James BLAKE  Чапаев и пустота

7 февраля выходит первый альбом Джеймса Блейка (James Blake), молодого продюсера, которого только ленивый не успел окрестить главным претендентом на звание "Открытие 2011 года". Звуки рассуждают о том, почему дебют Блейку не удался.

Дмитрий Куркин:
Блейк, "дабстеп-продюсер, обернувшийся соул-певцом", еще в прошлом году обратил на себя внимание чередой коротких релизов, но большой дебют решил приберечь до начала года нынешнего, из-за чего, естественно, попал в списки главных надежд 2011-го. В этом нет какого-либо коммерческого расчета, 23-летний лондонец просто стеснялся. И ему, как выясняется, было чего стесняться.

11 песен, упакованных в альбом, оказываются калькой друг друга. Скудный набор приемов, используемых автором (томный вокал одинокого романтика, голосовые овердабы, ритмическая сетка дабстепа, минимализм клавишных, подтяжка питча), приедается уже к середине пластинки. Блейк бессовестно подражает Артуру Расселлу (Arthur Russell), забывая при этом, что нью-йоркский гений авант-попа автотюном не пользовался. Блейк, явно оглядываясь на земляков the xx, надеется на многозначительные пустоты, но паузы повисают в его песнях так часто, что очень скоро начинает казаться, что Джеймсу просто нечем их заполнить. Скорее всего так и есть, потому что с лирикой тут тоже проблемы. Единственный полноценный текст песни ("Limit to Your Love") написан канадкой Файст (Feist). В наиболее удачных с точки зрения продакшена треках ("The Wilhelm Scream", "To Care") Блейк не далеко уходит от брюсовского одностишия "О закрой свои бледные ноги" и перекатывает на языке одни и те же фразы, не заботясь о том, чтобы разнообразить их интонациями. И потому он напоминает не Расселла, the xx или любимого им Бонни Принса Билли (Bonnie Prince Billy), а Джоша Гробана (Josh Groban), прочувствованно исполнявшего под фортепиано "избранные посты из твиттера Канье Уэста".

Не вчера замечена общая для большинства новичков проблема: они выдыхаются после первого альбома. С Блейком ситуация и того печальнее. Ему уже на первом нечего сказать.

Алексей Алеев:
Если вы когда-нибудь пытались сочинять музыку, то наверняка знакомы с состоянием, когда дело не хочет идти дальше двух аккордов или пары строк, но, зачастую, закрадывается мысль о том, что, может, это как раз то, что нужно. Двадцатидвухлетний дабстеповый продюсер Джеймс Блейк, выпускник английского колледжа, в котором изучают современную музыку, самый хайповый дебютант 2011 года, определенно знаком с этим состоянием, и сопутствующие мысли его, скорее всего, посещали. Но, в отличие от других, он им поддается. Блейк представляется музыкантом не одаренным, но очень увлеченным. К дебютному альбому хаотичный дабстеп его прошлогодних EP обзавелся голосом, а вместе с ним чем-то, напоминающим песни. Блейк, однако, совсем не умеет их писать – все его композиции сделаны будто неусидчивым ребенком: они кружат вокруг пары аккордов, состоят из каких-то кусочков и набросков, которые осекаются, обрываются и неведомым образом перемешиваются между собой. Все, что превышает десять секунд и может напомнить гармонию из больше, чем трех нот, кажется Блейку непростительной пошлостью и моментально забраковывается, поэтому он бьет песни на осколки, выкручивает ручки баса и топит композиции в шумах.

По сути, то, что делает Блейк, называется даже не музыкой, а саунд-дизайном, и это, в общем-то, единственная вещь, в которой он действительно хорош. Подбор и калибровка звуков на альбоме завораживающая: послушайте щелканье пальцами в пилотном сингле “Limit to Your Love”, или ускользающий звук синтезатора, объявляющийся в финале “Lindesfarne I”. На “I Never Learned to Share” стук живого барабана пробивается сквозь стену электронного шума, в “To Care (Like You)” Блейк обрабатывает собственный голос так, что тембрами начинает напоминать вокал певицы Файст, на которую сам песней ранее делал кавер – блестящая работа.

Но от проблем это не отвлекает: складывается впечатление, что, и на ранних EP, и на нынешних экспериментах в области арт-попа, у Блейка нет мыслей, которые он бы хотел донести до слушателя. Его песни не выражают ровным счетом ничего, эмоций в этот альбом вложено примерно столько же, сколько в производство энергосберегающей лампочки. Тем не менее, всеми силами имитируется жизнь – присутствует обманчивое развитие песен: Блейк может неожиданно начать размывать треки шумами, может оборвать композицию на середине, но от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Пусти он, например, в “The Wilhelm Scream” синтезаторный гул не в конец песни, а в начало, эффект был бы ровным счетом такой же: драматизма как не было, так и не будет.

Блейк подходит под определение "музицирующий блоггер" как никто другой. Это человек без специальных навыков, но прекрасно ориентирующийся и осведомленный о том, что от него требуется. Минимализм, многозначительные тяжелые паузы и режущие уши осколки шумов – все это не от большого таланта или желания что-то сказать, но от непреодолимой, по-детски искренней жажды делать что-то "значимое". Это наивное представление о поп-музыке будущего, составленное на основе колонок газеты Guardian и рецензий портала Pitchfork, это музыка, которая всем дает понять, что ждет похвалы от людей, делающих эти издания, ведь по-другому значимость сейчас не проверяется - и это тоже очень юношеская черта. Этот альбом мог быть сделан только 22-летним студентом и только на рубеже 2010-го и 2011-го: в нем уживаются чрезмерная прагматичность и жажда самоутверждения – две черты, которые нарочно не изобразить.

На своей первой пластинке Джеймс Блейк, как это ни удивительно, избегает претенциозности и пафоса, и это, пожалуй, его самая большая заслуга после подвигов на территории саунд-дизайна. Это самая искренняя музыка просто потому, что она не значит ничего. Блейк настолько обаятельно расписывается в собственном бессилии и настолько без каких-либо задних мыслей хочет, чтобы его любили, что сомнений не остается: он – подлинный герой своего поколения. Он так же, как и большинство из нас, любит музыку, но так же совершенно не умеет и не понимает, как ее делать.