Owen PALLETT  Скрипичных дел мастер

Клуб Papryka – потрепанный, но ухоженный двухэтажный домик с балкончиками. Вокруг скверы, клумбы и столики с зонтами, если встать на цыпочки, то за живой изгородью виден пляж Балтийского моря. Гданьск-Гдыня-Сопот – первые три относительно крупных города, которые встречаются на выезде из Калининграда в Польшу, на "подмосковье начала девяностых" они, вопреки расхожему мнению, не похожи совершенно. Наоборот, тут самая настоящая открыточная Европа, особенно в такой солнечный апрельский день. На первом этаже "Паприки" двадцать человек пьют пиво и кофе в стандартных интерьерах (красные стены, деревянные перегородки, скопища маленьких рамочек на стенах), еще примерно столько же стоят у входа. В девять вечера все как по команде организованно поднимаются по узкой лестнице на второй этаж кофейни, где находится что-то вроде ночного клуба. В углу сцена в два квадратных метра, у стен усилители, к потолку горизонтально подвешена слегка помятая акустическая система. Мысль о том, чтобы смотреть выступление поп-гения, лучшего аранжировщика струнных в мире и автора прошлогодней эпической пластинки “Heartland” в помещении размером с кухоньку в панельной девятиэтажке смущает и интригует одновременно.

В зал набивается человек сорок, на сцену взбирается бородатый человек в белой футболке с треугольниками, вешает на акустическую гитару что-то вроде карманного калькулятора и начинает робко перебирать струны под ухающий дабстеповый бит. Человека зовут Touchy Mob, он сегодня на разогреве. Он – гражданин мира, плавно растекающийся по нему: живет в Германии, говорит и поет на английском, а его первый концерт, как выясняется из переговоров с публикой между песнями, состоялся ровно год назад в этом же самом месте в Сопоте. Музыка у него точно такая же: растекающаяся, необязательная, надрывно-ленивая, обрамленная беспорядочным нагромождением декоративных сбивчивых ритмов и бестолковых басов. Touchy Mob переключается между гитарой и карманным сэмплером, постоянно меняет ритм и глубину звука, но на восприятие композиций, правда, это не влияет вообще никак. Песни – статичная электро-фолковая каша без мелодий с чувственно провоенными невпопад текстами, вроде "Меня не видно на этой фотографии / Потому что я же ее и сделал". Главное, что удается вынести из сорокаминутного выступления Touchy Mob – это то, что он делает музыку насколько бледную, не задевающую и не трогающую, настолько же востребованную и модную - в любом фестивальном тенте этим летом его фолк-гараж, скорее всего, были бы рады видеть между сэтами Джейми Вуна (Jamie Woon) и Джеймса Блейка (James Blake).

Когда Touchy Mob заканчивает, на сцену взбегает Оуэн Паллет (Owen Pallett), стоявший, оказывается, все это время через два человека от меня и точно так же смотревший разогрев. Скинув тяжелые военные ботинки и серую джинсовую куртку, он в считанные минуты настраивается и без предупреждения начинает с “Man With No Ankles” – открывающего номера со своей последней EP. Под ногами у Паллета установка из двух десятков педалей и регуляторов громкости: настучав смычком ритмический рисунок, он тут же его закольцовывает и принимается наворачивать поверх него скрипичные партии – слой за слоем, все это, причем, не в ущерб композиции. Песне каким-то образом удается не растягиваться и не превращаться в зарисовку и хаотичный джем, номер звучит полноценно и динамично. На следующей, тоже относительно свежей “Scandal at the Parkade” Паллет ловко переключается со cмычка на пиццикато, затем, играет ранние вещи с первых двух альбомов, выходивших еще под именем Final Fantasy. Оправившаяся от неожиданного начала скромная аудитория, встречает каждый номер едва ли не овациями. Через какое-то время он спрашивает у присутствующих, есть ли кого-нибудь вопросы (гробовое молчание) и что бы они хотели услышать. На Паллета сыплются просьбы сыграть каверы на Arcade Fire, Марайю Кэри и Джоанну Ньюсом (все варианты отклоняются, причем указывается, что Ньюсом больше не играется ни за что и никогда), песню “Please Please Please” c первого альбома (никогда не исполняется живьем в силу особой сложности), хит cо второй пластинки “This Lamb Sells Condos” (не играется, слишком много слов) и так далее. Единственное, что Паллет решает исполнить из заказанного – “Red Sun no. 5”, открывающая череду композиций с альбома “Heartland”, звучащего этим вечером во всем своем великолепии практически от начала и до конца. Эпическая концептуальная запись, повествовательный поп-шедевр, кладезь перекрученных гармоний и головокружительных аранжировок совершенно поразительно не теряет в сольном исполнении ни ноты. Паллет обходится скрипкой, синтезатором и педалями – эффект сокрушительный: на сцене один человек, разрывающийся между двумя инструментами, а из помятых мониторов звучат симфонии на разрыв сердца.

В середине выступления Паллет прерывается, чтобы произнести монолог о том, что Slayer – не такая уж хорошая группа, зато Бон Джови (Bon Jovi) сильно недооценен ("все смеются, что он такой мелкий, но вы послушайте его голос!") и уделить несколько минут чувствам, которые вызывают у него слово “awesome”. Паллет – концентрированное обаяние: он постоянно перекликается с залом, много шутит, всем своим видом дает понять, что получает искреннее удовольствие от собственного выступления – фактически бросает половину своих сил на то, чтобы зритель расслабился. Делает это он, откровенно говоря, не зря. Выступление Паллета, в общем-то, безупречно: талантливейший музыкант искренне и невероятно технично исполняет удивительной красоты музыку, но то ощущение полета музыкальной мысли, легкости, завораживающего поп-приключения, которое имеется на всех без исключения его пластинках, живьем до конца достичь не удается. Там, где на записях Паллета уносит вдохновение, на концертах волей-неволей превращается в технику и рутину: луп-педаль-луп-педаль-органный луп-педаль-пиццикато-педаль-еще педаль и так десятки раз за одну композицию. Паллет обставляет это как игру: делает вид, что все выходит само собой и дается легко, но на деле выступление напоминает акробатический номер в цирке – это, безусловно, завораживает, но концентрацию и напряжение не скрыть. Паллет улыбается и между песнями пьет водку с лимоном, но сам весь мокрый от пота: это вечер фокусов и ловкости.

За полтора часа Паллет практически не делает осечек, а те редкие моменты, когда он вслух отсчитывает ритм или приостанавливает луп, чтобы его перезаписать, кажется, сделаны для того, чтобы просто сбавить напряжение. Одна пропущенная нота может стоить целой песни, один кривой луп будет звучать четыре минуты, и от мыслей об этом никак не отвлечься. Исполняются “The Great Elsewhere” и "E for Estranged" - тонкие и сдержанные барочные номера, во время которых в зале абсолютная тишина: слышно как работает вытяжка. Миниатюрные поп-симфонии Паллета – что-то из области рисунков на воде: хрупкая и ускользающая красота, которую не хочется нарушать, но вне зависимости от вашего участия, жизни ей это продлевает не сильно.

“Давайте не будем делать биса - все равно тут уйти некуда. Я еще три песни сыграю: две выбираете вы, последнюю я". В финале Паллет все равно решает все сам за слушателей и исполняет кавер на “Odessa” Caribou – единственную быструю и танцевальную песню за вечер, все же играет “This Lamb Sells Condos” и ставит точку в виде “Lewis Takes Off His Shirt” – центрального номера с “Heartland”. Он кланяется, срывает оглушительные апплодисменты и идет обниматься со зрителями. Главное в хорошем фокусе – эффектный финал.