MONTREUX JAZZ FESTIVAL  Монтрё-47. Дни 5, 6 и 7: по главной улице с оркестром.

Концерты известных рок- и поп-исполнителей при поддержке оркестра можно строить очень по-разному. Кто-то полностью переаранжирует исходный материал, кто-то использует оркестр, скорее, как эффектный фон для того, чтобы наиболее выигрышно подать на нем свои сольные партии. В этот раз нам довелось увидеть оба варианта с промежутком в один день, и теперь мы точно знаем, каков рецепт успеха.

8 июля. Осень патриарха.

Меланхоличный выходец из Пьемонта Паоло Конте (Paolo Conte) всего на 3 года моложе Леонарда Коэна, открывавшего Монтрё с аншлагом. Но широкой публике Коэн известен, а Конте - почти нет. Тому есть несколько причин: Паоло начал свою карьеру довольно поздно, когда ему было без малого 40; он поет на итальянском и испанском, а не на английском; многие его хиты знамениты преимущественно в исполнении других звезд, среди которых - Адриано Челентано (Adriano Celentano) и Патти Право (Patty Pravo). К тому же, карьера Конте как певца оказалась короткой - связки сильно сдали, и его вокал сейчас никак нельзя назвать певческим.
Невзирая на все эти ограничения, Паоло Конте - признанная звезда мирового масштаба, и в свой пестрый музыкальный коктейль он замешивает мелодии со всего мира: от французского шансона до аргентинского танго.
В этот раз на сцене вместе с Конте - полномасштабный оркестр, в котором каждый исполнитель - звезда. Шоу начинается с головокружительно сложного intro, в ходе которого нам предстоит убедиться, что исполнительский уровень всех музыкантов на сцене чрезвычайно велик. Особенно хорош старый соратник Паоло, мультиинструменталист Массимо Питцианти (Massimo Pitzianti) - в его руках попеременно оказываются то аккордеон, то сакс, то клавишные. И вот выходит Паоло, и уже с первой вещи "Cuanta Pasion" начинает не петь, а, скорее, рассказывать нечто поверх мелодии. Он подмурлыкивает себе и прищелкивает пальцами - ту-пи-ду-би-ду-тссс, и на "Sotto le stelle del jazz" или "Via Con Me" - получается скэт в совершенно особой манере. Сумеречное танго "Alle prese con una verde milonga", в котором Паоло разговаривает с маримбафоном, переходит в песню, которую сразу и не распознаешь: она начинается со смешных звукоподражаний "бзззз-бззз-бззз-дуууу", и всю дорогу Конте поет себе в кулак. Подпевать даже знакомым песням, типа "Happy Feet", попросту невозможно: "Will you talk it over with someone who knows about it? But your feet, tap-tap-ta-ta-tap, piedi felici." Сложно и двигаться в такт: со сцены льется очень живая и динамичная музыка, но она совершенно не танцевальная. Это больше похоже на съехавший с катушек фокстрот. Вот, наконец, звучит всем известный хит "It's Winderful", но в ней зал способен подпеть только припеву: "Чипс-чипс, ту-би-ду-ду-ду, бз-бз". Ритм ускоряется, гобоист не выдерживает и срывается на хохочущий клезмер. Питцианти отвечает ему беготней по пентатонике - "Полет шмеля" отдыхает. Скрипач отвечает взрывом скоростных пассажей. Чуть передохнув на торжественной "Eden", Паоло отправляет всех на поспешную прогулку "L'orchestrina"; она хорошо передает ритм города, ритм жизни, которую проживает на сцене этот певец. Похоже, ему чертовски нравится жизнь, которую он ведет.

В Jazz Cafe - старая знакомая: Олета Адамс (Oleta Adams) - некогда участница трио Tears for Fears, уже с 90-х годов она успешно записывается и выступает как сольная певица, в Монтрё бывает частенько, но слушать ее всегда приятно. Олета начинает свой сет со знакового хита Нины Симон, "Feelin' Good" - в ее версии это тяжелый блюз с очень рваным, нервным саксофоном Джейсона Делера (Jason Delaire). "Знаете ли вы, что в этот самый момент мы с вами творим историю?", - обращается Олета к публике. - Этот момент больше никогда не повторится. Мы никогда больше не соберемся вместе тем же составом, вы никогда не сможете вернуться и прослушать этот концерт еще раз. Так что слушайте и не расслабляйтесь!". Публику, впрочем, уговаривать не приходится: Олету слушают, затаив дыхание. "I Knew You When", "My Heart Won't Lie" словно навевают прекрасный сон о несбыточном. Баллада "Another Day Has Come And Gone" сопровождается дивным волшебным соло на саксе - словно дверь приоткрывается, и оттуда начинают доноситься манящие звуки праздника. А вот и радостная, немного бравурная "New York State of Mind" - на ней вокал Олеты раскрывается особенно ярко и тепло.

Но сегодня нас ожидает встреча с еще одной джазовой вокалисткой - это исполнительница r'n'b и спиричуэлс Рэнди Кроуфорд (Randy Crawford), необъятная тетка-негритянка с необъятной же улыбкой. Интересно, что мы заходим в зал как раз в тот момент, когда Рэнди начинает исполнять в сопровождении Joe Sample Trio уже звучавшую в этот день "Feelin' Good" - и в ее версии песня совершенно не похожа на версию Адамс! Это веселый свинг, гораздо более в духе Нины Симон, к которой Рэнди, по ее собственному признанию, всегда питала глубочайшее уважение.
Рэнди много и вкусно общается с публикой и с музыкантами: она вообще привыкла все делать на широкую ногу. Если смех - то заразительный, если петь - то так, чтобы стены вибрировали, а слушатели подпевали. Музыканты ее обожают и исполняют малейшую прихоть: "сыграй-ка здесь соло", - говорит Рэнди, и соло немедленно вступает. Рэнди исполняет "Everybody's Talking" - и ей веришь, как веришь ее огромной любви в "One Day I'll Fly Away". Рэнди шутит о своем весе и о фотографах, которые "забирают частичку бессмертной души", она вкусно рассказывает о своем детстве, но главное - она поет о любви так, что понимаешь: это - любовь!
Love is funny or it's sad,
Or it's quiet or it's mad,
It's a good thing or it's bad,
But beautiful!

9 июля. Прибытие поезда.

Французский режиссер и музыкант Woodkid в прошлом году играл в Монтрё в компании Ланы Дель Рей (Lana Del Rey). В этом году он разъезжает по Европе с концертом, в ходе которого превращает себя в классика при жизни. Технология довольно проста: взять в городе прибытия напрокат оркестр, раздать всем партитуры, на задник повесить видеоролик к апокалиптическими картинами, городскими пейзажами и растущими кристаллами, добавить стробоскопов - и вуаля!
Что же получается у Вудкида на самом деле? - поверх нажористых оркестровок вокал самого исполнителя течет словно ядовитый газ: он однообразен и обладает обволакивающей интонацией. Кинематографично все и на сцене, и на экране, но через некоторое время начинаешь уставать от повторяемости ходов. Два роскошных барабанщика бьют в огромные подвесные барабаны, как в тамтамы - включаются стробоскопы - следует партия струнных - включаются духовые - кульминация - вокал. Половину композиций можно охарактеризовать как в дурном сценарии: "звучит тревожная музыка". При всей непритязательности музыки и текстов Вудкида это шоу начинаешь воспринимать как откровенно перегруженное. От "The Golden Age" до "Stabat Mater" проходит, кажется, не полчаса, а целая жизнь. В какой-то момент пафоса оказывается недостаточно, и в "Iron" к стробоскопам с духовыми подмешиваются колокола и литавры. Кажется, этот корабль уже перегружен. Между оркестром Конте и оркестром Вудкида я однозначно выберу Конте - там все музыканты самоценны, они - не часть дорогой декорации, а полноправные участники шоу.

Как же прекрасно услышать позже в том же зале честную бирмингемскую группу Editors! У Тома Смита (Tom Smith) и его команды - все предельно лаконично и честно. Расчет - только на собственные голоса и инструменты. И когда Эллиот Уильямс (Elliot Williams) выдает соло на гитаре - это соло честное до последней ноты. И именн поэтому они вчетвером с легкостью достигают эффекта целого оркестра.
Editors стартуют с "Sugar" и "A Ton Of Love" - у Тома отличный "стадионный" вокал, у группы - шикарный "сырой" звук в традициях Echo & The Bunnymen или The Strokes (хотя по стилю они ближе всего к Joy Division), их песни знают и обожают: хором поют не только "Munich", но и "Eat Raw Meat" или такую неочевидную вещь, как "Smokers Outside the Hospital Doors ". При этом Смит каждую свою песню исполняет со значением, словно в театре выступает. Он энергично вовлекает слушателей в процесс пения и носится по сцене, запрыгивая на мониторы, наставляя на публику гитару как оружие и откровенно веселясь всю дорогу. На бис исполняются две длинные версии - "Honesty" и "Papillon", и как же жаль отпускать ребят со сцены!..

А тем временем тремя этажами ниже проходит концерт соул-певца Чарльза Брэдли (Charles Bradley), и если вы еще не видели Брэдли, обязательно посетите любое его шоу! Как выясняется, успех тиражируем - равно как и средства, которыми он достигается. Мы уже имели возможность познакомиться с Брэдли на этой же площадке два года назад, и потому с удовольствием наблюдаем, как он продолжает развивать традиции соул в маленьком зале Jazz Cafe.

10 июля. Мозги vs яйца

В этот день мы попадаем на площадку довольно поздно: начало вечера не сулит интересных сетов. Но вечером нам предстоит сделать нелегкий выбор: ZZ Top или Авишай Коэн (Avishai Cohen)? Разберемся в процессе, пожалуй.

Шоу самых популярных бородатых рокеров мира предваряет концерт бородачей помладше - Ben Miller Band. И именно они, а вовсе не звездные техасцы, становятся для нас открытием дня. Похоже, для самих музыкантов их выступление тоже стало неожиданностью. Ребята исполнили всего три композиции, но насколько круто!.. Из подручных материалов в тот вечер использовалась телефонная трубка, стиральная доска, на которой виртуозно играет барабанщик, а также однострунный контрабас, сделанный, не иначе, из швабры. Все это вместе дало чудесный эффект знойного Юга и влюбило в группу навсегда.

Ожидание затягивалось. И вот они - Билли Гиббонс (Billy Gibbons) и Дасти Хилл (Dusty Hill) с фиолетовыми гитарами, а Фрэнк Берд (Frank Beard) - в отдалении на роскошной тюнингованной барабанной установке, навевающей ассоциации с техасскими траками или роскошными чопперами. Они немедленно урезали “Have A Little Mercy", после чего вдруг достали из нафталина “Precious And Grace” с альбома 1973 года Tres Hombres. Дальше понеслось: “Heartache In Blue” и "Jesus Just Left Chicago" соседствуют с кавером на Джими Хендрикса, и вдруг к ним примешивается " Sharp Dressed Man" с его характерными "припадочными" гитарами...

Но я вдруг понимаю, что в то время, когда я стою посреди трясущего "козой" зала, я упускаю нечто чрезвычайно важное. И бегом, перепрыгивая через ступеньки, бегу на заключительную часть концерта Avishai Cohen Quartet, где невероятный Коэн c Нитаем Гершковицем (Nitai Hershkovits) уже ввели публику в транс, а саксофонист Эли Деджибри (Eli Degibri) выносит мозг своими невероятными интерпретациями evergreen-хитов. Коэн - это лучший басист мира. У него такой хитрый тэппинг, когда ты не в силах понять, как музыкант умудряется играть двумя руками и чем он при этом зажимает лады. Коэн - это ярчайшие интеллектуальные аранжировки, тончайшие нюансы, мятежные и нарушающие все законы комбинации мелодий. Безусловно, многие приемы Авишай почерпнул у Чика Кориа, в чьем ансамбле Origin он работал некоторое время, но он самобытен и ярок.
В финале своего выступления Коэн, будучи дважды вызванным на бис, исполняет фантазию на основе аргентинского фольклора - "The Lake Mersedes", интерпретацию "Besame Mucho" и "Summertime". Он покидает сцену, а я все еще распутываю волшебную сеть, в которую поймали мое сердце.