КОНЦЕРТ  Свободный полет

Перед концертом на краю сцены Культурного центра "ДОМ" лежали диски Кена Вандермарка (Ken Vandermark, США) и Пола Нильссен-Лава (Paal Nilssen-Love, Норвегия). Такой вот импровизированный прилавок для продажи ‒ музыка, разбросанная под ногами. Впрочем, названные музыканты играют фри-джаз, а фри-джаз это и есть "музыка, разбросанная под ногами", импровизация, которая звучит не только на сцене, но и в обыденной жизни. Трамвайный лязг, шорох скользящего по асфальту целлофанового пакета, ворчание тяжёлого мусоровоза ‒ всё это тоже в каком-то смысле импровизация, часть мирового фри-джазового оркестра. А представленные на сцене разноцветные обложки радовали взгляд ценителей жанра: "Mark In The Water" (2011) ‒ сольный концерт Вандермарка в Кракове, "Lean Left – Volume 1" (2010) ‒ совместный амстердамский концерт дуэта Нильссен-Лав/Вандермарк и гитаристов панк-группы The Ex, "Game" (2008) ‒ совместная работа Нильссен-Лава и шведского трубача Магнуса Броо (Magnus Broo).

Перед началом концерта к публике вышел музыкальный критик Дмитрий Ухов и попытался рассказать о Вандермарке, Нильссен-Лаве и фри-джазе, но из-за отсутствия микрофона получилось неубедительно. Голос звучал тихо, и я услышал лишь то, что саксофонист Матс Густафссон (Mats Gustafsson) ‒ это "шведский аналог" Кена Вандермарка. Утверждение из разряда "американский пианист Горовиц является аналогом советского пианиста Гилельса". Но вот музыканты выходят на сцену и почти сразу начинают играть.

На подготовку к выступлению у них уходит меньше минуты. Вандермарк успевает сказать залу скупое "Hello", но эта скупость тут же компенсируется музыкой ‒ вдвоём музыканты создают драйв, достойный целой рок-группы. Далеко не каждая рок-группа способна делиться со зрителем энергией такой силы и даже не каждый оркестр. Из сопоставимого могу назвать японцев Shibusashirazu Orchestra. А всего-то: саксофон в руках у Вандермарка и небольшая ударная установка Нильссен-Лава. Сразу вспоминаются барабанщики типа Терри Боззио (Terry Bozzio), окружающие себя бесчисленным количеством тарелок и бас-бочек и сидящие за барабанами, словно в кабине космического корабля. Нильссен-Лав без подобных роскошеств делает то, что надо: вместе с Вандермарком он создаёт столь завораживающую пляску, что под неё можно уйти в мош и разбиться о край сцены, однако тут мы видим отличие фри-джаза от музыки, которую принято называть экстремальной (скажем, от хардкора). Одно из главных отличий в том, что агрессия хардкора носит внешний характер, а агрессия фри-джаза ‒ внутренний, и там, где любитель хардкора начнёт устраивать мош-пляски, любитель фри-джаза сделает примерно то же самое, но мысленно. Фри-джаз ‒ музыка для внутренних маньяков, сказал бы я. А меж тем Нильссен-Лав лупит установку так, будто она должна ему денег, а Вандермарк напрягается так, что кажется: вот-вот и из раструба посыпятся его внутренности. При этом звучащее со сцены нельзя назвать хаосом и бессмыслицей, музыка эта по-своему мелодична и главное ‒ жива и неугомонна. В ней нет пресыщенности и усталости. Она развивается и меняется каждую секунду. Тут не нужно ждать знакомого припева, тут вместо "выпуклой радости узнаванья" ‒ "выпуклая радость удивленья", а это в музыке, пожалуй, интереснее всего ‒ когда не перестаёшь удивляться.

А когда Вандермарк меняет саксофон на кларнет, звучание дуэта становится менее агрессивным, но более резким и визгливым. Звуки кларнета похожи на суетящихся лопочущих обезьянок, а Нильссен-Лав скребёт палочкой по тарелке и получается скрипучий звук, напоминающий движение старой телеги. Вот так они и едут ‒ телега, полная обезьянок. Интересно, что некоторые медленные фрагменты с кларнетом напомнили музыку японского композитора Тору Такэмицу (Toru Takemitsu), а точнее ‒ эпизоды из его "In an Autumn Garden". Такэмицу тоже мог самыми скупыми средствами выскрести всю душу. Его тоскливые звуки-призраки неожиданно оказались родственны нашему дуэту. Концерт продолжается. Вот Нильссен-Лав поскрипывает палочкой по тарелке, словно что-то рисуя, вот он извлекает звуки указательным пальцем, а затем кулаком. Это своеобразная музыкальная борьба, крик музыкальной свободы и оказывается, что это становится ближе всё большему числу людей. Глядь ‒ а в зале-то аншлаг! В задних рядах люди стоят, потому что им не хватило сидячих мест. Дмитрий Ухов в своей вступительной речи говорил о том, что Вандермарк и Нильссен-Лав прошли через андеграунд, а тут раз, и больше нет никакого андеграунда: зал на концерте полон, а на мероприятии работает съёмочная группа с "ТВ Центр". Сюжет об этом концерте в итоге был показан на канале и запомнился странной фразой о том, что сегодня в актуальном джазе Вандермарку и Нильссен-Лаву равных нет. Музыканты эти хороши, спору нет, но во-первых, большой вопрос, какой именно джаз следует считать актуальным (например, Джон Зорн не считает фри-джаз актуальной музыкой), а во-вторых, не стоит забывать как минимум немецкого фри-джазового саксофониста Петера Брёцманна (Peter Brötzmann) ‒ он-то точно не хуже.

На бис музыканты выходили два раза. В первый раз исполнили спокойную вещь, во второй ‒ устроили настоящий взрыв и выжали из своих инструментов по максимуму, эдакое "Вот вам всё, на что мы способны, только отстаньте". Видно было, что музыканты очень устали, но после концерта исчезать не спешили: фотографировались со зрителями, бродили по сцене, обсуждали между собой прошедший концерт, а Вандермарк в какой-то момент даже взял саксофон и исполнил небольшой кусочек (возможно, озвучил новую музыкальную идею, чтобы не забыть). Почти все зрители уже ушли, но музыканты всё ещё оставались в зале.

Любой зритель при желании мог пообщаться. Красноречиво смотрится фотография, сделанная в один из предыдущих приездов Вандермарка и ставшая частью афиши к этому концерту: Кен, сидящий в задумчивом одиночестве, в этом самом зале...