ФЕСТИВАЛЬ  Heineken Open'er. Часть 2

Фактически, весь третий день фестиваля отведен под концерт Принса (Prince) – понятное дело: большое культурное событие для всей Восточной Европы, невероятная промоутерская удача, такого еще не было - идеальный способ отметить юбилей мероприятия. Тем не менее, несмотря на усталость и боль после давки на шоу года в третий день у меня запланировано посещение еще одного выступления.

На подходе к World Stage, на которой вот-вот должен начать Биг Бой (Big Boi) из OutKast, много недовольных и растерянных людей, кто-то свистит и хлопает в ладоши, экран сбоку сцены горит зеленым, на нем на двух языках сообщение о том, что концерт задерживается на неопределенный срок. Что ж, это только на руку: есть время восстановить силы после испепеляющего сэта Принса, поесть и выпить. Каким-то невероятным образом все складывается так, что Биг Бой выходит на сцену именно в тот момент, когда я, совершив все запланированное, возвращаюсь к ней, так что я не пропускаю ни секунды шоу. Под прожекторами неприкосновенный запас, необходимый для проведения хип-хоп концерта: только диджей, хайп-мэн (фактически, бэк-вокалист и подтанцовщик рэппера) и, собственно, сам Биг Бой в рубашке цвета хаки, очках-авиаторах и бейсболке. Примерно три первых трека – что-то новое, никогда доселе мною не слышанное, однако все здорово, все качает, публика принимает тепло, порция южного хип-хопа в конце напряженного и насыщенного дня – это то, что нужно. Уже к четвертой композиции Биг Бой интересуется у толпы, чего она ждет и хочет от него. Ответом на нечленораздельные крики служит знакомый бит: мажорные переборы клавиш, орган, слэп-бас и посвящение: "Эта песня для всех мам-мам-мам детишек" - зрители вскакивают как ошпаренные, звучит “Ms. Jackson”, народный хит, песня, по которой знают хип-хоп примерно восемь из десяти пришедших сюда. Этим Биг Бой не ограничевается: за сэт исполняются практически все хиты OutKast: звучат "Ghetto Music", "I Like The Way You Move", “Rosa Parks” и даже особая секция для ценителей "из раннего": “Two Dope Boys In a Cadillac” и “Player’s Ball”. В середине шоу, инициативу перехватывает хайп-мэн Биг Боя по имени Си-Боун (C-Bone) и исполняет сольный номер – яркий пример, развязного и практически танцевального южного рэпа в духе Гуччи Мейна (Gucci Mane). Временами, публика ведет себя странно: к удивлению, граничащему с шоком, зрители абсолютно не реагируют на "лучшую песню нулевых по версии портала Pitchfork" - “B.O.B.”. Припев, кажется, орем только мы с Си-Боуном, зато все подпевают и качают руками под номера с прошлогоднего сольника Биг Боя. На “Shutterbugg” демонстрируется танец с одноименным названием, перед “Shine Blockas” Биг Бой разражается трогательным монологом: "Многие пытаются помешать нам засветиться - их мы называем “shine blockas”. Мы сюда приехали, но у нас сломался компьютер с “минусами” и нам пришлось гнать обратно в отель, брать новый лэптоп и переписывать на него биты. Но вот мы здесь, и нам не помешает уже ничего”. Только радость, только счастье, самая жизнеутверждающая песня последних лет в конце такого дня – никто, кажется, в тот момет о полуторачасовом опаздании Биг Боя вспомнить не смог. На “Tangerine” из-за сцены выводят каких-то маленьких полячек в дождевиках, которые поизображав из себя хип-хоп подруг, смущенно убегают обратно - это уже точка в выступлении Биг Боя: всего один час, но зато какой. Плюс ко всему, на часах уже три ночи, самое время готовиться к завтрашнему большому финалу фестиваля.

В тенте, где я начинаю четвертый день, довольно просторно, однако в радиусе десяти метров вокруг меня дымятся около пяти штакетов: а как же иначе, ведь мы пришли на дабстеп! На экранах - обложка дебютного альбома главной надежды и популяризатора жанра, в колонках уже играет даб вперемешку с музыкой из старинных хорроров, единственное, что немного расшатывает обстановку – это бесконечно милый ярко-розовый закат вдали. На сцене главный соперник вокалиста группы Two Door Cinema Club в битве за наиболее стильно уложенную стрижку - Джеймс Блейк (James Blake) за пианино и еще два человека: один стучит по электронным барабанам, другой нажимает кнопки миди-клавиатуры и периодически переключается на бас. Выступление начинается с “Unluck” – Блейк здорово и проникновенно поет, барабанщик умудряется поразительно четко держать абсолютно размазанный ритм, басы такие, что я чувствую, как вибрируют волосы на затылке. В “I Never Learned to Share” Блейк педалями семплирует сам себя, на запись попадают шум и крики толпы, эффект сногсшибательный. На “CMYK” барабанщик фантастически живьем отстукивает сложнейший дабстеповый бит. На “Lindesfarne” тишайшего, делающего паузы в словах Блейка перекрикивают разговаривающие рядом со мной укурки - и это вторая по важности проблема этого выступления. На фестивале трудно создать какую-либо атмосферу кроме "кача", и Блейк, с его заигрываниями с тишиной и сумеречной меланхолией тут совершенно некстати, его сэт похож на спаивание микросхем посреди автобана – толком не выходит ни движения, ни какого-то результата. Первая же по важности проблема заключается в том, что Блейк в принципе делает преступно скучную музыку, которая живьем, кроме выкрученных на всю катушку басов ничего не приобретает. Дослушав “Limit to Your Love” исполненную с таким грохотом, что у меня трясутся коленки, я отправляюсь к главной сцене.

Я впервые встаю так далеко, чуть ли не в центре поля, зато нам с друзьями просторно, никто не толкает и не мешает, и следующие полтора часа мы намерены танцевать под группу нашего детства, которая была когда-то невероятно крутой, потом была просто клевой, а в последнее время стала что-то совсем не крутой и не клевой. На оформленную светящимися стрелками сцену выходят The Strokes и первой же песней играют “New York City Cops”. Простите, я говорил, что The Strokes в последнее время перестали быть клевыми? Я ошибался: с первых же аккордов своего выступления Джулиан Касабланкас (Julian Casablancas) с товарищами завоевывают целое поле, не встречая ни малейшего сопротивления. Самое время укрепить позиции: начинается “The Modern Age” - песня с лучшим гитарным соло последних десяти лет, все счастливы и, похоже, все поняли, что этот концерт вернет этой группе доброе имя. The Strokes звучат громко и зло, Касабланкас поет шокирующе хорошо, группа играет как натянутый провод, по которому бежит пятьдесят тысяч вольт электроэнергии – предельное напряжение и предельная концентрация. “Machu Picchu” – первая песня с нового, предательски провального альбома, которую они себе позволяют, но картина, как ни странно, совсем не портится. The Strokes – группа, живьем звучащая настолько сыгранно, глубоко, грувово и мощно, что мы встречаем на ура даже не самые желанные номера. Новых песен немного и все они расставлены довольно ловко. После “Taken For a Fool” идут “Someday” и “Is This It”, за “You’re So Right” следуют “Trying Your Luck” и “Automatic Stop”. За эти полтора часа и двадцать сыгранных на пределе возможностей композиций едва ли наберется и пять минут, на которых группа делала не как себе. “Juicebox” лучше всего описывается словом "рубилово": толпа неистовствует, в то время как пять человек на сцене окончательно превращаются в рок-н-ролльную машину, идеальный механизм и совершенный двигатель. The Strokes – без малого, самая сыгранная гитарная группа, которую я видел в своей жизни: поймав с самого начала нерв, они умудряются держать его до самого конца. В финале – комбо: "Hard to Explain" и “Take It Or Leave It”, во время второй Джулиан Касабланкас не выдерживает, сбегает со сцены и лезет обниматься с толпой – это первый приезд The Strokes в Польшу и он заканчивается абсолютным триумфом.

На этом, по-хорошему, можно ставить точку: я видел все, что хотел, и те, на кого я надеялся не подвели, фестиваль закончился как нельзя лучше. Самое время ехать в номера и до утра отмечать финал праздника с друзьям, однако я решаю остаться и посмотреть еще три выступления.

Первой становится Майа (M.I.A.), которую я выдерживаю около десяти минут. Это полный провал и катастрофа: на сцене примерно пять человек, которые ходят из стороны в сторону и не знают, чем заняться, на экранах взрывы, истребители и танки, сама Майа в кислотном топе и серебристых шортах воет как кошка, которой наступлили на хвост, и совершает движения, не адекватные ни своей музыке, в которой не слышно вообще ничего, кроме басов и какого-то гудения, ни поведению зрителей, которые, как и я, находится в полнейшем непонимании, что вообще происходит. У людей, разгуливающих на главной сцене в данный момент нет ни идей, ни песен, ни грува, ни даже желания, чтобы хоть что-то из этого появилось. Это не выглядит панком будущего и это не выглядит как акт звукового вандализма, который исполнительнице стали приписывать после последнего альбома. Это просто одна сплошная неловкость. Зато у Майи есть политизированность, которая выражается в расположенной в центре сцены кафедре с кучей торчащих из нее микрофонов – совсем как на пресс-конференциях политических лидеров. Однако, если этот концерт – очередное политическое заявление исполнительницы, то она только что окончательно потеряла мой голос.

Далее – тент и последние двадцать минут группы Chromeo, на которую меня тащит знакомый со словами, что они "смешные, веселые и ни на что не претендуют – просто хорошая поп-музыка". После Майи это прямо отдушина: на сцене два человека: один худой, поет и с гитарой, а другой толстый, играет на всех инструментах и подпевает. Звучит веселый электропоп, Chromeo дурачатся, раззадоривая публику делают неожиданные паузы в хитах, во время исполнения гитарных партий встают спиной друг к другу и играют тему из "Полиции Майами". Просто хорошая поп-музыка, и ладно.

Последний, кого я застаю - deadmau5, бог быдло-хауса и икона гиков и сисадминов. Людей у главной сцены уже значительно меньше: завтра в Польше рабочий день и все разъезжаются по домам. Передо мной мерцающий куб из которого торчат светящиеся уши, позади куба – экран, который является чем-то, вроде продолжения куба; показывают яркие картинки, играет абсолютно тупой, примитивный и плоский хард-хаус. deadmau5 делает фоновую музыку, в которой решительно не за что зацепиться: прямой бит, перегруженные синтезаторы, ковыряющиеся в трех нотах, и обязательные "рейвовые" моменты, в которых бит с басом исчезают, а потом разом выстреливают. Я не один, кого deadmau5 не может раскачать: в поле моего зрения от силы пять человек подают хоть какие-то признаки жизни – топают ногами или вяло хлопают. Все остальные, судя по всему, как и я, просто любуются переливающимся кубом и ждут, когда уже у ушастого диджея загорится экран на шлеме, чтобы, увидев его, поскорее свалить с уверенностью, что “видел все”. Наконец, это происходит, и я ухожу с чистой совестью. На поле глубокая ночь, становится прохладно и неуютно, но я иду в сторону выхода в прекрасном настроении. За эти четыре дня я действительно видел все.