Kendrick LAMAR  От малого к великому

Если бы потребовалось выбрать всего один действительно значимый для популярной музыки альбом за последние пять лет - я бы отдал свой голос за "Good Kid, m.a.a.d city" Кендрика Ламара. На этом диске, который подавался ни много, ни мало, как фильм (об этом прямо гласила пометка на обложке), большие темы были проведены через призму личного, "бэнгеры" умудрялись повествовать о детских комплексах, а в отчаянно грустных, казалось, безвыходных номерах находились лазейки к свету. Разрозненный, на первый взгляд, альбом необыкновенно ловко и тонко был сшит повествованием об угнанном во имя юношеской любви (или бурлящих гормонов - тут возможны трактовки) минивэне, потере друзей и обретении по итогам этой поездки в финале альбома первой настоящей жизненной мудрости. Бескомпромиссный, многословный, под завязку набитый знаками и смыслами альбом требовал от своего слушателя предельной концентрации, хронометраж постоянно менявшихся, прогрессировавших композиций, доходил, порой, до двенадцати с лишним минут, на каждую не слишком очевидную скидку, вроде запоминающегося хука, Ламар (Kendrick Lamar) выстилал реки запутанных куплетов и давал десятки разнообразных ссылок.

И тем не менее, в век плейлистов, на фоне затяжных медийных похорон альбома как формы высказывания в популярной музыке, не конвенциональный "Good Kid, m.a.a.d city", требовавший от слушателя стопроцентной отдачи и полного погружения, обернулся безусловным коммерческим триумфом и в то же время победой чистого искусства над коммерцией. Простой и сложный, доступный и ставящий слушателей перед испытаниями, обладающий немыслимым запасом повторных прослушиваний и износостойкостью, этот альбом идеально вписывался в канву записей, к которым применяются эпитеты "великий" и "классика". В конце концов, я лично знаю людей, которые с этой пластинки начали слушать хип-хоп - казалось бы, каким образом этот бесценный опыт возможно превзойти, как прыгнуть выше и куда двигаться дальше?

Как выясняется, есть куда. "To Pimp a Butterfly", третий номерной альбом Кендрика Ламара, с одной стороны, представляет собой все то же самое, что раньше, только еще больше, еще амбициозней и еще концептуальней, с другой - вообще не похож ни на что из того, что когда-либо выходило под вывеской "хип-хоп". Это гигантская пластинка - которая заведомо "больше жизни", которая про все и сразу, автор которой пытается прыгнуть выше собственной головы. Все это история популярной музыки видела бесконечное число раз, все это неизбежно вызывает тяжелую зевоту и некоторое раздражение. Другое дело, что Кендрик Ламар, похоже, уникальный талант и всамделишный гений, которому не просто удается осуществить задуманное и удовлетворить собственные непомерные амбиции, но снова создать живую, трогательную, тонкую и динамичную запись, способную, при всем своем максимализме, найти путь к сердцу слушателя через мелочи и детали, установить с ним личный контакт. Наконец, это альбом про любовь, и Ламар, как полагается человеку дела, не просто так заявляет об этом.

На "To Pimp a Butterfly" рэпер вновь говорит о большом через личное, вновь ставит перед слушателем трудновыполнимые задачи, требующие внимания и концентрации. Ламар продолжает и развивает свою основную в сольном творчестве тему постоянного морального выбора человека. Если на "Good Kid" лирический персонаж рэпера разрывался между праведной жизнью, вести которую ему подсказывало нутро, и жизнью грешной, к которой его толкало окружение родного преступного Комптона, то тут он пытается совладать со славой, деньгами и похотью, превозмочь сложившиеся стереотипы, пытается после обретения успеха, который на самом деле является иллюзией и искушением, вернуться "чистым" человеком в запыленный, покосившийся и выжженный лос-анджелесским солнцем родной дом, где ему, как оказывается, не слишком-то рады. Открывающий диск бурлящий фанк "Wesley’s Theory", отсылающий к истории актера Уэсли Снайпса, которого Америка сделала знаменитым в юном возрасте и который отплатил ей налоговой задолженностью, а вынужден был в итоге расплатиться свободой - наиболее яркий пример того, какие темы поднимает на этом альбоме Ламар; по сути, это конспект всей пластинки.

В первом куплете рэпер предстает познавшим чрезмерный успех артистом, одновременно раскаивающимся в отрыве от корней, однако гротескно продолжающим кичиться своим сомнительным достатком и зыбкими достижениями. Второй куплет Ламар читает уже от лица искушающего талант Дяди Сэма, который и есть индустрия развлечений, который соблазняет исполнителя еще большими деньгами и славой, а в конце предлагает и власть. Это противостояние Ламара против Ламара – движущая сила "To Pimp a Butterfly"; практически каждую композицию ему удается по ходу дела перевернуть с ног на голову, и в каждой обозначить по нескольку точек зрения, прочитанных разными голосами, разными флоу и интонациями, при этом, соединив все свои композиции невидимыми линиями. К примеру, в последних строчках "Wesley’s Theory" Ламар намекает на возраст (35 лет), с которого американцу разрешается баллотироваться в президенты ("I'll Wesley Snipe your ass before thirty-five"), а в финале альбома Тупак Шакур высказывает мнение относительно того, что желание исправить что-то в этом мире покидает чернокожих граждан к 30-ти годам. И вот так здесь все: на расшифровку текстов, на изучение отсылок, на проведение параллелей и нахождение "маячков" на "Butterfly" запросто можно потратить месяцы.

Моральный выбор одного человека оборачивается моральным выбором, стоящим перед целым поколением, повернутом на консьюмеризме и быстрой пятиминутной славе, и среди того, о чем читает рэпер на "To Pimp a Butterfly" – расизм, политика, угнетение, самоуничижение и, вырастающее из осознания всего этого, самоуважение. Баланс, однако, выдерживается Ламаром беспрецедентно: каждое глобальное заявление сменяется личным воспоминанием, каждое массовое заявление, как в "The Blacker The Berry", оборачивается детальной, подчеркнуто человечной историей, как в третьем куплете "Momma". Именно интроспективность является тем, что держит равновесие диска и не позволяет ему съехать до патетичной манифестации; то, как Ламар умудряется совмещать большое и малое, завораживает.

Что касается музыкальной составляющей, то первое же прослушивание "To Pimp a Butterfly" обескураживает и не оставляет места для аналогий: альбом звучит как вся черная музыка в истории разом - хаотично и организованно одновременно, развиваясь во всех возможных направлениях одновременно, и беспрекословно подчиняясь груву. Фанк сменяется джазом, футуристичный неосоул, спродюсированный Flying Lotus, развеивается классическим джи-фанком Западного побережья, коммерческие госпелы сменяются психоделическим латино-роком, напоминающем едва ли не о Карлосе Сантане. При этом Ламар всего лишь пытается, расцвечивая композиции непостижимым количеством деталей и скрытых, на первый взгляд, гармоний и инструментальных партий, вывести сопровождение (минусами это назвать язык не поворачивается) на один уровень с текстами. Помогают ему в этом несколько десятков человек от прославленных сессионщиков, вроде Роберта Гласпера (Robert Glasper) и Терраса Мартина (Terrace Martin) до знаменитого звукоинженера Берни Грундмана (работавшего когда-то над "The Chroniс" Доктора Дре, к слову). Последний превратил массивный и объемный звук "To Pimp a Butterfly" в изящное и цельное произведение. Каждый звук на альбоме кажется рукотворным, каждая партия точно прописанной и вписанной.

При всех своих свершениях, "To Pimp a Butterfly" - даже не совсем музыкальный альбом, а аудиоспектакль, в котором "болтовня" между композициями представляет ценность ничуть не меньшую, чем, собственно, рэп. Ярким примером может послужить тот факт, что поэма, которую Ламар читает на протяжении всего альбома между треками, и которая выступает тут основным связующим элементом, обращена, как выясняется в финале диска, ни много, ни мало к самому "Иисусу Вест Коуста" – Тупаку Шакуру. Более того, выслушав слова Кендрика, Шакур, при помощи студийных манипуляций со старым интервью, датированным 1994 годом, отвечает комптонскому рэперу, и в композиции "Mortal Man", между двумя исполнителями завязывается беседа длиной в семь минут.

Кендрик Ламар, этот "маленький человечек с синдромом супергероя", воскрешает Тупака для того, чтобы во имя очередного освобождения чернокожего населения Америки, которое провозглашает его грандиозная пластинка, побеседовать с ним в финале альбома о том, кто виноват и что делать. От факта, что такое в принципе существует, сами собой лезут вверх брови и округляются глаза. Тем не менее, каким-то чудом срабатывает даже такой прием. Ламар идеально вписывается в записанную речь Тупака, который проговаривает необыкновенно трогательные и мудрые слова. При всей избыточности, "To Pimp a Butterfly" оказывается лаконичным и продуманным произведением, каждая линия в котором, раскрываясь, приходит к логичному финалу, каждая деталь которого имеет свое место.

"To Pimp a Butterfly" - необъятно большой и сложный, перепродюсированный, амбициозный до каких-то невменяемых крайностей. Но это цельное, содержательное высказывание, альбом в котором сошлось насущное и вечное, диск, с которым популярной культуре еще неизбежно придется сосуществовать долгие десятилетия. Каждый новый оборот этой пластинки открывает новые смыслы, а крутиться он, чувствуется, будет еще долго. Помнится, когда вышел "Good Kid, m.a.a.d city", издания и блоги задавались вопросом о том, как скоро можно провозглашать новый альбом "классикой"? Сейчас, всего неделю спустя после неожиданного выхода "To Pimp a Butterfly", если вдруг меня спросят про один действительно важный альбом за пятилетку, я уже всерьез задумаюсь над тем, чтобы отдать свой голос за третий альбом Кендрика Ламара.

"To Pimp a Butterfly" вышел на Top Dawg Entertainment 16 марта.