ФЕСТИВАЛЬ  Возвращение джедая

Фестиваль «Усадьба Jazz» вернулся в Петербург. Вернулся солидно — с тремя площадками, с насыщенной интернациональной программой и безжалостной жарой. Самое интересное происходило на двух сценах — «Аристократ» и «Партер». Третья, Jazz Club, более склонялась к блюзу, — да так, что конферансье (иначе его теперь не назовешь), представляя очередной коллектив, начал нести что-то про «блюзовый оргазм». Дети вроде бы не заметили.

Алексей Айги открыл фестиваль на «Аристократе». В этот раз его программа «Курехин NEXT» обошлась без видео-сопровождения, и обошлась, в общем-то, безболезненно. Зрители, когда ведущий во время представления команды Айги произнес магическое «Курехин», дружно захлопали, кто-то даже патриотично присвистнул. Похоже, негласный лозунг «Музыка Сергея Курехина в каждый дом!» способен материализоваться, рано или поздно. Ну, по крайней мере, судя по питерской публике.

Саше Алмазовой и группе Non Cadenza удается изящно размывать границы между соулом и фанком. Музыка их при этом вполне адекватно воспринимается даже в лежачей позиции. К слову, лежащих ничком, навзничь, восседающих и умудряющихся при этом пританцовывать, — к тому моменту, когда барабанщик Non Cadenza начал колотить в бочку, было уже преизрядное количество. Т.е., еще чуть отвлекаясь от музыки, можно заметить, что по количеству посетителей «Усадьба Jazz» превзошел даже Stereoleto, проходивший здесь же, неделей ранее. Зато, в отличие от коллег, организаторы «Усадьбы» не предусмотрели один очень важный для любого петербуржца момент, вне зависимости от его музыкальных пристрастий, — алкоголь, в очереди за которым люди стояли больше часа, стояли под нещадно палящим солнцем.

Ансамбль Саши Алмазовой сменили Optimystica Orchestra, еще один оркестр имени Евгения Федорова. Присущий ему (чем бы он ни занимался) почерк узнается в главном — родном уже вокале, в интонациях, в напористом, чисто «федоровском» басе. В формате фестиваля, т.е. в естественных условиях глубоких ревербераций, насколько это позволяет размах, сады и парки Елагина острова, эффект терменвокса Мити Гольцмана (на мозг и родовую память) воспринимался почти мистически. Федоров же все размышлял вслух: «Что-то мы все об осени, да о зиме... Ну, ничего, зато охладитесь». Жара во время их выступления стала почти неприличной.

Ян Аккерман (Jan Akkerman), как оказалось, похож на охранника, который нашел шикарный гибсон. Играли, впрочем, Jan Akkerman & Band Beat с очевидной виртуозностью — то блюз, то фанк, то чистый фьюжн, — и довольно весело, с многочисленными соло каждого из участников (как положено). «Thank you very dutch!» — шутил Ян и, вежливо обозначая пальцем ритм, давал коллеге-саксофонисту Бенджамину Херману (Benjamin Herman) отвести душу.

Далее «СПб Джаз Септетус» и Анна Чайковская представили трибьют знаменитому контрабасисту Чарльзу Мингусу (Charles Mingus) — страстный (во многом благодаря самой Анне) в основном хард-боп, с уклоном в жадные (два саксофона + два тромбона) духовые импровизации.

Ну, а потом на сцене «Партер» состоялось самое, наверное, живое выступление «Усадьбы Jazz» — живое в том смысле, что оживило всех, даже тех, кто плавился в траве. Hypnotic Brass Ensemble — восемь черных братьев из Чикаго, единокровные (анонсируя их выход, Тутта Ларсен не вполне корректно настаивала на единоутробности) сыновья популярного в США трубача Фила Корена (Phil Cohran). Шестеро из них продолжают дело отца, т.е. трубят. Остальные заняты ритм-секцией. С места в карьер родственники, подстегивая публику характерными для людей с приспущенными штанами и татуировками гарлемского фасона «Мэйкс сам мазафакин нойз, гайз!» и т.п. слоганами (вставляя однако и дипломатичное «Mother Russia»), взяли в оборот вообще всех. Самая характерная черта Hypnotic Brass Ensemble — что бы ни исполняла группа, будь то джаз или фанк, они всё превращают в матерый хип-хоп. Hypnotic Brass Ensemble, — самый, наверное, удачный выбор организаторов.

Последними на сцене «Аристократе» выступали тоже американцы, Snarky Puppy, — детище басиста, композитора Майкла Лига (Michael League). Музыка Snarky Puppy понятна и даже обманчиво проста, потому как весь их фьюжн, фанк и проч. облекается в очень доступную поп-обертку. Не случайно, возможно, они получили Грэмми в категории «Best R&B Performance». Самым изобретательным (и расслабленным) был клавишник Шон Мартин (Shaun Martin), тучный и улыбчивый мужчина, молниеносно покоривший присутствующих, и природным артистизмом в том числе.