NITS  "Мы похожи на поваров - для каждого блюда ищем свежие ингредиенты"

Лидер классиков голландской рока Nits Хенк Хофстеде (Henk Hofstede) о плохом правительстве, русско-финских связях и переизобретении собственного стиля на протяжении 30 лет.

Звуки: Мои отношения с группой Nits начались после того, как я увидел в магазине диск с альбомом «Omsk». Прямо скажем, не ожидаешь встретить в творчестве европейской группы такой заголовок. А вы что, были в Омске?
Хенк: Нет, по правде говоря, никогда не был. Просто по непонятной причине мы всегда любили короткие слова – некоторые из них обнаруживались на географической карте. Одна из наших пластинок называлась "Urk" – это такой остров в Голландии. Другая – "Tent". Чаще всего названия альбомов Nits – это четырехбуквенные слова с таинственным смыслом. Мне казалось, что «Omsk» – это очень загадочное слово, да и сам город, наверное, загадочный.
Звуки: В Омске вы не были, зато когда-то давным-давно выступали в Москве. Тоже загадочный эпизод – как это вообще произошло?

Хенк: Дело в том, что мы были популярны в Финляндии, а оттуда до России уже рукой подать. Вот благодаря русско-финским связям и получилось организовать московские концерты, это было в конце 1980-х. Помню, сели на поезд в Хельсинки – и вперёд. Самым загадочным тут, пожалуй, было то, что мы играли три вечера подряд в огромном зале, и все билеты были распроданы, притом что большинство зрителей никогда раньше не слышали наших песен. Но всё равно пришли!

Звуки: В композициях Nits много поётся о переездах, путешествиях и дальних краях – а тот российский гастрольный опыт вдохновил на создание каких-нибудь конкретных песен?
Хенк: Вы знаете, насчёт конкретных песен я не уверен – надо покопаться в материале! Но в целом, это, конечно, было удивительное приключение. Пожалуй, сейчас, после второго приезда в Россию мне точно надо будет что-то об этом сочинить.
Звуки: Вы говорите: покопаться в материале. А часто вообще приходится это делать? Вы помните до сих пор все свои песни – или некоторые со временем стёрлись из памяти?
Хенк: Конечно, помнить всё просто невозможно – у нас сотни песен, 25 альбомов. Правда, большинство из них достаточно лишь разок-другой послушать, и они сразу же вспоминаются. Но тот есть ещё и дополнительная сложность: со временем у нас изменился саунд, появились новые инструменты, звуки, семплы. Поэтому если есть задача сыграть старую песню, приходится заново осваивать технику тех лет. Это не всегда легко!

Звуки: А вы до сих пор испытываете тёплые чувства ко всему, что сочинили? Или какие-то фрагменты музыки Nits сейчас вызывают не самые приятные воспоминания?
Хенк: Должен признать, что самые первые альбомы – две или три штуки – они, конечно, мне до сих пор нравятся, в них есть какая-то милая невинность, но это не те диски, которые я слушаю каждый день! Впрочем, я вообще слушаю свои собственные песни только тогда, когда мы решаем какую-то из них вернуть в репертуар после долгого перерыва. А так у меня дома, как правило, играет чужая музыка – свою и так приходится исполнять живьём три-четыре раза в неделю на концертах и репетициях, так что в остальное время хочется от неё отвлечься.
Звуки: И что же это за чужая музыка? Вы вообще в своих слушательских предпочтениях скорее консерватор или, наоборот, постоянно узнаёте что-то новое?
Хенк: С некоторыми музыкантами я очень консервативен – это те, на ком я вырос: Beatles, Боб Дилан (Bob Dylan), Леонард Коэн (Leonard Cohen)… Я до сих пор верен им, они до сих пор у меня «в постоянной ротации». Что касается всего остального, то мои вкусы довольно сильно менялись: поначалу, например, я практически не интересовался классикой, а с возрастом всё больше и больше её слушаю, включая и современную академическую музыку – Джон Кейдж (John Cage), Филипп Гласс (Philip Glass), Стив Райх (Steve Reich), Мортон Фелдман (Morton Feldman).

Звуки: Означает ли это, что и в творчестве Nits отражаются ваши новые увлечения?
Хенк: В каком-то смысле да. Но не то чтобы я старался имитировать академистов. Это скорее похоже на то, как мы можем вдохновиться, например, книгой или фильмом – знакомство с ними зачастую даёт новый творческий импульс, толкает тебя на исследование чего-то нового и прежде незнакомого.

Звуки: Честно говоря, ваше увлечение Райхом и Фелдманом хорошо ложится в моё представление о Nits как об «интеллектуальной» поп-группе, уж простите это затасканное слово. У вас в песнях много отсылок к изобразительному искусству, к независимому кино – в общем, при всём мелодизме она мне всегда казалась немножко для умников. Как так вышло – вы случайно не из профессорской семьи?
Хенк: Нет-нет, что вы! Я вырос в рабочей семье, мой отец всю жизнь клал бетон, и его брат тоже. Так что у меня как раз очень трудовой, левацкий бэкграунд. Я был единственным в семье, кто не продолжил заниматься строительством, а пошёл в художественную школу, и как раз в те годы началась история Nits. Отсюда, наверное, и то, о чём вы говорите – да, у нас действительно часто поётся об искусстве.

Звуки: Если говорить о самом начале – откуда взялось название? Не осознанная ли это отсылка к The Beatles, учитывая, что Nits – тоже из царства насекомых?
Хенк: Знаете, это правда выглядит, как некая осознанная отсылка, но на самом деле всё намного проще. Существовала другая группа Nits, наши друзья, которая в какой-то момент развалилась, а их название по наследству перешло нам. Это было начало 70-х, когда у всех были длинные, «симфонические» имена: Emerson Lake & Palmer, The Moody Blues… Поэтому нам как раз очень нравилось это короткое название, ну и кроме того, да, конечно, здесь была связь с насекомыми, с птицами: Byrds, Beatles…
Звуки: И кроме того, в слове Nits четыре буквы!
Хенк: (смеётся) Да-да, видите, это уже тогда было нам свойственно!

Звуки: Почему Nits так редко – можно сказать, практически никогда не пели на голландском?
Хенк: Дело в том, что моим основным источником вдохновения была поп-музыка 1960-х из Англии и Америки. А в Голландии в те годы на родном языке пелись, в основном, как бы сказать… у нас это называлось словом «шлягеры» – в общем, совсем другая разновидность музыки, не имевшая ничего общего с актуальным поп- и рок-процессом.
Звуки: Легко ли было сочинять стихи на неродном языке?
Хенк: Нет, что вы, очень нелегко – и было, и остаётся до сих пор! Но с другой стороны, знаете, родной язык в каком-то смысле слишком близок, тебе и так от него нигде не спрятаться. А английский – или любой другой язык, французский, немецкий – даёт возможность немножко убежать от той странной реальности, которая тебя окружает.

Звуки: И тем не менее, несмотря на то, что на пластинках Nits редко звучит голландский – можем ли мы сказать, что в творчестве группы всегда было что-то специфически голландское? Вы как-то национально себя в музыке идентифицируете?
Хенк: Думаю, да. Если смотреть на цельную картину – не только музыку, но и наши клипы, например, первую версию «In the Dutch Mountains» - это очень голландское искусство, прямо связанное с нашими пейзажами, с нашей атмосферой, со свойственным нам немного сюрреалистским подходом, который вы также можете найти в нашем кинематографе. Это нечто, имманентно присущее голландской культуре. Может быть, вы видели фильмы Алекса ван Вармердама? Это один из наших знаменитых кинематографистов, его последний фильм сейчас в каннском конкурсе. И вот он очень здорово схватывает атмосферу нашего маленького мира – маленького в прямом смысле; у нас маленькая страна.

Звуки: Песни Nits зачастую несложны мелодически, зато весьма прихотливо аранжированы. На каком этапе появляется аранжировка – с самого начала или в фундаменте любой композиции Nits просто сингер-сонграйтерский трек под гитару или фоно?
Хенк: Знаете, у нас вообще не совсем обычный творческий процесс – когда мы собираемся вместе в нашей амстердамской студии, то импровизируем с включённой записью. Просто играем целый день всё, что в голову придёт, меняемся инструментами, я пою что-то – и к вечеру, как правило, у нас есть довольно внушительный блок живого материала. Порой из него ничего путного не удаётся вычленить, а иногда какие-то моменты рождаются, над которыми есть смысл поработать в дальнейшем. Но эти самые моменты, соответственно, с самого начала уже могут быть довольно сложно аранжированными.

Звуки: И тем не менее: можно ли петь песни Nits просто в одиночестве, под акустическую гитару, например?
Хенк: О да, безусловно, я так часто делаю. Буквально вчера вечером у нас тут в сельской Голландии был один небольшой фестиваль, и они меня попросили спеть пару песен под гитару. Ну, я выбрал парочку – и спел, а почему нет? Правда, надо понимать, что не всякая композиция к этому располагает – некоторые слишком тесно связаны с конкретной аранжировкой и конкретным звучанием; они просто теряются в более простой гитарной или фортепианной версии.

Звуки: На фортепиано у вас, насколько я помню, почти всю дорогу играл Роберт Ян Стипс (Robert Jan Stips)…
Хенк: Да. Он уже был состоявшийся музыкант, когда я ещё оставался абсолютным дилетантом. У него была группа Supersister, а некоторое время он играл в самой знаменитой нашей группе Golden Earring, которая гастролировала по Штатам. И кроме того, он был известным продюсером, а мы в своё время как раз активно искали себе продюсера – и так на него и вышли. В итоге он продюсировал пару наших альбомов, а когда от нас ушёл басист посреди немецкого тура, он сказал: ну что, давайте я с вами поиграю? И в результате остался на много лет. Потом, правда, ненадолго ушёл, но сейчас снова с нами.

Звуки: А «разрыва между поколениями» вы никогда не ощущали? Всё-таки Стипс уже в 1970-м альбомы выпускал, то есть формально принадлежит как бы предыдущей музыкальной эпохе.
Хенк: Нет, на самом деле мы почти одного возраста – поэтому у нас поначалу был не столько поколенческий разрыв, сколько разрыв по части опыта. Он был значительно опытнее меня – и это, кстати, очень нам помогло на определённом этапе. С другой стороны, слушательские предпочтения у нас всегда были немного разные: Роберт Ян больше интересовался Фрэнком Заппой (Frank Zappa) или Soft Machine, а мне была ближе, с одной стороны, фолк-музыка, а с другой стороны, такие группы, как XTC или Kraftwerk.

Звуки: В России если группа существует почти сорок лет и считается национальным достоянием, то её участники, как правило, становятся ещё и «лидерами общественного мнения», если можно так сказать. Ну то есть, они как-то комментируют, скажем, актуальные социальные и политические проблемы, их зовут в немузыкальные телеэфиры, к ним прислушиваются по широкому кругу вопросов. Nits и вы лично в этой роли бывали?
Хенк: Знаете, мы при всей популярности в Голландии никогда не были селебрити – в том смысле, который обычно вкладывается в это слово. Скажем, на ТВ я, кажется, ни разу не был иначе как с гитарой наперевес. Мне кажется, это правильный подход – немного изолировать себя от мира энтертейнмента. Кроме того, мы по-прежнему постоянно где-то выступаем, поэтому если меня зовут на какое-нибудь ток-шоу, всегда очень просто отмазаться – надо просто сказать: извините, я на гастролях! (смеётся)

Звуки: Ну а в песнях вы считаете для себя приемлемым, скажем, высказываться на злободневные социально-политические темы?
Хенк: Да, безусловно. Не то чтобы у нас было очень много таких песен, но они есть. Когда здесь в Амстердаме, недалеко от места, где я сейчас сижу, убили голландского режиссёра Тео ван Гога (Theo Van Gogh), мы написали об этом три песни – «The Launderette», «The Pizzeria» и «The Key Shop», - и одну из них до сих пор играем как комментарий к той ужасной трагедии, отражение охвативших нас в тот момент чувств.

Звуки: А вот на последнем на данный момент диске есть композиция с нетипично длинным для Nits названием «Bad Government and its Effects on Town and Country»…
Хенк: Да-да, это тоже было отзывом на состояние дел в Голландии, когда у нас было слишком праворадикальное правительство, которое за очень короткое время разрушило в области театра, кино и искусства всё то, что было создано за долгие годы. Мы до сих пор испытываем боль от одной мысли об этом. Сейчас, к счастью, правительство медленно, но верно меняется к лучшему, но тогда были по-настоящему мрачные времена. А я аккурат в то время оказался в Италии и увидел две фрески (Амброджо Лоренцетти – прим. ред.): одна называлась «Плохое правительство», а вторая – «Хорошее правительство» (в русском искусствознании устоялся перевод «Аллегория доброго правления» и «Аллегория дурного правления» - прим. ред.). И я подумал: пожалуй, можно написать об этом песню – так и родился этот трек. Надеюсь, вскоре у меня появится стимул написать и вторую песню – про хорошее правительство!

Звуки: Скажите, вы чувствуете, что у Nits есть некая школа, некий, скажем так, круг последователей?
Хенк: Вы знаете, по правде говоря, я не в курсе. Однако иногда приходится слышать, как молодые музыканты рассказывают о том, что Nits оказали на них влияние. Причём мне кажется, это было не только непосредственно музыкальное влияние – то, что мы делали, было довольно важно в чисто процессуальном смысле. Мы, к примеру, всегда были себе на уме: не подчинялись рекорд-лейблу, сами принимали решения о записи, о песнях, об оформлении, обо всём. Кажется, этот опыт перенимают многие молодые группы.

Звуки: Следите ли вы вообще за текущим поп-музыкальным процессом?
Хенк: Не особо, но порой что-то западает в душу. Мне нравится, что многие молодые группы заново изобретают для себя фолк 1960-х и 1970-х. На вчерашнем фестивале была молодая группа, которая пела песни Кросби, Стиллса и Нэша (Crosby, Stills & Nash)! По-моему, это прекрасно. Здорово, когда люди изучают историю музыки, черпают оттуда что-то близкое для себя и меняют это, осовременивают.

Звуки: А какой-либо совершенно новый музыкальный жанр имеет шансы появиться в наши дни?
Хенк: Это сложный вопрос. Я всегда открыт для новых приключений, но знаете, в наши дни столько информации, так просто найти любые сведения, всё превратилось в один большой плавильный котёл. Возможно, это и есть будущее музыки – соединить все эти элементы, которые уже существуют, в некую новую форму.

Звуки: Собственно, Nits ведь во многом этим и занимались. Если бросить взгляд на вашу дискографию, там есть и фолк, и электропоп, и рок, и новая волна…
Хенк: Это правда – мы никогда не исключали для себя никаких возможностей и для каждого альбома пытались найти новое направление. Мне иногда кажется, что я похож на повара, которые для каждого блюда ищет свежие ингредиенты. Nits всегда поступали примерно так же – и, думаю, будут так делать и впредь.

Nits
Москва, клуб "16 тонн"
6 июня