МЮЗИКЛ  Между звездами и сточной канавой

В своем летнем интервью британскому таблоиду Daily Star Дэймон Олбарн рассказал, что с сентября нынешнего года начнет работать над новым проектом – на сей раз, над семейным мюзиклом, «в лучших традициях Лайонела Барта». Музыкант объяснил, что первоначально задумывал написать ещё одну оперу (на его счету уже есть две - "Monkey: Journey to the West" и "Dr. Dee") - экспериментальную и левого толка – но проект как-то незаметно эволюционировал. Сложно представить себе, во что, но можно порассуждать логически.

«Я всегда хотел попробовать свои силы на этом поприще, ведь нужно понимать, что мюзиклы – прекрасный жанр, если над ними хорошо поработать», - поспешил уточнить Олбарн. Надо пояснить, что бросающаяся в глаза разница между двумя крупнейшими средоточиями мюзиклов – нью-йоркским Бродвеем и лондонским Вест-Эндом состоит, прежде всего, не в вопросах музыки, качества или репертуара (они безнадежно перепутаны и срослись), а в отношении к мюзиклу как таковому в обществе. Бродвейские постановки – это, по большей части, весьма достойный и даже престижный способ провести вечер, а участие в подобной постановке – предел мечтаний многих артистов, которые после создают себе прекрасное реноме и получают доступ не только в музыкальный мир, но и на телевидение, и даже в кино. Между тем, в Лондоне поход на мюзикл – это, скорее, развлечение демократичное по своему содержанию (но не по бюджету), которое направлено преимущественно на туристов и большие семьи с достатком выше среднего. Музыкальные снобы и театральные критики судят о мюзиклах с выдержанным пренебрежением, а актеры, в них занятые (редкие исключения вроде Джона Барроумэна из сериала «Доктор Кто» не в счет) обрекают себя на работу в нишевой индустрии, из которой никуда больше не деться.

Впрочем, стоит обратить внимание, что из всех знаменитых композиторов мэйнстримовых мюзиклов, на которых можно было бы равняться, Олбарн решил упомянуть не Эндрю Ллойда Вебера (Andrew Lloyd Webber) или Стивена Сондхайма (Stephen Sondheim), а именно Лайонела Барта (Lionel Bart) – человека, самым знаменитым (и единственным по-настоящему знаменитым) мюзиклом которого стал «Oliver!» - музыкальная адаптация романа Диккенса "Оливер Твист". «Oliver!» был создан в 1960-м году, за десятилетие до выхода «Jesus Christ Superstar» - мюзикла, сделавшего Эндрю Ллойда Вебера тем, кто он сейчас, - то есть, задолго до того, как современное общественное мнение о мюзиклах было сформировано. Так что хотя с одной стороны, «Oliver!» стал одним из первых мюзиклов, положивших начало современной традиции, с другой стороны, он во многом стоит от них особняком.

Лайонел Барт (настоящая фамилия - Биглэйтер) – выходец из бедной многодетной семьи, которая проживала в еврейском районе пролетарского Восточного Лондона, не знал нотной грамоты и не учился музыке, так что оркестровки для проекта ему помогали делать друзья, а мелодию он для них насвистывал и настукивал. Считается, что детство в трущобах, а также молодые годы в театре "Юнити", проповедовавшем левые политические взгляды и работавшего с брехтовскими теориями, сыграли решающую роль в создании «Оливера» и внесли в него те отличительные черты, которые позднее легли в основу многих более поздних и более успешных послевоенных мюзиклов-блокбастеров. Одной из таких черт, например, стало смешение всевозможных музыкальных направлений и заимствование разных стилей. Номера Фэйгина, вроде разудалой «Reviewing the Situation», определенно вдохновлены еврейским фолком, а в пьяной «Oom Pah Pah», которую исполняет в пабе несчастная Нэнси со всеми завсегдатаями, вообще слышатся народные напевы Британии образца XIX века. По тому же пути позже пошел Вебер, экспериментируя то с поп-, то с рок- музыкой.

Стоит также заметить, что герои «Оливера», принадлежавшие к низам общества, исполняли свои партии на соответствующем многообразии акцентов, многие из них, в частности, изображали кокни. Смелое решение отражало реалии 60-х: совсем недавно со сцены можно было услышать только «правильный» английский. (Кроме того, в 1960-м году на экраны вышел первый эпизод «Coronation Street» - мыльной оперы, в которой впервые в истории британского телевидения была показана жизнь рабочего класса, и герои впервые заговорили с разными акцентами.) Барт вообще, судя по всему, стремился популяризировать эту идею: и до, и после «Оливера», в проектах, не обретших мировой славы, кокни часто становились у него главными героями. Это опять же довольно показательный момент, если сравнивать с американской традицией: акцент в Штатах в меньшей степени, чем в Британии, ассоциируется с классовой принадлежностью, поэтому для Англии включение акцентов в постановку несет куда более важный смысл.

Между тем, для «Оливера» немаловажным аспектом шоу были также декорации и общий вид сцены. Хотя само по себе оно было весьма грандиозно, художник-постановщик первых версий мюзикла, Шон Кенни, решил последовать идеи мобильности: сцены менялись простым круговым поворотом всех декораций, расположенных на диске, что, безусловно, создавало нарочитый элемент условности. Для последующих лет грандиозность постановки мюзикла стала играть решающее значение: в «Иосифе и его удивительном разноцветным плаще снов» актеры катались на роликах, в «Призраке оперы» (проекте, олицетворяющем клише «мегамюзикл») с потолка падала люстра. В 1980-х начался золотой век «мегамюзиклов», выросших из феерически успешных постановок, которые ставились то на Бродвее, то в Вест-Энде и не сходили со сцены десятилетиями, вне зависимости от своего звездного состава: «Отверженные» и «Мисс Сайгон» Клода-Мишеля Шёнберга и Алена Бублиля, «Кошки» Вебера и многие другие.

Хотя «Оливер», безусловно, плоть от плоти тот же мегамюзикл, и в нем слышны, помимо всевозможных мотивов, вполне классические составляющие американской традиции (немножко Коула Портера и Джорджа Гершвина), в нем есть и важная особенность, отличающая его от иных более поздних постановок. Большинство мюзиклов-блокбастеров 80-х и 90-х годов оторваны от реальности времени и места, они с равным успехом могут происходить в любой стране мира и в любой временной период – просто поменяйте костюмы и замените язык. Возможно, во всем виноват исходный материал – пресловутый дикенсовский дух (однако и многие другие мюзиклы могут похвастаться первоисточником в классической литературе), но в «Оливере» хорошо видна вполне настоящая Англия, во всех подробностях, причем не столько в контексте викторианских времен, сколько в разрезе 1960-х. Пусть даже реалистический мрак романа и превратился здесь в доброе развлечение для всей семьи - это тоже, в общем-то, в традициях времени.