Майк НАУМЕНКО  Святая простота

Михаил Науменко, он же просто Майк — одна из самых знаменитых и, вместе с тем, одна из самых недооцененных фигур русского рока. Человек, чьи песни пели и поют чуть ли не все российские рокеры: от Бориса Гребенщикова до Константина Кинчева. Человек, бредивший Марком Боланом (Mark Bolan) и Чаком Берри (Chuck Berry), и при этом бывший истовым поклонником Аркадия Северного. Смешавший блюзовую тоску с исконно русской разухабистостью, музыкант необычайного мелодического и стихотворного дарования, Майк всю жизнь был в русском роке на особом счету. Есть Майк — и есть все остальные.

Он собрал свой «Зоопарк» в попытке создать настоящую глэм-группу, где за помпезной манерой подачи материала (а Майк умел петь помпезно и даже несколько высокомерно) спрятан глубокий смысл и нервный лиризм. Но атмосфера ленинградских коммуналок, скудность выразительных средств делала свое дело: «Зоопарк» был не столько помпезен, сколько минималистичен, и при этом — точен, актуален и злободневен. При этом ощущения одномоментности песен Майка не возникало: складывалось ощущение, что он сразу пишет для того, чтобы войти в историю, вне зависимости от того, что он сам думает по этому поводу.

«Кухонный» рок, которому не было места на залитованной советской сцене, был на тот момент схож с масонской литературой: друг друга узнавали по знакомым гармониям и цитатам из западных классиков жанра, музыку писали как тайные послания «Юстас — Алексу», с тем же предощущеньем скорого конца. Майк освоил эту науку в совершенстве, но он был не только блестяще эрудированным, но и самоцельным автором. Он был, по сути, первым бытописателем интеллектуального подполья.

Когда настал конец 80-х и рокерам дали «зеленый свет», выпустив на стадионы и фестивали-гиганты, Майк уже был слишком нездоров, чтобы начинать жизнь почтенной рок-звезды. Да и, наверное, ему это было совершенно не нужно, и уж совсем наверняка — стало бы в тягость. Дорогие автомобили, самолеты и чес по городам — это было совсем не для него. Сам-то Майк, несмотря на всю мощь своего поэтического таланта, так и остался бессребренником: даже на приличную гитару так и не смог скопить.

Сегодня поэзия Майка Науменко становится предметом диссертационных исследований, его, наряду с Башлачевым и Цоем, еще двумя великими покойниками русского рока, называют основоположником самобытной отечественной рок-музыки. Но, наверное, лучшей характеристикой творчества Майка может быть фраза, сказанная о нем Александром Житинским: «Майк, как никто, умел петь просто о сложном». В его нервной любовной лирике тяжесть одиночества, боль предательства и нечеловеческая тоска сочеталась с удивительной нежностью. Даже к убивающему эпитету «дрянь» он прибавлял тихо и почти ласково — «маленькая дрянь». А его эпические абсурдистские «Уездный Город N» и «Баллада О Кроки, Карме И Ништяке», — пожалуй, наиболее аутентичные описания внутренних переживаний советского неформала, замешанных на западном блюзовом квадрате и острой постшешестидесятнической сатире.

За двадцать лет, прошедших со дня смерти Майка, многое изменилось. Отреставрирован и переиздан Олегом Ковригой архив «Зоопарка», нашла своего слушателя великолепная пластинка «Белая Полоса», фестивали памяти Майка проходят во всех крупных российских городах по нескольку раз в год. Его песни по-прежнему поют друзья: «Вперед, Боддхисатва!» стала одной из визитных карточек «Аквариума», так же, как «Мажорный Рок-Н-Ролл» — «Секрета»... Да и сам Майк как-то незримо присутствует в нашей вялотекущей рок-жизни. Все-таки каждый пытается, так или иначе, спеть просто о сложном. Получается не у всех.

А у Майка — получалось всегда.