Gail Ann DORSEY  "Работать с Боуи - всё равно, что снова в школу начать ходить"

Гейл Энн Дорси, басистка и вокалистка группы Дэвида Боуи с 1995 года, которая исполняет на его концертах знаменитую партию Фредди Меркьюри в дуэте "Under Pressure", за последние 20 лет своей карьеры работала над сольными проектами и играла как сессионный музыкант со множеством крупных артистов: Гвен Стефани (Gwen Stefani), Seal, Брайаном Ферри (Bryan Ferry), Бой Джорджем (Boy George), Skin и многими другими. На этой неделе Гейл посетила Россию в составе бэнда Ленни Кравитца (Lenny Kravitz), который начал свой мировой тур с концерта в Москве, продолжив его выступлением в Петербурге. Звуки встретились с Гейл, чтобы поговорить о ее сольной карьере и сотрудничестве с другими музыкантами.

Гейл: Вы узнали обо мне через Дэвида Боуи? Или Вы где-то нашли мой диск и его купили?
Звуки: Не буду скрывать: изначально все-таки через Боуи – увидела как-то видеозаписи с ваших концертов. И они меня поразили – это было очень круто.
Гейл: Спасибо большое. Так вы любите Боуи?
Звуки: Конечно люблю! Я сначала открыла для себя "позднего" Боуи – мой первый альбом был "Reality" (2003, - его предпоследний альбом на сегодняшний день).
Гейл: Да ладно, правда? Это необычно. Значит, процесс продолжается! Люди по-прежнему "подсаживаться" на его музыку! Как круто. Мне казалось, что большинство фанатов - те, кто слушали его ещё тогда, годы назад. Замечательно, что это не так. Боуи, он действительно по-настоящему классный.

Звуки: Но давайте о Вас поговорим. Я знаю, что на каком-то этапе Вы изучали киноискусство в колледже. Почему же Вы не продолжили, а подались в музыку?
Гейл: На самом деле, всё началось с музыки – в раннем детстве. Я начала петь лет в 5, а потом стала просить родителей купить мне гитару. В девять она у меня появилась, и это была обычная шестиструнная гитара – никакой не бас. Но все-таки это была гитара. Так что это на самом деле мой инструмент, гитару, я знаю лучше, чем что бы то ни было. Хотя я до сих пор продолжаю учиться – вот сейчас даже беру уроки онлайн.
Но при этом мне всегда нравилось писать – я сочиняла всякие рассказы, и у меня неплохо получалось. Так что изначально мой интерес к кинематографу состоял в сценарном искусстве. Мне хотелось придумывать истории для экранизации, а не визуализировать что-то уже кем-то написанное на экране. Позже, в подростковом возрасте, я стала больше внимания уделять выразительным средствам, и начала задумываться о карьере режиссера. Я сделала несколько короткометражек и поступила в профильный колледж. Я думала, что буду там писать сценарии и снимать фильмы. Но через полтора года мне стало понятно, что кинематограф – это бизнес, который совершенно не соответствует моей натуре. Так что я решила вернуться к музыке. А по музыке я серьезно скучала. У меня не было особых возможностей ею заниматься, пока я училась в колледже. Я отправилась в Нью-Йорк и попыталась писать собственную музыку, строить соло-карьеру. Но шло как-то не очень. Зато я общалась с друзьями по колледжу, которые были из Лондона. На каком-то этапе мы вместе поехали туда. И вдруг оказалось, что Лондон намного лучше принимает мою музыку. Поэтому я решила задержаться. Так началась моя карьера. Тогда я много играла с другими музыкантами как член оркестра. А ведь изначально это не входило в мои планы – я собиралась создавать собственную музыку.
Звуки: Как же так получилось, что Вы стали играть на басу?
Гейл: К бас-гитаре меня привела абсолютная случайность. Когда я была совсем молодой и жила в Филадельфии, мне хотелось работать только в музыке и иметь при этом возможность зарабатывать на жизнь своей игрой. Но тут оказалось, что на гитаре играют абсолютно все, и никто не хочет нанимать меня в оркестр. И я подумала: а что, почему бы не взять напрокат бас-гитару и не попытать счастья с ней. И меня действительно начали нанимать. Так что я решила: окей, продолжим и посмотрим, что из этого выйдет. Играть мне на басу было значительно легче, чем на гитаре. И вскоре я стала очень неплохой бас-гитаристкой, даже не заметив, как это произошло.

Звуки: Вы сочетали пение с игрой с самого начала?
Гейл: О да, я всегда пела. По-моему, я вообще постоянно пою, что бы ни делала. И я всегда продолжала писать параллельно с другой работой собственные песни – у меня вышло три сольных альбома. Но знаете, я всегда получала огромное удовольствие именно от игры. И я очень полюбила играть на басу.
Звуки: Но это не была любовь с первого взгляда.
Гейл: Нет. Это была счастливая случайность. Она совсем не входила в мои планы. Но в итоге бас-гитара многое для меня сделала.

Звуки: Кого Вы цените из современных бас-гитаристов?
Гейл: Натана Иста (Nathan East), который продюсировал мой первый альбом. Мы работали с ним в Лондоне в конце 80-х. Он потрясающий бас-гитарист. Ещё мне нравится Лиланд Склар (Leland Sklar). Он играл с Кэрол Кинг, Джеймсом Тэйлером, и многими знаменитыми музыкантами из 70-х. Вообще, большинство моих любимых басистов принадлежит к тому периоду времени. Так что они все уже давненько на этом свете. Я пытаюсь придумать кого-нибудь ещё. Джо Осборн – он играл с The Carpenters, The 5th Dimension и был важной фигурой в поп-музыке 60-х и 70-х годов. Звуки: Есть кто-то, с кого Вы брали пример? Гейл: Они все меня вдохновляли. Особенно Осборн – его игра очень мелодична. На самом деле, прекрасных басистов очень много. Но я вот всё пытаюсь придумать кого-нибудь молодого. Что-то никак не идет, извините. Хотя вот некоторые современные женщины-бас-гитаристки очень круты. Например, Мишель Ндеджеочелло (Meshell Ndegeocello).

Звуки: Кстати про женщин-бас-гитаристок. Их ведь не так уж много? Существует какое-то клише о том, что бас – это мужской инструмент. Почему так?
Гейл: Мне кажется, сейчас женщин-басисток очень много. Но когда я начинала, не было практически никого. И это было мне на руку, потому что один этот факт уже делал меня уникальной. Не знаю, чем такое положение дел было обусловлено. Всегда очень многие женщины играли на акустических гитарах – Джони Митчелл (Joni Mitchell) и многие другие. А бас почему-то всегда считался мужским инструментом. Но сейчас что-то изменилось. Есть австралийка Тал Уилкенфелд, она играет с Джеффом Бекком (Jeff Beck). Есть Мишель Ндеджеочелло - афро-американка, как и я, и совершенно потрясающий музыкант и композитор. Она моя любимица. Есть Эсперанса Сполдинг (Esperanza Spalding) – она выиграла "Грэмми" пару лет назад как лучший новый исполнитель. Эта девушка играет на контрабасе. Есть Ронда Смит (Rhonda Smith), басистка у Принса (Prince), - она тоже прекрасная. И я назвала только малую часть. Когда я сейчас хожу на концерты, я часто вижу, что в группе на басу играет девушка. Я надеюсь, я внесла свой небольшой вклад в то, что ситуация в музыкальной среде так изменилась, – ведь я была одной из первых женщин-басисток, получивших возможность играть с целым рядом знаменитых музыкантов, создающих настоящее шоу на своих концертах.

Звуки: Ваш последний альбом, "I Used To Be", был издан ещё в 2003 году.
Гейл: Да, это было ужасно давно. Пора делать следующий.
Звуки: Были какие-то слухи про то, что Вы работаете над этим.
Гейл: Я начала записывать новый материал в прошлом году. Но на меня навалилось столько дел: я ездила с Ленни Кравитцем – даже когда мы не в туре, мы даем отдельные концерты - и работала над записью других проектов. Ужасно сложно отказаться от работы, когда она сама к Вам приходит. Сейчас я записываю свой альбом собственными средствами и оплачиваю его из своего кармана. Потому что мне неинтересно идти в звукозаписывающую компанию и заключать с ними контракт: в наши дни ведь можно обойтись без этого. Но тут есть и оборотная сторона: теперь это только моя ответственность. Плюс ко всему, я хотела запустить кампанию по сбору средств – ну, знаете, Kickstarter, вот это всё. А на это ведь нужно время, всё должно быть четко спланировано, чтобы выполнить условия контракта. Так что мне пришлось прерваться, чтобы вернуться к записи в тот момент, когда у меня не будет других дел. Однако надо сказать, что я очень счастлива и благодарна судьбе за то, что я так занята. Количество самых разных творческих предложений сейчас только возрастает. А я-то думала, с возрастом они наоборот иссякнут.

Звуки: Вы за свою карьеру играли со множеством разных музыкантов. Вам сложно переключаться с одного стиля на другой?
Гейл: Вообще мне нравится музыка – вся музыка. И я люблю все ее направления. Правда, не могу сказать, что я одинаково хороша во всех музыкальных стилях, хотя играть я могу практически всё, что угодно. Лучше всего мне удается, конечно, что-то вроде авторской песни. Рок – это, не самом деле, не моя стезя, хотя мне нравится его исполнять. У Ленни очень много фанка, и я совсем не чувствую себя уверенно в этой области, но у меня всё-таки получается. И мне нравится этот вызов. Я много экспериментировала: исполняла северо-американскую музыку, сотрудничала с французской артисткой, играла и панк, и фанк, и рок и авторскую песню. Так что мне нравится каждый раз преодолевать собственную неуверенность и браться за что-то новое. Так никогда не приходится скучать. Это, знаете ли, почти как быть актером и каждый раз входить в новую роль.

Звуки: И что Вам самой больше всего нравится играть?
Гейл: По мне лучший жанр – авторская песня. Играть с кем-нибудь вроде Карли Саймон (Carly Simon). Когда я была девчонкой, то слушала утреннее американское радио, по которому передавали поп-песни 60-х и 70-х. И это была моя первая любовь. Так что я никакая не рокерша на самом деле. С Боуи мы очень часто играли рок. Хотя в его музыке есть абсолютно всё. Он один совмещает все музыкальные стили, которые я когда-либо исполняла для всех остальных артистов. У него есть великий дар создания авторских песен, есть рок, немного фанка, поп-музыка. Короче, все на свете. Я очень многому научилась от него за все эти годы, что работала с ним. Это было всё равно, что снова в школу начать ходить.
Звуки: Как Вы с ним познакомились? Я где-то читала, что он однажды просто пришел на Ваш концерт.
Гейл: Он действительно однажды пришел на мой концерт – я тогда играла с биг-бэндом Чарли Уоттса (Charlie Watts). Но я не думаю, что он помнит этот случай. Это была одна из самых первых работ, которую я получила в Лондоне – и я была совсем молодой. Через пару лет после того, как я начала работать с Боуи, я набралась храбрости и спросила, почему он пригласил меня играть с ним – откуда он меня вообще взял. Ведь было так: однажды в моей квартире раздался телефонный звонок, я взяла трубку, а на том конце – опа – Дэвид Боуи. Он ответил мне, что видел меня как-то раз по телевизору в отеле, когда был в Лондоне. Должно быть, это было примерно в то время, когда вышел мой первый CD, "Corporate World" (1988) и я вела его промо-кампанию. Он сказал, я пела какую-то песню с ансамблем, а за этим следовало мое интервью. В общем, я произвела на него хорошее впечатление, и он решил про себя, что когда настанет подходящее время, он хочет со мной поработать. Хотелось бы мне знать, что там показывали по телевизору, что я там такое сделала.

Звуки: Он позвал Вас работать на "Outside" (1995) – то есть он Вас держал в голове 6 лет.
Гейл: Ага. Он позвал меня в 95-м. Что бы я там на той передаче не сделала и не сказала, это, похоже, был мой счастливый день.
Звуки: Вы работали с Боуи над семью альбомами (если считать также невыпущенный альбом "Toy")…
Гейл: Нет, я на самом деле работала не над всеми альбомами. К "Toy", например, я отношения не имела.
Звуки: А как же "Conversation Piece"?
Гейл: А, точно. Над ним я работала. И там были ещё песни – "London Boys", что ли.

Звуки: Боуи выпускает 17 ноября новый сингл – "Sue" вместе с альбомом "Nothing Has Changed: The Very Best of Bowie".
Гейл: Да что Вы?
Звуки: Да, так на официальном сайте написано. Ну, там две песни – Sue и ещё одна на бисайд – "Tis’ a Pity She’s a Whore".
Гейл: Я не имею к этому никакого отношения. Даже не знала о сингле. Единственные его альбомы, в записи которых я участвовала в полной мере, были "Earthling" и "The Next Day". Я также делала с ним отдельные песни, вроде "Conversation Piece". Ещё я пела на нескольких треках. А так я в основном занимаюсь турами. Когда он записывает альбом, то обычно работает с Тони Висконти (Tony Visconti), и я никогда его не беспокою и ему не звоню. Вообще, конечно, я где-то слышала – кажется, мне кто-то говорил, что он делает что-то новое, но вот - что именно? Боуи в последнее время обо всем молчит. Он постоянно работает над какими-то проектами – иногда зовет меня в них, иногда – нет. Знаете, когда я только начинала с ним работать, мы договорились, что это будет длиться 6 недель. А теперь посмотрите на меня: мы сотрудничаем уже почти 20 лет. Так что, если он мне больше никогда не позвонит, – это нормально, я благодарна ему за всё, что уже было, и за то, что в моей жизни вообще был такой опыт. И я не знаю, чем он занимается в эти дни. Когда мы с ним сейчас разговариваем или обмениваемся имэйлами, мы не обсуждаем работу.

Звуки: Что Вы думаете по поводу последнего альбома – "The Next Day"? О нем много писали критики, но мне показалось, он несколько недооценен в том плане, что он намного сложнее – и с музыкальной, и с концептуальной точки зрения, - чем о нем принято говорить.
Гейл: О да, это правда потрясающая пластинка. Когда мы писали альбом, всё держалось в строжайшем секрете. Никто из участников записи не мог никому ни о чем рассказать. Это длилось почти два года, и в тот период я уже работала с Ленни Кравитцем, а в перерывах мне звонили из студии, типа "ну ты где, идешь?" Я не могла этим поделиться ни с кем – даже с членами семьи.
Звуки: Да ладно?
Гейл: Ну-у, Вы же понимаете… Рассказать можно было только очень ограниченному кругу лиц – ведь нельзя быть уверенным на 100 процентов, что другой человек не проболтается. Я помню, как приходила и работала по-максимуму. Я хотела работать над всем альбомом, но я была ужасно занята из-за Ленни, поэтому часто просто физически не могла появиться в студии. Помню, я приходила, играла свою партию, уходила и не возвращалась в студию следующие пару дней. Это было довольно тяжело. Когда я исполняла басовую партию, большая часть песен была ещё не закончена, там не было вокала, каких-то кусков. По сути, это были какие-то отрывки будущих треков, ещё в самом начале своего создания. У меня в голове не укладывалось, что из этого всего получится – я не могла себе представить, как это будет звучать в готовом виде. Я даже думала, что, возможно, он никогда не сделает этот альбом достоянием общественности, и никто о нем так и не узнает. У него был такой выбор. И он хочет, чтобы у него был этот выбор. Он хочет иметь возможность создавать музыку без всей этой шумихи, без обсуждения и ожиданий со стороны общественности. Он от этого устал. Он хочет просто заниматься творчеством и решать самому, что делать с результатами своего креативного процесса. Так что я думала, что, возможно, Боуи в итоге решит, что всё это ему не нравится и предпочтет не обнародовать альбом. А потом в день его рождения вышел сингл. И вот просыпаюсь я утром, включаю радио, и о боже! Там играет его новая песня! Только после этого я смогла послушать весь альбом, и я была потрясена – честно говоря, до слез, потому что мне показалось, что это замечательная пластинка. И ничего похожего нельзя услышать на радио или где-либо еще – он снова это сделал. Это гениальное музыкальное произведение.

Звуки: Я знаю, что это не первый Ваш визит в Москву.
Гейл: Не первый, но, увы, только второй. Много воды утекло с тех пор – мы были здесь с Боуи в 96-м и играли в Кремлевском дворце. Знаете, я сегодня перед интервью пыталась вспомнить тот раз. Кажется, я немного нервничала тогда из-за общеполитической ситуации, но мы очень неплохо провели время: много гуляли по Красной площади, наделали там кучу фотографий. Я взяла с собой в Москву лучшую подругу: это был ей подарок, она остановилась в нашем отеле бесплатно. Она была из Англии, и всё время рвалась потусить. Ей всё так нравилось – она даже сходила в русские бани. В общем, искала приключений – а я была несколько скована. Ещё помню было очень интересно увидеть МакДональдс в Москве. Я такая: ух ты, и тут тоже МакДональдс есть! По-моему, это был первый МакДональдс в Москве, и он открылся всего за несколько лет до того.
Звуки: В него стояли гигантские очереди, когда он только открылся.
Гейл: Да! И тогда тоже была большая очередь – я даже сфотографировала. А ещё меня поразило, что у вас тут все передвигаются автостопом вместо такси. Подъезжают какие-то люди на обычной машине и предлагают подвезти. Меня предупреждали - в машину ни в коем случае не садиться.

Звуки: А как Вам тогда показался московский концерт? Я слышала отзывы фанатов Боуи, которые там были, и они сказали, что место проведения (Кремлевский дворец – прим.) было далеко не идеальным.
Гейл: Я помню, что Дэвид был немного расстроен. Я уже не помню все подробности – это было ужасно давно, - но насколько мне не изменяет память, за день до концерта Боуи приходил на какую-то российскую радиопередачу, где сказал, что хочет раздать бесплатно какое-то количество билетов. Он не хотел, чтобы на концерт пришли только те, кто может позволить себе купить билеты в первый ряд. Боуи не хотел просто выступать перед людьми с деньгами. Он не так часто бывал в России, и он всегда очень ценил своих фанатов, поэтому ему хотелось, чтобы у настоящих поклонников был шанс попасть на шоу и получить удовольствие. И я помню, как концерт начался, мы вышли на сцену и увидели, что в первом ряду сидят люди в дорогой одежде и жемчужных украшениях. Это разозлило Дэвида, и атмосфера во время шоу была довольно нервная. Он обратился к людям на галерке с предложением спуститься вниз, но охранники не желали никого пропускать в партер. Момент был довольно напряженный: Боуи сказал, что не будет играть, пока фанатов не пустят. В общем, понимаете, вышло как-то не очень ловко. В итоге концерт прошел хорошо, но начало слегка подпортило впечатление. Дэвид был расстроен тем, что ему обещали одно, но сделали другое.

Звуки: Хотелось бы узнать про Ваше нынешнее турне и сотрудничество с Ленни Кравитцем. Вот, он известный человек-оркестр, играет на куче инструментов.
Гейл: Да, он играет и на басу, и на гитаре, и на барабанах и на чем только другом не играет. Так что я не участвую в его студийных записях – только в живых выступлениях. Знаете, из всех людей, с которыми я играла, Ленни самый требовательный, самый конкретный в своих запросах. И я его в полной мере понимаю: я тоже играю на разных инструментах, и когда я записываю свои альбомы, я точно знаю, как мне хочется, чтобы они звучали. Так вот он представляет себе с самого начала, как именно должна звучать каждая партия. Он хочет, чтобы каждый звук был именно там, где нужно ему, чтобы каждый тон звучал так, как он придумал. Он даже обычно не позволяет мне играть на моем басу. В этом туре Ленни ещё разрешил мне сыграть пару раз на моей собственной бас-гитаре, но в предыдущем – вообще нет. В его оркестре все инструменты и усилители винтажные, потому что они звучат совершенно определенным образом. Мои бас-гитары были недостаточно стары и производили другие звуки. Так что я играю на басу Fender Jazz 1961 года, который он купил мне специально для тура. Это потрясающая гитара. Хотела бы я, чтобы она была моей. Нынешний тур для меня уже второй с Ленни, так что я очень привыкла к этому инструменту.

Звуки: Есть какая-нибудь разница для Вас между этими двумя турами?
Гейл: Ну, сейчас я меньше нервничаю, потому что теперь уже знаю, как Ленни работает. Когда я поехала в первый тур, время было крайне неподходящим. В тот момент скончалась моя мать. И за день до похорон мне позвонил музыкальный директор и гитарист Кравитца, Крэйг Росс, с которым мы несколько раз играли вместе в прошлом. С Ленни я была незнакома – встречала его пару раз на каких-то концертах Боуи, но не более того. И вот Крэг говорит: "Наш басист не может выступать, и нам нужен кто-то – срочно"! Я ему пытаюсь объяснить, что у меня только что умерла мать и мне нужна хоть какая-то передышка. "Дай, - говорю, - подумать". А он спрашивает: "Сколько тебе времени нужно на подумать?" У них там реально была экстренная ситуация. В общем, я попросила 3 дня, и по их истечении прибежала на репетицию. С тех пор я и выступаю с Ленни. Так что стресса в первом туре было очень много. К тому же я оказалась без своего баса, без привычных усилителей, играть же всё нужно было досконально точно. Так что мне приходилось учить каждую ноту, каждый оттенок. Это всё меня слегка ошеломило. Но именно так Кравитц добивается отличного эффекта и создает свою музыку. Так что я уже знаю, чего ждать от второго тура, и как Ленни работает, и в этот раз я гораздо спокойнее и увереннее в себе. Ленни на самом деле – отличный парень, и он точно знает, чего хочет от своей музыки.