СПЛИН + БИ-2  Конец фильма?

Так было всегда - одни с незапамятных времен озвучивали наши бесконечные мотания по Москве, Питеру и телевизор окошка "Красной стрелы", а другие подсвечивали долгие полуосвещенные осенне-зимние вечера. Милый, дорогой 2000 год - собственно говоря, и Саша Васильев, и Лева с Шурой прославились чуть раньше, просто именно тогда... Ну... вы понимаете о чем я хочу сказать, то есть, если бы не этот фильм... Им было все равно, про что он был, да и нам, в общем, тоже - просто эта тоска, повисавшая после вступительного проигрыша из "Полковника" (перед тем, как жахнут гитары), и кадр из фильма, когда этот фашист в дальнобое мчится сквозь великолепную американскую осень убивать всех, кто ему не нравится - так получилось, что это было самое точное музыкально-кинематографическое описание этого сумасшедшего и навсегда прошедшего времени. Эти двое, Сплин и Би-2, в итоге стали первыми классиками новых времен, и не потому, что гении, а потому, что в какой-то момент попали в резонанс с этой эпохой, и этим годом, сменившейся цифирью которого не столько начиналась новая жизнь, сколько слезно и торжественно хоронилась та старая и триста раз мутировавшая мифология, которая нам эту самую жизнь заменяла - восемь ли, восемдесят ли лет до этого.

Начало их большой дружбы можно было предугадать: тот, кто стоит за спиной у них обоих, набил руку на Наутилусе, известен несколькими другими успешными проектами. Да и сам итальянский киноклассик здесь ни при чем: как будто кто-то из тех, кто в течении их "Феллини-тура" приходил во всех российских городах и весях помахать зажигалкой под "Мое сердце" и "Мою любовь", всерьез расскажет, кто снял "8 с 12" или "Ночи Кабирии". Этот самый неснятый фильм,- это громадный видеоклип, который растянулся на весь бывший СССР и более чем на год поездок по нему. Большая работа подошла к концу - еще одно большое выступление, и их совместная с великим мастером фильмография окончена. Москва, большая круглая банка "Олимпийского", города за спиной. Последнее слово, прежде чем на экране появится большая белая буква Х. Надо было сделать красиво, хотя бы из последних сил.

Васильев появился из темноты вместе с первыми звуками той самой песни, из-за которой все произошло. Как обычно, не допев ее половины, взорвался радостным любовным гимном "Остаемся зимовать". "Сплину" повезло быть группой, умеющей расти и не сгибаться от альбома к альбому и учиться на собственных концертах. Улыбчивый, красиво-небритый, Васильев теперь умеет дружить с теми, кто весело танцует в зале под его одиночество у микрофона. Умеет буравить пасмурное небо своей улыбкой и не боится впускать этот сумрак к себе в песни, чтобы он потом также легко его покинул. Недаром именно их, а не "Би-2", спаивал на своей квартире БГ, и именно они разогревали "Роллинг Стоунз" в тот памятный год. Программу, видно, основательно сверяли с главным дядей перед концертом, там не было ничего лишнего - ни из замечательного, прорывного в некоторых своих экземплярах "Фонаря под глазом", ни, упаси Бог, из ранних образчиков. Впрочем, хватило и того, что было: сколько их не причесывай, главное из "Альтависты" и "25-го кадра" было все-таки спето, и спето прекрасно. Любить публику - большое искусство, которое либо есть, либо его нет, как у Левы с Шурой, и хорошо, что Саша раскрыл в себе этот талант. Только плохо, когда делаешься предсказуем: понятно, что все заранее договорено со всеми, кто давал тебе деньги и эфиры. Просто песню про сердце невозможно слушать в стотысячный раз. Оскомина, знаете ли.

"Би-2" грустны. Sorry, во всех смыслах этого слова. Как-то, беседуя с ними в чате, "услышал" от Шуры такие слова: "Да мы, в общем-то, поп-музыку делаем". Вот-вот. Им хорошо удается копировать INXS, транслируя со цены имидж граждан метрополии, приехавших с провинцию с просветительскими намерениями, заморских женихов на выданье. Хорошо удается рисоваться на сцене с их пошловатой тоской в синем тумане, о котором заботится их немаленькая crew. Хорошо, когда у них в руках ревут гитары и все поют хором.
А когда они начинают мяукать, делается плохо. И от новых песен с готовящегося к выходу альбома тоже невесело - куда же девалась эта публичная мечта, это наше воплощенное коллективное бессознательное? Уж какое было, все равно его жалко. Наши секреты стали шрифтом по сценам, наши концерты подвержен ценам. Не уедешь далеко на одной кинематографической харизме. И не напишешь никогда "убей меня - внезапно гаснет свет", пороху маловато.

Можно было предугадать, что оркестр, специально приглашенный для исполнения "Серебра", не будет слышно; можно было предугадать, как кончился концерт, а вместе с ним и этот изматывающий, надо думать, тур. Понятное дело - две ударные установки, быстрые гитарные глиссандо, публика сходит с ума. Сверху полетели листовки, похожие на конверты. Те самые пустые конверты. Зря ты не думаешь о смерти, нет, не той, после которой можно стать землей, а той, после которой нечего больше сказать в темноту зимы в нашей средней полосе. "Сплин" проживет гораздо дольше. Потому что не поп-музыку делает, а говорит как дышит. А в последнее время и петь научился.