ФЕСТИВАЛЬ  Heineken Open'er, часть 1

Ни один другой польский фестиваль не развивается такими стремительными темпами, как Heineken Open’er. Проходящее в Гдыне мероприятие с каждым годом наращивает все более невероятные мощности, не теряя, при этом, а только приобретая в качестве. Я был на фестивале в 2007 и 2011 годах, и тогда он производил впечатление исключительно осмысленного предприятия - я на самом деле не могу припомнить хотя бы одну организаторскую ошибку в те годы. За 10 последних лет Open’er дважды получал престижную премию Best European Festival, однако, для фестиваля этого года стоит, наверное, придумать гран-при. Четыре дня, замечательный лайн-ап, великолепный звук на всех сценах, идеальная организация начиная от железнодорожной станции Gdynia Glowna, откуда начинается посадка на идущие до поля автобусы, вплоть до полного отсутствия очередей за пивом. Из этого, собственно, и складывается фестивальная атмосфера: если все в порядке с организацией, то довольны посетители, если довольны посетители, то это чувствуют исполнители, следовательно, становятся лучше сеты, и все это перерастает в положительный опыт и приятные воспоминания для всех.

По ощущениям, едва ли не треть посетителей нынешнего Open’er приехали из мест, отдаленных от Гдыни. Большая часть из них, разумеется, британцы, для которых польский фестиваль - возможность послушать любимую с детства группу Blur за небольшие деньги (четырехдневная проходка на Open’er стоит примерно в три, а то и в четыре раза дешевле аналогичной на островах). Однако в последний день я встречаю в медиа-тенте относительно трезвого австралийца, сердечно и искренне благодарящего разливающих пиво и кофе девушек за их работу, расплывающегося в улыбке и заявляющего мне, что ничего лучше ему посещать не доводилось. Его можно понять: в течение четырех фестивальных дней ощущение праздника только нарастает, и ближе к финалу переполняет совсем.

День 1

Первое, что мне представляется возможным видеть - это облаченный во все черное лондонский пост-панк квартет Savages, едва ли не самая обсуждаемая новая группа этого года. Тент, в котором выступают девушки, заполнен, но подойти достаточно близко несложно - все-таки большая часть посетителей Open’er рассчитывает поменять билеты на фестивальные браслеты до выступления хэдлайнеров, а не исполнителей малых сцен. Savages, при этом, играют сокрушительно: бас валит оземь, барабанщица использует ударные исключительно с размаху, звук такой же, как на дебютной пластинке коллектива “Silence Yourself”, только усиленный раз в десять везде, где только можно. На оглушительную ритм-секцию накладываются два ключевых инструмента Savages: гитаристка группы производит совершенно потусторонний, завораживающий шум, в разы страшней того, что звучит на пластинке, в то время, как похожая на молодого Трента Резнора (Trent Reznor) вокалистка издает ультразвуковые писки. Более вторичную группу, чем Savages необходимо еще поискать: в записи это канонический женский пост-панк тридцатилетней выдержи со снятыми один-в-один звуком и повадками Siouxsie and the Banshees, однако живые выступления показывают, зачем все это нужно. При (порой возмутительной) невозможности предложить хоть что-то новое и оригинальное, Savages нужны именно для отработки старых и знакомых приемов с новой, термоядерной живой энергией. Когда после очередного высокого протяжного стона, взятого во время исполнения композиции “Waiting For The Sign” пораженный тент заходится натуральными овациями, вокалистка едва удерживается от того, чтобы оскалиться от удовольствия и разрушить тщательно соблюдаемый группой загробный имидж. Триумф Savages приходится прервать лишь для того, чтобы отправиться на главную сцену, где в это время настраиваются Blur.

Даже без чрезмерных ожиданий от группы, которая выпустила свой последний альбом в 2003 году, и последние пару лет занимается тем, что регулярно намекает на свой распад для того, чтобы регулярно же прочесать лондонский Гайд-Парке с «последними в истории» концертами, сет Blur - едва ли не главное разочарование всего фестиваля. Группа Деймона Албарна (Damon Albarn) появляется на сцене со стандартным набором хитов: “Girls and Boys”, “There’s No Other Way”, и все остальное, слышанное сотни тысяч раз, полюбившееся, разлюбленное и набившее оскомину. Ноу-хау нынешнего тура - исполнение материала с альбома 1999 года “13”, позволяющее разнообразить действо и вдохнуть в происходящее немного жизни. Blur играют “Trimm Trabb” и “Caramel”; на последней Деймон Албарн мечется между духовой секцией и бэк-вокалистами и практически разыгрывает сценку из кинокартины «Ширли-мырли», в которой преступник-рецидивист Кроликов дирижирует в консерватории. В остальном, активное потение на сцене, исполнение «Country House» из партера, братание с первыми рядами и прочие ухищрения, призванные продемонстрировать, что Blur живее всех живых, дальше полусотни метров от сцены не работают. Долгожданной всеобщей эйфории на “The Universal” не случается, и первое шоу Blur в истории Польши оборачивается абсолютно стандартным во всех отношениях выступлением. Эйфория осталась запечатанной в прошлогоднем бокс-сете группы “21”.

Поле исполнения “Song 2” поле резко пустеет, поэтому выступающего следом Кендрика Ламара (Kendrick Lamar) можно запросто смотреть с близкого расстояния. Автор лучшей рэп-пластинки последних лет “good kid, m.A.A.d city” появляется на сцене с опозданием на десять минут под демонстрирующийся на экране логотип компании Top Dawg Entertainment и композицию “The Art of Peer Pressure”. Миниатюрный Ламар в бейсболке LA запросто потерялся бы на огромной главной сцене фестиваля, если бы не ослепительная белоснежная футболка и следующий за ним прожектор. Площадку для выступления с ним делят барабанщик, два диджея-хайпмена, клавишник и двухсоткилограммовый басист. Кендрика встречают на ура: публика охотно реагирует на все его игры, вроде выяснения того, какая половина аудитории громче, охотно поднимает руки, по просьбе достает мобильники, качается во все стороны и так далее. Проблема другая: зрители совершенно не знают текстов его песен. Когда Ламар сует микрофон в зал во время припева в “Backseat Freestyle”, в ответ звучат лишь крики и хлопки; без хука остается также и “Swimming Pools (Drank)”. Впрочем, материал, который исполняет Ламар и впрямь не из простых: даже самые хитовые вещи на альбоме “good kid, m.A.A.d city” чрезвычайно многословны, а все треки плотно завязаны на общей истории. На выступлении предпринята попытка все это немного упростить и подать за 50 минут: из “Real” остается припев, из “Poetic Justice” пара куплетов. Для слушателя все это вроде как работает, просто вряд ли это работает для самого Ламара, который, несмотря на активное взаимодействие с аудиторией, немного зажат, и, кажется, не до конца уверен в том, что делает. Невероятно одаренному текстовику Ламару очевидно непросто преподносить свои концептуальные кружева напрямую аудитории, продуманные, постоянно меняющиеся записи Кендрика устроены так хитро, что в них на него работает каждый звук, а живые выступления таких тонкостей лишены. Для фестивальных сетов, в конце концов, просто нужна немного другая харизма, чем та, что у него. Шоу Кендрика Ламара отнюдь не плохое, даже как раз наоборот, потенциал лучшего рэпера из живущих заявлен, просто раскрыт не до конца. Ламар, впрочем, уходит невероятно красиво: в финале звучит не вошедшая в “good kid” композиция “Cartoons and Cereal” со скорострельной читкой и таким сильным и остроумным текстом, что каждый панчлайн хочется буквально выхватывать из воздуха. Кендрик Ламар уходит за кулисы, зрители умоляют остаться и просят еще - собственно, все показатели успешного выступления соблюдены.

День 2

Всю первую половину дня над Гдыней и прилежащими территориями собираются тучи и сверкают молнии. Наиболее сильный удар стихии удается переждать в электричке, однако к вечеру идущие до территории фестиваля автобусы все равно заполняются посетителями в сапогах и дождевиках. Звучащий над полем разогретый австралийским солнцем психоделический рок группы Tame Impala сталкивается с балтийской непогодой: во время гипнотического гитарного джема снова начинает идти дождь, но покидать места перед сценой никто не собирается. Осязаемо теплый звук Tame Impala греет воздух, вокалист и лидер коллектива Кевин Паркер (Kevin Parker) избавляется от куртки и прикладывается к бутылке пива с таким видом, будто находится на сиесте в родном Перте, городе вечного солнца, где температура не опускается ниже 20 градусов круглый год. Несмотря на сырость, смотреть группу в капюшоне представляется безумием: это то выступление, из которого хочется впитать максимум и не пропустить ни секунды. Tame Impala играют свои воздушные композиции легко и непринужденно, оставляя в них пространство для неожиданных поворотов, тасуют бисайды с импровизациями, избавляют свой сингл “Mind Mischief” от куплетов, оставляют от “Endors Toi” одно лишь инструментальное интро и практически не делают пауз между номерами. У Tame Impala нет цели сыграть как можно больше хитов за отведенный им час; выступлением движут лишь невероятный грув, невероятный, существующий одновременно во всех измерениях и эпохах звук и ощущение того, что на сцене один из самых одаренных коллективов вообще. В ходе очередного джема Паркер поворачивается спиной к зрителям и закрывает глаза, на экране позади группы в это время разлетаются рыжие искры; дождь сменяют солнечные лучи, и все оставшиеся дни циклон на Open’er больше не возвращается. Tame Impala уходят под аплодисменты и улыбки, только что эта группа буквально развела руками тучи.

Выступающие следом за ними Arctic Monkeys начинают со свежего сингла «Do I Wanna Know?»: позади в такт прямой бочке пульсируют светом исполинские буквы “A” и “M”, и с первыми же нотами тягучего басового риффа становится понятно, что группа Алекса Тернера (Alex Turner) пришла вернуть те позиции, которые сдала здесь вчера другая британская гитарная группа Blur. Сет Arctic Monkeys начинен беспроигрышными хитами, но, несмотря на то, что последние семь лет группе довелось играть их, в среднем, по нескольку сотен раз в год, исполняются они с не в пример большими силой, энергией и удовольствием от процесса. Возможно, самый хорошо одетый человек на Земле в данный момент, вокалист Алекс Тернер заставляет вспомнить о выступавшем вчера Кендрике Ламаре. Еще пару лет назад облаченный в худи с надвинутым на лоб капюшоном, стеснявшийся посмотреть в зал и грозившийся заменить себя приглашенной вокалисткой, сейчас Тернер щеголяет в кричащем, вызывающе хорошо сидящем пиджаке в широкую полоску, со стрижкой, достойной Дэвида Сильвиана времен альбома “Tin Drum” и излучает безграничную уверенность в себе; сценическая харизма - это то, что все-таки можно, приобрести со временем. Уверенность Arctic Monkeys совершенно оправдана: только что они успешно отыграли хэдлайнерский сет на «Гластонбери», позади четыре отличные пластинки, впереди такая же пятая, их новые песни («R U Mine?») - лучшие в карьере. «Нас так удачно сегодня поставили, перед нами играли Tame Impala, после нас выступает Ник Кейв», - признается слушателям Тернер перед исполнением финальной «A Certain Romance», - «Вообще у меня сегодня ощущение, что я нахожусь там, где должен». Похоже, точно такое же ощущение испытывают сегодня все, кто смотрит это выступление.

После Arctic Monkeys почему-то очень хочется пива и поговорить, поэтому сет Nick Cave and The Bad Seeds я начинаю смотреть издалека, однако через некоторое время не выдерживаю и обнаруживаю себя насколько возможно близко к сцене, не веря своим глазам и забыв про все на свете. Для того, чтобы выбить даже у самого далекого от его музыки слушателя из головы все прочее и заменить собой, Кейву требуется буквально пара минут: это другой тип, так называемого, “stage presence”, артистизм высочайшего калибра, шоковая терапия и полное погружение. Ник Кейв мечется в толпе, выкрикивает тексты песен прямо в лицо первым рядам, но, в отличие от производившего днем ранее те же действия Деймона Албарна, меньше всего это напоминает отработку заученных приемов. Выглядит все так, будто Кейв выхватывает людей из партера за волосы, трясет их и оставляет прокаженными, разве что не мечет в них молнии; позади него в это время разыгрывается дьявольский госпел - The Bad Seeds производят совершенно бесовской шум, и даже относительно тихие композиции вводят в оцепенение. Похожее взаимодействие с аудиторией осуществляет на своих выступлениях Брюс Спрингстин (Bruce Springsteen), но если считать его героем во всех смыслах положительным, производящим положительную же энергию, то Кейв делает все то же самое, только наоборот. Ник Кейв - настоящий злодей, ужас, летящий на крыльях ночи, гангстер-вампир (энергетический и просто так), и человек, делающий одно из самых оригинальных, запоминающихся и впечатляющих музыкальных шоу.

Продолжение следует