене 12 человек, тон задавали двое: дородный мужчина и щуплый старик в шапке из шкуры кого­-то вроде леопарда. Драматургически это увлекательное, хоть и ни черта непонятное зрелище: когда певец произносит некую музыкальную фразу, а бэк­-вокалисты ему как будто отвечают, эдакий греческий хор. Обширный арсенал инструментов у них, в основном, приличельствующий обычной рок­-группе (плюс несколько экзотичных). Ближе к концу Kasai Allstars и выдали сногсшибательный рок.

День третий

Шарапов: Сами того не зная -­ ну или без предварительного намерения - мы увидели довольно много тех, кто потом окажется на сцене во время синтетического катарсиса, которым станет шоу Africa Express. Вот, например, лондонец Kwabs ­- абсолютно классический r'n'b, такой чистоты, которая сохранилась лишь в Британии, всё очень просто и со вкусом ­- чёрные футболки, взлетающие в небо гармонии. Толпа машет руками и особенно разуется его каверу песни "Lean On", которую Major Lazer записали с датской ­местной ­ певицей Мё (MØ).

Юля: The Gaslamp Killer, он же Уильям Бенжамин Бенсуссен (William Benjamin Bensussen), на Роскилле давал последний в сезоне концерт в формате "я и оркестр" ­двенадцатиголовый бэнд с харизматичным скрипачом, The Heliocentrics ­- те самые, у которых есть совместный альбом с Мулату Астатке (Mulatu Astatke). Сам Уильям, ­режиссер­-постановщик концерта­, всклокоченный, похожий на спятившего профессора в персидском халате, метался по сцене. Ориентальная психоделичная музыка не то чтобы качала зал -­ народ, впрочем, отнесся благостно. В конце концов, "профессор" отметил важность похода на выступление Кендрика Ламара (Kendrick Lamar), а кто не пойдет, тот, мол, дурак.

Потом мы с Шараповым пошли на Apollo смотреть британскую поэтессу и рэпершу Кейт Темпест (Kate Tempest). Это такой Майк Скиннер (Mike Skinner) из The Streets "в юбке" (ну то есть как в юбке -­ в джинсах она была). Умопомрачительное зрелище: представьте тебе белую девочку, типичный объект школьной травли. Нехудая, сутулая. И читает, как богиня. Пулеметная очередь, на одном дыхании, не сбиваясь -­ будто внутри у Кейт есть бесперебойный источник слов. В конце прозвучало проникновенное стихотворение "Hold Your Own": "Держитесь за груди любимого человека так, как будто вы его лифчик". Кейт тоже призывала идти на Кендрика. Ну, я и пошла. Можно я не буду ничего писать про Кендрика?

Шарапов: Можно, я тоже? Только отмечу, что некоторые песни были почему-­то похожи на Rage Against the Machine. В плане читки мне Темпест тоже больше понравилась, у неё, как и у многих британских эмси, заметное влияние пулемётного fast chat style дансхолла середины 1980­-ых, хотя, впрочем, Патти Смит (Patti Smith) тоже в своё время срывалась с пения на сверхплотный поэтический речитатив.

Кстати, как выяснилось, с концерта Ламара я совсем зря ушёл раньше финала: у Einstürzende Neubauten были технические трудности, которые в несколько приёмов растянулись на часовое опоздание. Вокалист Бликса Баргельд (Blixa Bargeld) был похож в итоге на самого злого члена Политбюро, без видимого напряжения издавал крик назгула и отругал публику за неуместное хлопанье в "Youme & Meyou". Ну, хоть не отменились, как это случилось с российскими концертами в декабре 2014-­го. В сентябре, когда Einstürzende Neubauten должны­-таки доехать, они будут играть совсем другую программу ­- в Роскилле они отчитались подборкой хитов за первые 35 лет карьеры. Один из лучших для меня сегментов фестиваля. Одно плохо: расписание поплыло, и третий день закончился довольно рано.

День четвертый

Юля: Мне не терпелось увидеть Girl Band -ирландскую группу, играющую пост­панк/гараж. И, кстати, исключительно мужскую по составу. У них есть крутейший кавер на "Why Did They Hide Their Bodies Under My Garage" (переиначенный трек британского гэрридж-продюсера Blawan). В общем, издалека лидер квартета Дара Кили (Dara Kiely) похож на упитанного Курта Кобейна, а если подойти ближе ­- классический потомок викингов, смеющийся, как Бивис (или Баттхед). По сценическим манерам же -­ будто вокалиста Pissed Jeans заморозили в одной позе и скотчем скрепили с микрофоном. Ту Самую Композицию исполнили, и то ладно. Бернт Фридман и Яки Либецайт (Burnt Friedman & Jaki Liebezeit) играли умную сложную музыку ­ с монотонным краутроковым ритмом и наслоениями электроники поверх. Музыка отличная, но смотреть тут, понятно, особо не на что.

Шарапов: Вот шведская певица Сейнабо Сей (Seynabo Sey), при всей деликатности и традиционности её музыки, оказалось куда большей шармёршей. В свои 24 года она имеет все ухватки и задатки для того, чтобы стать соул-­дивой -­ прежде всего, конечно, благодаря голосу. Зрителям Сей рассказала, что три года назад уже играла на Roskilde, причём на сцене Orange (правда, в качестве бэк­-вокалистки), и уже тогда решила вернуться на это прекрасное мероприятие.

Ямайский рэгги-­титан Баррингтон Леви (Barrington Levy) начал музыкальную карьеру ещё в середине семидесятых, а сейчас -­ привет, Bikstok -­ вернулся после паузы с новым альбомом. Несмотря на кожаные штаны (это при тридцатиградусной жаре) и на возраст, Леви скакал по сцене, как заведённый, голос его всё так же чист и мощен. Он­ одинаково успешно справлялся с балладами и с жёсткими дансхолл­-вещами. Самые, наверное, развлекательные песни - про Армагеддон и про страх Божий. Под конец Леви минут 20 заставлял толпу просить спеть ещё: погромче-­погромче, повторяйте за мной, я вас не слышу, а теперь давайте только люди из задних рядов (т.е. примерно за километр от сцены), так, кто меня больше любит ­- люди слева или люди справа, мы хотим ещё­о­о­о? В итоге он исполнил первый куплет своего главного хита, "Here I Come", и удалился со сцены, видимо, страшно довольный собой.

Судя по оформлению сцены - ­ дым, мрак и красный свет ­- шведский певец Тострём (Thåström) тоже не обошёлся без инфернальной тематики. Очень мелодраматичный, громкий рок, но скорее Young Gods, чем Nine Inch Nails. И совсем не похоже на старую его панк-­группу Ebba Grön,­ про которую много и с любовью говорили в фильме Люкаса Мудиссона (Lukas Moodysson) "Мы - лучшие!".

Юля: Songhoy Blues, малийские ребята, записавшие альбом вместе с Ником Зиннером (Nick Zinner) из Yeah Yeah Yeahs, играли бодрые блюзы с экзотичными виньетками. Запомнился вокалист: неуемно веселый парень в шляпе, весь концерт курсировавший по сцене­ так, как будто у него болезнь беспокойных ног. После них на той же сцене Gloria выступала готичная принцесса Челси Вулф (Chelsea Wolfe). Шарапов сказал, что это среднее между Black Sabbath и Portishead; я бы скорее описала как "певица, которая могла бы стать любимой у семейки Аддамсов".

Шарапов: На сцене Pavilion тем временем начинался тематический вечер блэк­-метала и смежных жанров. Перед сценой, надо сказать, было не очень густо -­ на нью-­йоркскую группу Tombs пришло всего пара сотен человек. Одного ­- парня с нашивками GISM и Skitsystem ­- мы незадолго до этого видели на концерте поп­-дивы Ники Минаж (Nicki Minaj) целующимся с блондинкой без внешних признаков субкультурности. Другой попросил у волонтёров стакан воды, перелил её в рог ­ видимо, купленный в музее викингских кораблей в Роскилле,­ и пил из него.

Гораздо популярней ­- ну, ещё бы ­- оказался сэр Пол Маккартни (Paul McCartney). Гигантская толпа была непроницаема даже там, где не было ни слышно, ни видно; по краям -­ пьяные и даже окровавленные датские пенсионеры. При этом всё было скорее скромно: небольшой состав без духовых и без выкрутасов, песни ­ не только мегахиты, а и просто избранное для поклонников. Ну, то есть из репертуара Beatles Маккартни приходится играть "The Long & Winding Road", но зато для души и для врубающихся можно исполнить "We Can Work It Out". На "Live & Let Die" бахнули фейерверки, потом, уже глубокой ночью, пиротехнические работы повторили на выступлении датского рэпера Suspekt.

Маккартни, который однажды играл с Africa Express в 2012-­ом году, ожидали гостем и в этот раз, но обошлось и без его участия.

Юля: Я было ненадолго сходила на электронщика Clark -­ у него офигенная музыка, но живьем, когда под сценой устало дрыгали ногами несколько десятков зомби, это выглядело не слишком впечатляюще: еще один сет формата "человек и его лэптоп". Так что я тоже отправилась на Маккартни. Легкие скрипели от пыли ­- ни единой дождинки за весь фестиваль. В небе пролетел сначала один самолет, потом второй ­- вместе они нарисовали крест. Люди вокруг галдели, заглушая сэра Пола. Мимо прошел мужик в футболке с надписью "Я бы предпочел провести всю жизнь на музыкальном фестивале".

Теперь надо бы, наконец, рассказать про финальный подарок Роскилле ­- пятичасовой концерт формации Africa Express. Это такой гуманитарный проект, лет 10 назад затеянный, среди прочих, фронтмэном Blur Дэймоном Олбарном (Damon Albarn). В этом году они выпустили отличную вариацию пьесы "In C" Терри Райли (Terry Riley), крайне рекомендую. Впрочем, из участников записи в шоу на сцене Arena мало кто был, да и "In C" не исполняли. Не беда. На сцене было около сотни музыкантов из 23 стран: африканцы, игравшие в разные годы на фестивале (таковых немало: Roskilde, случайно или нет, в последнее время интенсивно приглашал коллективы с этого континента) плюс известные белые ребята -­ в основном, в качестве техподдержки. Среди последних были камрад Ника Кейва (Nick Cave) Уоррен Эллис (Warren Ellis), бывший,­ изгнанный всего за пару дней до их выступления на Roskilde,­ гитарист Mew Бо Мадсен (Bo Madsen), шведские сестры First Aid Kit (спели "Dancing Barefoot" Патти Смит), датский электронщик Trentemøller (отдельно в этом году на фесте он не выступал), уже упомянутый Ник Зиннер, ну и прочие. Более­-менее всех по ходу действа представляли на большом экране.

Шарапов: Ещё отметились (сверх участников фестиваля и тех, про кого есть упоминания выше) эфиопы Krar Collective, которые играли на Roskilde пару лет назад, гитарист Blur Грэм Коксон (Graham Coxon), английская рэперша Шайсти (Shystie), алжирский рок­ ветеран Рашид Таха (Rachid Taha) и т.д. Музыкальные приветы передавались старшим коллегам - по паре каверов The Clash и Нины Симон (Nina Simone), один ­"Lady" ­Фелы Кути (Fela Kuti). Пока менялись составы и перетыкались инструменты, в качестве интерлюдии играли электронику. Вообще, Africa Express - это абсолютное торжество эклектики, всё со всем ­ ветераны и молодёжь, рок, рэп, фанк, кудуро, афробит, кантри, хипхап, ­- человечество вновь научилось говорить друг с другом после падения Вавилона, чему ­закономерно радуется. Сим победиши.

Юля: Мы с Шараповым выстояли до финала шоу ­не могли оторваться, как будто на карнавале побывали. И стали, в конце концов, очевидцами милого инцидента, который британские, скандинавские и профильные музыкальные СМИ ­- от Daily Mirror до NME ­сутки спустя раздули во что­то невообразимое: "Дэймон Олбарн 5 часов играл со своей группой Africa Express (!), отказался завершать концерт и охранник (!) унес певца со сцены". Всё было не так увлекательно,­ но очень трогательно: после финального номера, когда все артисты (­напомню, около сотни) отплясали и ушли со сцены, Олбарну действительно захотелось продолжения. В четыре утра. Мол, вы такое никогда больше не увидите (и это правда: шоу на Roskilde -­ единственное фестивальное выступление Africa Express в этом году). Олбарн предложил зрителям покричать "one more" (и еще бы мы не покричали), позвать Songhoy Blues, с которыми Дэймон ранее исполнил "Should I stay or should I go"­ и снова сыграть хит The Clash. Не дождавшись, Олбарн спел припев акапелла, после чего постановщик Большой Дэйв Прентис ("Big Dave" Prentice) и сооснователь Africa Express Иэн Биррел (Ian Birrel) настоятельно попросили артиста закругляться. Дэймон решил не подчиняться, и тогда дюжий Дейв просто заграбастал его и унес в сторону закулисья.

Шарапов: Датское музыкальное издание Gaffa возмутилось, что такая кара за несоблюдение заранее оговорённого времени окончания­ не в духе Roskilde, но они хотя бы знали, о чём пишут.

Юля: Над Роскилле - россыпями палаток в мусорных кучах, закинутыми на провода кедами (чтобы вернуться), пропитанными мочевиной (которую начали собирать для превращения в удобрение: экология) полями ­ уже рассвело.