ФЕСТИВАЛЬ  Stereoleto 2013

Когда на главную сцену фестиваля Stereoleto скромно вышли одиннадцать музыкантов — классический состав «Краснознаменной Дивизии Имени Моей Бабушки» — действующих зрителей было едва ли больше. Остальная публика либо опаздывала, либо лениво бродила по территории парка. Обеденный зной, обилие сигаретно-пивных промо-красоток и без того усугубляли общую заторможенность. Но эти временные мелочи, как выяснилось, не особо смущали музыкантов, и эффектное интро оркестра КДИМБ, — «Саундчек», — бодрящей волной накрыло Елагин остров.

На самом деле начало было положено немного раньше — на второй сцене, в Конюшенном корпусе. Субтильный усач в цветастой рубахе и белых штанах Войцех Дзержинский и компания — Dzierzynski Bitz — чуть быстрее управились со своим саундчеком. Старт мероприятия получился в итоге почти идиллическим: инфантильный эскапизм с одной стороны и романтичный нео-твист — с другой. КДИМБ пели об незатейливом счастье, которое сулит выигрышный лотерейный билет, а Dzierzynski Bitz — о любви к пышущей здоровьем полной женщине. Полицейские и охранники в белоснежных рубашках улыбались посетителям, вежливо объясняя, куда ходить нельзя.

Следующими были Ritmika — электро-поп дуэт из Ростова-на-Дону, специально для «Стереолета», превратившийся в трио: им помогал барабанщик из группы Pompeya. Ударные все равно звучали как драм-машина, но, видимо, так и было задумано. Группа начала энергично: люди у сцены пустились в пляс на первой же песне.

Тем временем запахи шашлыка и паэльи на территории, окружавшей основную сцену, становились все гуще. Взбодренные кислым пивом соотечественники начали тесниться в районе воображаемой фан-зоны — в ожидании выхода голландцев Amsterdam Klezmer Band.

— Капитан, полный ход — вторая молодость зовет! — затянул с хрипотцой бывший одессит Алек Копыт. Эмигрантская лирика и традиционные еврейские мотивы, как выяснилось, многим присутствующим, несмотря на нежный возраст, пришлись по душе: некоторые с ходу подпевали. Казалось, что еще немного и голландцы исполнят «7.40». Но Копыт гнул свою линию: «Годы протекают, не утихает мой порыв», — и два перепивших молодца у сцены пустились в откровенный слэм.

А на второй сцене за столом с синтезаторами, сэмплерами и разноцветными проводами уже резвились пять шведов Slagsmålsklubben. Остроумная электроника с тщательно продуманными примитивами, — задорная, пульсирующая и бесконечно позитивная, — навевала воспоминания о 8-битном детстве и отрочестве. Музыканты менялись местами, а зрители, взбудораженные шведским оптимизмом и, не зная, куда от него деться, дипломатично пританцовывали.

Первый день фестиваля приближался к своему апогею.

— В Исландии нет солнца и это грустно, — сказал в микрофон вокалист FM Belfast. Собственно, это был самый грустный момент шоу, устроенного островитянами; дальше происходящее в течение всего двух-трех песен трансформировалось в плохой сон господина Милонова: электро-поп в духе Scissor Sisters, радуга пестрых, летающих по сцене лент, конфетти и мужской стриптиз — в финале. Не хватало, разве что, только мэра Рейкьявика.

— FM Belfast, да — это мощная группа! — комментировал чуть позже Петр, вокалист Ritmika. — Простите, откуда вы говорите? Звуки.ру? Вы знаете, если можно, еще такая ремарка: фестиваль просто замечательный! Очень позитивный настрой, очень добрые люди, доброе солнце. Это — какое-то нереально приятное место.

На второй сцене девять голландских подростков Jungle By The Night занимались виртуозными инструментальными манипуляциями. Джаз, афробит и даже фанк с изящной и ироничной вариацией на тему Джеймса Брауна (James Brown) — статистов среди зрителей практически не наблюдалось.

Но, наконец, пришло время Мэтра. К тому моменту, когда Михаил Сергеич Боярский зарычал (перед нетленным рефреном «И тигры у ног моих сели»), толпа, окружившая главную сцену, впала в прогнозируемый экстаз: пожизненному д’Артаньяну страны не помешало даже отсутствие инструментальной поддержки — песни он исполнял под минус. Были, конечно, и шляпа, и «тысяча чертей» с «канальями», и даже байки из закулисной жизни. Народ посмеивался — кто над чем, конечно; на гигантской изумрудной поляне перед Елагиным дворцом любители фрисби изводили терьера, равнодушные первокурсницы грелись в лучах закатного солнца, а в воздухе таяло грустное эхо «Зеленоглазого такси».

По-разному отреагировала публика на выход Theodor Bastard — наш ответ всей той музыке, которую зачем-то называют «world». Начали они за упокой — с печальных вокализов, нагоняя тоску на нетерпеливую часть юных зрителей, которые разочарованно развернулись в направлении основной сцены. Ну, а там уже Александр Холенко (DZA) сердитым битом и нетривиальными аранжировками разгонял остатки ностальгирующих. Народ то ли проголодался, то ли просто устал, но, в общем, перед сценой стало почти пустынно.

Программу второй сцены в этот день закрывали голландцы Kraak&Smaak. Отличительная черта коллектива — даже не энергичный фанк с вкраплениями вязкого, психоделического местами, блюза, а их внешность: клавишник сильно смахивал на Брэдли Купера, а фронтмен — на героя болливудских танцевальных боевиков. Впрочем, похоже, это им было только на руку.

Долгожданный Kid Koala начал с недетского трека «Slew Test 2». Но сразу за ним «исправился».
— Это будет самое глупое шоу вечера, — предупредил он на ломаном русском. Тут же на сцену выбежали женщины в перьях, словно только что выписанные из парижского кабаре. На большом экране показывали безобразие, которое музыкант вытворял с пластинками и множеством непонятных «крутилок». Гремел зацикленный, перекрученный блюз, скрипели сверхскоростные скретчи, проскальзывали неожиданные сэмплы из The White Stripes.
— А это — любимая песня моей дочери, — Kid Koala облачается в костюм коалы. На сцене появляется женщина-робот. И снова — блюз, скретчи, сэмплы…

Первый акт Стереолета 2013 подходил к концу. Евгений Федоров (Zorge) резюмировал:
— У фестиваля очень современный и очень правильный формат — детские площадки, авторская еда, маркеты и т.д. Артисты?.. На самом деле я бы хотел увидеть здесь, например, Рюити Сакамото (Ryuichi Sakamoto).
— Это можно расценивать как рекомендацию?
— Вряд ли, я обычно рекомендую очень дорогих артистов (смеется).

День второй, — еще более жаркий, чем суббота, — начался с выступления петербуржцев Digital Forks на второй сцене, названной в честь национального французского праздника — Bastille. Победители отборочного конкурса для молодых команд сразу проявили незаурядную пунктуальность: группа вышла на сцену на минуту раньше обозначенного организаторами времени. Музыканты начали, когда персонал все еще возился с баннером на фронтоне сцены, зрителей же было от силы человек семь. Вся эта суета, в общем-то, сразу стала незаметной: никому толком неизвестная группа внезапно заиграла мощный гипнотический прогрессив с гитарными реверберациями, с барабанами-колотушками в духе The Mars Volta, и сильным, разнообразным вокалом босоногой девушки, переходившей то на речитатив, то обратно — к протяжным гармониям. Пришли, — видимо по ошибке, — курсанты и, заинтригованные, задержались ненадолго у сцены. Не зная, куда себя деть, они тискали козырьки фуражек и то и дело поправляли хорошо сидевшие кителя.

Когда Digital Forks закончили, осталось какое-то смутное ощущение того, что ребята явно уже доросли до первой сцены — в отличие, похоже, от тех, кто в это же самое время начал там играть — группы Weloveyouwinona. Или это был просто не их день: сначала техники никак не могли разобраться со звуком, и гитарист от нечего делать мучил зевак цитатами из классики — от Оззи Осборна (Ozzy Osbourne) до Джими Хендрикса (Jimi Hendrix). С горем пополам музыканты подключились. Стартовали Weloveyouwinona вполне бодро (гитарист, например, сразу же пошел в разнос, порвав струну), но почему-то уже после второй песни они решили, что хватит. Хотя вполне возможно, что это решили за них.

Не прошли мимо Оззи и на второй сцене. Там битбоксер Beasty ошеломил всех какими-то сверхчеловеческими возможностями организма: за полчаса он исполнил, пожалуй, все, на что способна современная музыка. И это — не считая того, что у него еще и неплохой вокал. Неугомонный француз провел даже небольшой мастер-класс для всех желающих, и еще раз вышел на сцену — уже ближе к вечеру.

Ну, а на главной сцене тем временем появились Pepe Deluxe — финская четверка, вполне заслуживающая эпитета «великолепная». Элегантные мужчины в галстуках, клавишные из 60-х, отточенная, с электронным басом, ритм-секция и очаровательная вокалистка с голосом, с которым не грех предаваться джазу. Плюс к этому — гитарист, подавляющий своим мастерством: он брался то за смычок, то за слайдер, то издевался над неискушенной аудиторией при помощи флажолетов.

Нечто другое, но не менее оригинальное, происходило на второй сцене. Там, стоя на одной ноге, в позе цапли, обнаженный по пояс человек по имени Лабила Фела Да Джавид (или просто — Nosfell) непринужденно витал по четырем октавам: из баса — в фальцет и обратно — в лирический баритон, заставляя недвусмысленно переглядываться присутствующий женский пол. Параллельно голосистый француз также непринужденно управлялся с электро- и акустической гитарами, сэмплером и собственным телом, принимая подчас неоднозначные позы.

— Джефф Бакли (Jeff Buckley)? — переспросил Nosfell. — О, да, меня иногда сравнивают с ним и мне это лестно, потому что я очень люблю его творчество. Тут ведь еще такой момент, что и Джефф Бакли и его отец — Тим Бакли (Tim Buckley) — это музыканты-самоучки, как и я.

Расслабленная брюнетка за клавишными — на стуле, в розовом платье, под зонтиком — это далеко не единственная отличительная особенность израильской группы Izabo. Например, большинство присутствующих — из числа местных зрителей, конечно, — уж точно запомнят Izabo хотя бы за песню «Shawarma Hunters», ибо всем известно, что Петербург и шаверма — это такие же не отделимые друг от друга понятия, как, например, Петербург и… Впрочем, ладно, дождемся окончания чемпионата России по футболу.

— Между мной и Zaz нет практически ничего общего, — объясняет Карима (вокалистка Karimouche) после выступления. — Ну да, порой у нас схожи какие-то вокальные приемы, но, не считая, естественно, кардинальной разницы в музыке, наши тексты ведь совершенно отличаются! Zaz — это же демагогия какая-то! Нет, вы послушайте и сравните!
— Успели посмотреть на других?
— Да, да. Вот та группа, которая выступала первой на нашей сцене, забыла…Digital Forks, да? Вот они — молодцы, нам понравилось, да, Жан Пьер? - клавишник утвердительно кивает головой.

Что касается выступления самих Karimouche, то здесь очень сложно и, как выяснилось, опасно пытаться подобрать какие-то ассоциации. Как и все, кто выступал в воскресенье на сцене Bastille, Karimouche были настолько необычны, — в первую очередь в плане формы и, безусловно, уровня подачи, — что зрителям ничего не оставалось, как просто сдаться. Миниатюрная Карима, такой же миниатюрный битбоксер и клавишник с лицом учителя биологии выдавали дикую смесь из всего того, что впитала в себя современная французская урбанистическая музыка — от хип-хопа до шансона. Карима сотоварищи умудрялись в паузы вставлять еще и остроумные скетчи, чем немало повеселили толпу, до отказа заполнившую двор Конюшенного корпуса.

После того, что показал битбоксер Karimouche, успешно имитируя даб, последовавшие за этим, на главной сцене, упражнения с жанром от Dub Invaders воспринимались уже как-то вскользь: адекватного интереса их выступление не вызвало, не считая, конечно, истинных адептов — в основном девушек в джинсовых шортах, с хвостиками под бейсболками.

BADBADNOTGOOD — три совсем еще молодых канадца — поднялись на вторую сцену и сразу приятно удивили — по крайней мере, тех, кто не видел их до этого на YouTube. Майлз Дэвис, наверное, именно так бы звучал сегодня, записывая, допустим, «Bitches Brew». Безоговорочные виртуозы, BBNG — это те, кто в ближайшее время, пожалуй, поставит классический джаз в еще более неудобное положение, чем то, в котором он сейчас пребывает.

— Привет! Я — Достоевский, — представился слегка заплывший жирком, нетрезвый блондин в розовых штанах и бычком во рту. Поднялся одобрительный гул. Лучшего приветствия для Ариэля Пинка (Ariel Pink), пожалуй, и не придумать. На всякий случай, вокал бывшему «аутсайдеру андеграунда» снабдили долгим дилэем — певец был какой-то томный и задумчивый. Индеец-басист что-то постоянно подсказывал своему патрону на ухо и, вообще, как будто бы доминировал. Весь местный музыкальный бомонд, собравшийся по случаю, с нетерпением ожидал выхода этого странного человека — такими добрыми, снисходительными улыбками не награждали до этого момента никого. Общее впечатление от не очень продолжительного сета Ariel Pink’s Haunted Graffiti было как минимум удовлетворительным: естественное декадентство у нас всегда было в почете.

Неумолимый финал, однако, близился: на главной сцене материализовались номинальные хэдлайнеры всего фестиваля — La Roux. Рыжая модница, смахивающая на молодую Тильду Суинтон, и ее банда заиграли торжественный синти-поп. К песне третьей, когда Элли Джексон (Elly Jackson) окончательно распелась, количество зрителей у сцены достигло максимума по итогам двух дней.

Но, несмотря на огромное количество народа, толпившегося перед основной сценой и, в общем, негрустные танцевальные мотивы La Roux, та особенная концентрация положительных эмоций, — когда даже фотографы с браслетом «для прессы» прыгают и визжат как дети, — была в другом месте — на сцене Bastille, где семь латиноамериканцев и один француз заставили ненадолго лишиться рассудка толпу поменьше. Как выяснилось, salsamuffin — идеальный инструмент, для того, чтобы душа раскрылась, а сознание притупилось. Танцевальное безумие, в которое вверг всех Sergent Garcia — это, видимо, именно то, чего чуть-чуть не хватало для того, чтобы считать фестиваль полностью удавшимся. Удивленные горячим приемом музыканты, вытащенные на бис воплями «Еще! Еще!», долго и благодарно аплодировали зрителям, устроившим настоящую вакханалию во дворе Конюшенного корпуса.

Через полчаса длинная процессия из уставших, но довольных людей, брела по аллеям Елагина острова в сторону метро. Из обгоняющего ее полицейского «уазика» бесстрастный голос вежливо сообщал о том, что фестиваль закончился и убедительно просил всех покинуть территорию парка.

Звуки выражают благодарность за помощь в проведении интервью с французскими музыкантами Александре Хазиной.