Nigel KENNEDY  Сыграй меня, если сможешь

То ли кто-то специально разогнал тучи к приезду техничного и обаятельного Найджела Кеннеди (Nigel Kennedy), то ли просто так сложилось, но вечером 2 октября в Москве было тепло и солнечно, и погода была под стать настроению перед концертом. Начало было заявлено в 7 часов, но до последнего мы стояли перед зданием Консерватории, разглядывая спешащих на концерт москвичей. Публика подобралась самая разнообразная: от маститых любителей классики строгого возраста и в строгих костюмах до юных девушек-студенток; от одетых в вечерние платья дам до джинсовых романтиков всех возрастов. Насколько непредсказуем сам Кеннеди, настолько же разнообразен по составу его слушатель. Ожидание чуда внезапно принесло свои плоды: минут за 7 до ожидаемого начала возле нас просквозил легкий ветерок. Торопливым шагом маэстро Кеннеди, с привычным ирокезом на голове и скрипкой в руке, прошел мимо людей (даже не заметивших его появления, настолько внезапным и мимолетным оно было) и скрылся за колоннами. Скоростной саундчек, стряхивание на скорую руку московской пыли с одеяний - в начале восьмого в Большом зале погас свет: сейчас начнется Музыка.

Найджел не стал затягивать приветствие. Сказал по-русски "Добрый вечер" и "Спасибо", извинился за то, что далее будет общаться с нами на английском и начал играть заявленное соло Баха на скрипке, перемежая игру легкими импровизациями своего квартета. Тесное общение с публикой начинается чуть позже: несмотря на то, что в первом отделении внимание посвящено классике, музыкантам далеко до скучного академизма классических исполнителей. Вот Найджел знакомится с публикой в первых рядах, адресуя следующий номер даме, сидящей перед ним, вот рассказывает о своих любимых русских именах, серьезно говорит о Бахе ("это должен слышать каждый")... 40 минут первого отделения пролетают с той же скоростью, с которой Кеннеди вбежал в Консерваторию. Теперь музыкантам требуется перевести дух; Найджел отпивает глоток из кружки, стоящей на сцене, и сетует на то, что зрителям с первых рядов будет нелегко успеть добежать до бара и обратно за 15 минут перерыва. Неординарный даже в своей чуткости, Найджел с уважением относится к слушателям - каждое слово на английском он проговаривает очень тщательно, чтобы все могли понять, о чем он говорит.

Вспыхивает свет, на 15 минут все разбредаются по своим делам: кто-то действительно занимает очередь в буфет, кто-то отправляется курить, попутно делясь впечатлениями об услышанном и гадая, что же предстоит во втором отделении. Мы заранее расстраивались, что второй сет будет таким же коротким - ну что такое 40 минут для этого единственного концерта? - но оказалось, что печалились мы зря.

После перерыва вся команда Найджела вышла на сцену в красно-синих футболках Aston Village - впрочем, что-то такое и ожидалось. В руках маэстро появилась электрическая скрипка; раскланявшись, он непринужденно сказал, что в этом отделении будет играть музыку второго его любимого композитора после Баха, и композитор этот - Найджел Кеннеди.

Надо сказать, что если в предыдущем отделении зал взрывался аплодисментами после каждого момента, когда Найджел опускал смычок, то сейчас музыкант этого не позволил: непрерывная импровизация длилась около 40 минут, то искрясь джазовой смесью ударных, саксофона и скрипки, то сменяясь мелодичными скрипичными распевами, во время которых Кеннеди то и дело садился на колени, руля звуком на своих электрических "примочках" и добиваясь каких-то совершенно невероятных космических звуковых эффектов.

Несмотря на то, что главное внимание было, естественно, приковано к солирующему инструменту, каждый из участников продемонстрировал свое мастерство: в ходе композиции прозвучали полновесные соло на фортепиано, саксофоне и контрабасе.

Вот Найджел внимательно слушает увлекшегося импровизацией контрабасиста, через минуту внезапно кричит в зал "Shut up!" и снова взрывается игрой на скрипке. Партер, не сговариваясь, притопывает ногою в такт, а когда контрабасист приглашает задать ритм импровизации, все дружно хлопают в ладоши на протяжении нескольких минут. Наконец, Найджел опускает смычок, дав залу возможность разразиться аплодисментами, берет в руки акустическую скрипку и, заговорщицки подмигнув, начинает "Чардаш".
В середине композиции, как всегда, уйдя в импровизацию, музыкант выходит в зал: шествуя между рядов, изображает смычком щебет птиц, целует руки девушкам и приветствует мужчин. Поднимается на сцену, внезапно берет микрофон, делая вид, что собирается петь... Зал веселится вместе с Кеннеди, а тот дразнит и заводит народ: трижды подносит микрофон к лицу и внезапно убирает - что, мол, попались, поверили? Но потом все-таки поет под аккомпанемент квартета шуточные стихи.

Шоу Кеннеди продолжается час с лишним; в конце Найджел грустно произносит, что сейчас они сыграют еще одну вещь и она будет последней. Звучат ирландские фольклорные мотивы - и вот внезапно все заканчивается. Музыкант коротко прощается со всеми и стремительно уходит за кулисы в сопровождении квартета; мы стоим в зале, пока он окончательно не пустеет, а потом, так и не вынырнув из созданной Кеннеди атмосферы, задумчиво выходим на улицу.
В таком задумчивом состоянии мы оказываемся на Красной Площади и попадаем на последний день представления московского светового шоу. Мы стоим и смотрим, как крутится огромный световой шар, изображающий Землю, понимая, что эту планету раскрутили для нас такие люди, как Найджел Кеннеди.