Peter HAMMILL  "Все песни предназначены для того, чтобы играть их на концертах"

Сегодня Хэммиллу - 65 лет. И самое время опубликовать интервью, которое состоялось этим летом, когда мы побывали у него в гостях.
...Маленькая машинка с правым рулем шныряет по дорогам, обрамленным живыми изгородями. За рулем - продюсер Чепарухин; я с грехом пополам выполняю роль штурмана, пытаясь высмотреть на глючной карте Google Maps конечную точку нашего путешествия: Брэдфорд-на-Эйвоне, графство Уилтшир. Все районы, которые мы проезжаем, заканчиваются на "-wood", и впереди - великолепная пасторальная британская глушь, в которую так хочется сбежать и в которой так трудно прижиться. Здесь с женой и собаками обитает композитор, уму и наитию которого многим обязан весь арт- и прог-истэблишмент. Мультиинструменталист, "перезапустивший" Van der Graaf Generator и крайне успешный в сольных работах, 65-летний Питер Хэммилл (Peter Hammill) пишет музыку без малого 50 лет, и все это время тысячи музыкантов вдохновляются его работами, копируя его голос и пытаясь ухватить нить прихотливых мелодических переплетений. Слушание музыки Хэммилла сродни интеллектуальному расследованию с неожиданной развязкой. Многие работы композитора - это заметно и по последнему на сегодняшний момент сольному альбому "Consequences" - звучат отстраненно и торжественно, часто - довольно пафосно. При этом Питер - вовсе не затворник; он не скрывается от толпы и не погружается в медитацию. Он охотно и тепло общается, с восторгом рассказывает о работах коллег и, похоже, искренне рад нас видеть. На уютной маленькой кухне мы пьем чай с молоком, вокруг вертятся, стремясь лизнуть в лицо, пойнтер и бигль - кажется, здесь можно переждать не только зарядивший дождь, но и ядерную зиму.

Звуки: Питер, Вы, наверно не помните, - Вы ведь даете интервью большому количеству журналистов из разных стран, но на Звуках есть уже два Ваших интервью. Одно мы подготовили в 1997 году, а второе - прямо перед Вашим вторым концертом в Москве.
Питер Хэммилл: Да, да, я помню!

Звуки: Неужели? Предыдущий раз мы беседовали как раз в тот момент, когда Вы собрали Van Der Graaf Generator. Мы перед приездом к Вам как раз обсуждали с Сашей: ощущают ли себя музыканты командой, когда играют в одной группе, и что их объединяет?
Александр Чепарухин: Да, я сказал Соне о том, что знаю большое количество английских музыкантов, которые совершенно не общаются друг с другом…
Питер: В составе группы?
Александр: Верно, а еще у них довольно странные способы ведения бизнеса.
Питер: Да, это так по-английски! (смеется)

Звуки.Ru: В России, если вы группа, то у вас должны быть какие-то человеческие взаимоотношения, чаще всего, они не столь официальны.
Александр: Но здесь даже Питер Гэбриел общается со своей командой довольно официально. Он очень приятный человек, который делает так много для повышения осведомленности в ситуациях, связанных с правами человека; но отношения внутри его компании носят куда более формальный характер, нежели бы это происходило в России. Или, например, небольшая компания под руководством Роберта Фриппа (Robert Fripp). Но вы знаете, Роберт вообще очень странный человек…
Питер: Вы когда-нибудь слышали о решительности Роберта? (смеется)
Александр: Знаете, вообще-то есть кое-что. Он любит выступить в качестве автора, и был очень недоволен, что мы использовали его материал…
Питер: Скорее, его имя! (улыбается)

Александр: Мы делали в Москве King Crimson Festival, я думал, что все в порядке и не спросил Роберта, но потом выяснилось, что он был очень не доволен: написал целую историю обо мне на своем сайте!

Звуки: Слушайте, давайте не будем трогать Фриппа! Я большой фанат King Crimson и уверена, что Роберт может представить свою версию этой истории.

Александр: Очень интересно, как репетирует Роберт с гитарой – ни с кем не общается, в одиночку… Очень интересно. Такое, конечно, не может происходить в России. Может, это и характерно для англичанина, для Фриппа, но вообще тут многие музыканты ведут себя так, особенно звезды.
Питер: Не совсем, - в частности, некоторые…
Александр: Ваши друзья?
Питер: С друзьями совершенно по-другому: с ребятами у нас совершенно разный образ жизни. К примеру, вот я осел здесь. Примроуз Хилл, далеко от центра событий, если таковым считать Лондон, продолжаю заниматься музыкой с тех пор, как начал это занятие. Но, вообще-то, мы разошлись, когда еще были друзьями ... это было довольно тяжело.

Александр: А когда вообще произошел первый распад группы?
Питер: Это был 1977-й год.
Александр: О, довольно рано…
Питер: М-да…

Александр: И воссоединились вы около десяти лет назад?
Питер: Да, в 2004-2005 годах.

Звуки: Это ведь уже не первое воссоединение группы, так что со стороны все выглядит довольно типично для VDGG.
Питер: Нет, в первые разы это было совершенно по-другому. Тогда я пошел на воссоединение, но перед этим мы разошлись друзьями, - и конечно, это неприятно, но мы были в порядке, нам удалось остаться людьми. Были сложности, но присутствовало и взаимопонимание. Вы говорите о взаимоотношениях в российских группах: я не уверен полностью, что там все так “сладко”, как хотелось бы.

Звуки: Пожалуй, я согласна.
Питер: В сущности, мы - счастливчики. И потом, одна из причин, по которой мы воссоединились – мы стали часто видеться на похоронах наших коллег. Вы же понимаете, что у рокеров жизнь гораздо сложнее, чем у простых музыкантов. Им сложно, они частенько “балуются”…
Александр: Алкоголь, наркотики… (убегает со словами: “Мне нужно срочно залезть в Skype!”).
Питер: Да, это отвратительно. Эээ, ну, как я сказал ранее, с одной стороны, это стало причиной нашего воссоединения, а с другой - я был единственным, кто как-то светился и продолжал выступать, и люди часто спрашивали меня о возможности выступлений со старым составом. Я частенько представлял себе, как это могло бы произойти: если мы что-то затеем, то реюнион произойдет - рано или поздно. Затем мы все обсуждали, обсуждали, неделями-месяцами, как это будет, получится ли у нас... То есть, опять же, мы пытались подготовиться к этому в первую очередь на уровне человеческих взаимоотношений. Потом мы пришли к тому, чтобы просто разъехаться где-то на неделю, без каких-либо оповещений и обязательств - просто разбежались, чтобы подумать, как быть дальше. Да, время бежало, и неясность нашего положения только усиливалась. А потом все пришло в норму, и мы начали репетировать и играть. Честно говоря, у нас с самого начала не все шло так, как хотелось – в первую очередь, из-за Дэвида (саксофонист группы Дэвид Джексон, - прим. Звуков). У нас расходились взгляды: мы верили в возможность воссоединение, он – нет, на протяжении всех переговоров и выяснений отношений.

Звуки: Он не хотел на себя брать ответственность за последствия?
Питер: Мы и он смотрели на ситуацию под разным углом. Он всегда присутствовал во время наших бесед о ближайшем будущем, все были довольны появлением особой атмосферы в группе, знаете как в мире Фриппа (улыбается).

Звуки: Я бы сказала, что в мире Фриппа преобладает некий диктат: у них есть Учитель и все остальное, в частности, его League Of Crafty Guitarists, находится под его абсолютным контролем; а у вас в группе царит демократия: нет человека, который взял бы на себя целиком ответственность за группу, как я это вижу.
Питер: Да, согласен. Другими словами, эта ответственность всегда должна быть грамотно распределена. Затем, со временем, мы обнаружили, что проблемы между нами и Дэвидом усугубляются. И мы не можем двигаться дальше с ним. Это понимание было шоком - после той длительной подготовки, тех переговоров, что были между нами.

Звуки: Но вы, тем не менее, сыграли с Дэвидом турне – в частности, ваше первое шоу в Москве, в театре Эстрады...
Питер: Верно, в то время еще все было в порядке. Хотя… нет, уже тогда были проблемы. Но, опять же, есть обязанности и ответственность, не только связанные с бизнесом, но и перед публикой. Всегда. Например, если я нахожусь на сцене или даю интервью, в момент, когда я не могу выйти на сцену, не важно, я руководствуюсь принципом всегда говорить от лица группы, это и есть моя ответственность. После того как мы осознали, что проблемы все же существуют, к ноябрю месяцу мы просто уже не могли продолжать работать вместе как группа. Мы не знали, что делать дальше.

Звуки: И неужели у Вас не появлялась мысль о том, чтобы взять другого саксофониста в группу?
Питер: С ноября мы с ним распрощались и отложили этот разговор до января следующего года. Мы ничего не обсуждали до того времени, были в работе. Просто перестали что-то из себя вымучивать и договорились провести время после рождества вместе,- только мы, втроем. Обсуждали, что делать дальше: должны ли работать втроем, или пригласить еще кого-то? И все же пришли к выводу, то не можем брать кого-то еще в состав. Понимаете, это не те времена, когда участники группы уходили-приходили, как в 70-е. Тогда у нас была опора: мы, по сути, жили группой. А сейчас мы начали все с начала - и сразу же теряем один из значимых инструментов. Мы не знали, получится ли работать так дальше? Мы стали репетировать только втроем. Хотели понять, получится ли охватить весь материал в таком составе. Когда мы виделись в январе, думали, что получится осилить около 30%, но после того, как начали репетировать, поняли, что в состоянии сыграть все. В итоге мы нашли способ обходиться без саксофона. Начали работать над новым материалом. И даже запланировали тур (улыбается)! Но уже с первого концерта, мы, наверное, потеряли около двух третей наших слушателей. Вернее людей, которые пришли на концерт, и возможно оказались не довольны: ведь мы были совсем не те, знаете, "без саксофона". Но, несмотря на это, уже после первого концерта, мы получили восхитительные отзывы - нас поняли и приняли.

Звуки: Но в это же время Вы работали и над своим сольным альбомом?
Питер: Да. За первый год работы среди фанатов было много обсуждений о том, как нам быть теми же, но без Дэвида. Или, например то, что я взял бразды в свои руки и управлял группой, как хотел,- все эти разговоры имели место быть.
Мы решили относиться к этому просто: мы, по сути, образовали новое трио. Да, я хороший гитарист, но я не соло-гитарист. На Хью (орган и бас-гитара группы – Хью Бэнтон, прим. Звуков) лежала большая ответственность. Когда мы играли, на Хью строилась практически вся гармония и все "подкладки". А Гай каким-то хитроумным способом перемещался между гитарой и вокалом. Вспоминаются времена K-group, где был довольно большой состав. Но уже там мы с Гаем привыкли находиться вместе в ритм-секции: в момент его соло мы с Хью просто слушали. Не было такого, чтобы мы как-то особо выходили на передний план или пускали сольники по кругу. Возвращаясь к теме: у нас все складывалось, были силы на запись еще нескольких альбомов, мы включили туда множество интересных деталей, с особым, новым звучанием, без мешанины. Так и пошло - один альбом за другим. И сейчас, в XXI веке, мы все еще стремимся к репертуару, который включает в себя как можно больше нового материала.

Звуки: Но я помню, что Вы говорили когда-то о том, что в альбом "ALT" вошли старые записи. Почему же вы их не использовали ранее?
Питер: Это как со вторым диском альбома "Present", куда были включены композиции прошлых лет группы. "ALT" же собирался из песен, что были созданы с момента образования трио - все это были репетиции, эксперименты. В какой-то момент мы решили, что нельзя тянуть: кто знает, что мы напишем еще, а этот материал уже будет считаться устаревшим, и стиль может разниться с нашим стилем в будущем. Да, мы хотим развивать свой репертуар, но у нас есть на что опереться. Конечно, никто никогда не будет тебе припоминать: "Ага, вот это было написано в 1971-м, а это в 1976-м". Это просто сет-лист, и подходим мы к нему, как и прежде с умом, независимо от того, какие песни в него включены. Мы все сыграем - и не задумаемся над тем, что это была какая-то композиция со старого альбома. Завершив работу над "Trisector" и "A Grounding in Numbers", мы внезапно обнаружили, что у нас довольно много материала.

Звуки: "A Grounding in Numbers" очень искусно сделан. И интерес представляет не только смысл текстов или музыка, но и наличие этих математических задачек и зашифрованных теорем. Здорово продумано!
Питер: Да, мы старались быть серьезными, но некоторые находят это забавным. Фактически, это и была такая забава. А в результате вместо одного мы записали два альбома! Второй вышел в прошлом году - так что мы и в мастеринге смогли развернуться, попробовать что-то новое, что мы не делали, будучи вчетвером. Теперь нас трое - и мы продолжаем экспериментировать, а это отражается и на графике: концертируем мы чуть меньше. В этом году мы играли в Европе, и играли новые вещи тоже. Моя философия проста: если мы репетировали песню, чтобы играть ее вживую, то мы ее обязательно должны сыграть хотя бы раз, а все песни мы, так или иначе, репетировали. В конечном счете, все мои песни предназначены для того, чтобы играть их на концертах.

Звуки: Если у вас выйдет концертный альбом с этим материалом - это будет просто здорово!
Питер: Мы его записали, да, несколько недель назад закончили. И теперь, когда тур позади, и я, и Хью - мы продолжаем работать дома, продолжаем репетировать какие-то отдельные куски. Я играю довольно минималистично - на фортепиано, и все, а Хью у нас более технически подкован. Но это не важно, мы же общаемся между собой по нескольку часов в день, осуждаем какие-то вопросы... Мы не говорим - вот, я буду играть так, а ты так - нет, мы обсуждаем какие-то концептуальные вещи. А потом Хью приезжает ко мне, и мы здесь сидим и работаем. Это очень интересная штука - мы сидим и только играем на клавишных, одни клавишные и ничего другого. И только после того, как мы придумали всю клавишную начинку, подключается Гай - обычно дня через три. И мы работаем, репетируем уже втроем, и в этой ситуации мы должны чувствовать друг друга, доверять друг другу, понимать, что никто из нас не сыграет лишнего, того, чего он не должен играть. И в этом корректность, в этом правильность - и магия между нами тремя.

Звуки: Поговорим о малых формах - два последних альбома по таймингу композиций куда меньше предыдущих. Это новый концепт?
Питер: А эти вещи и должны были быть такими. Они не предусматривались и не сочинялись как большие, многоминутные и многочасовые. Нам просто не хотелось возвращаться в эпические, большие форматы. Но там есть, например, "Over The Hill" - она больше десяти минут. Мы просто сочиняли то, что сочинялось. Для нас сочинение - это не драйв, это удовольствие. И нам показалось, что мы получаем больше удовольствия от написания небольших, недлинных вещей, а я лично смог сосредоточиться на текстах песен. Слушателям будет приятно им вторить.

Звуки: Но ваша музыка - она же не для подростков, а, скорее, для людей взрослых, для опытных слушателей...
Питер: В общем-то, так и есть. Но нас слушают и молодые люди, так что нам, в общем, не важно, на какое поколение ориентироваться. Понимаете, маленькие песни не обязательно содержат маленькие идеи. Наоборот, в них может быть, сжато, структурировано то, что содержится в каком-то большом произведении. Не знаю, какие песни будут сочиняться дальше. Не имею понятия, сочиню ли я в следующий раз песню в пять минут, или в десять минут. Все зависит от того, что и как сочиняется.

Звуки: Есть такая теория, что клиповое сознание слушателей влияет на сочинительские амбиции композиторов.
Питер: Я не против. На всех нас что-то влияет, хотя бы даже и нечто совсем несерьезное. Песенка в супермаркете, клип на YouTube.

Звуки: Что для вас Интернет как для автора?
Питер: Это средство получения информации, но и место, где сложно быть не на виду - вот видео на YouTube - это же как сорок человек в одной спальне, все смотрят и комментируют! Только при этом таких зрителей - десять миллионов.

Звуки: И часто это просто люди, которых ничто глубоко не волнует. Зачастую для пользователя музыка - это всего лишь очередная новость, сопровождаемая видеорядом, не более того.
Питер: Не могу сказать, что я слежу за музыкой. Порой я ловлю себя на мысли, что читаю обзоры каких-то дисков или новости о музыкантах, а я даже не знаю, что за музыку они играют! Музыки стало больше. Но даже в такой ситуации стаются те, кто слушает музыку, кому музыка интересна как культурное явление. Мне музыка неинтересна как музыка: она мне интересна как отражение той или иной культуры или субкультуры. Был, к примеру, характерный звук рокабилли - это 60-е, потом появилось что-то новое, вроде диско 80-х... Каждое время и каждая культура приносят новую музыку. И как раз сейчас где-то уже играют новые группы, которые как раз и отражают нашу действительность, нашу культуру. Новое - это не значит, что ты говоришь: о, я знаю, откуда это взято!

Звуки: Что Вас сегодня вдохновляет?
Питер: Поиск нового. Сочинение. Мой процесс сочинения - это во многом импровизация. У меня нет планов - я сочиняю, и все. У меня нет схемы или структуры в голове. Я просто придумываю музыку и текст, как-то укладываю это. Теперь у меня есть своя студия, где я предоставлен сам себе, и я могу круглые сутки делать все, что хочу. Это не музыкальный бизнес, это просто моя ответственность перед самим собой. И я сам определяю, насколько хорошо то, что я сочинил, насколько это успешно. Так что в этом отношении я счастлив.