Леонид АГУТИН  "Я не собираюсь покорять своей старой мордой западный рынок"

С одной стороны, Леонид Агутин – успешный поп-певец. С другой – матерый профессионал, продвигающий в России жанр фламенко, давно выросший из штанишек "Босоногого мальчика" и готовящий много интересных, в том числе международных, музыкальных проектов. О том, с какими трудностями ему приходится сталкиваться в условиях “цифровой революции”, Леонид рассказал в интервью Звукам.Ru.

Звуки.Ru: Леонид, Вы записываетесь в Майами, на Hit Factory. Если сравнивать техническую оснащенность тамошних и здешних студий и профессионализм персонала...
Леонид Агутин: Небо и земля. Бесспорно, у нас страна "левшей", есть великолепные мастера. По определенному виду саунда я не могу общаться с американцами. Когда я записывал пластинку с Алом Ди Меолой (Al Di Meola), на сведение пришлось взять нашего звукорежиссера Игоря Лалетина. Американец не мог понять, что мне надо – а Игорь понял. Но того оборудования, штата и накатанной схемы работы студийной машины, которая существует на Западе, у нас, конечно, нет и не будет. Другое дело, что в нынешнее время “айподовской” музыки, когда чем “цифровее” звучит, тем лучше, люди уже дома могут записывать все фонограммы. Никому на фиг не нужен аналоговый звук, никому не нужно писать барабаны в специальной комнате. Люди отвыкают от нормального звука и уже не представляют, какая огромная разница между ним и сжатыми файлами. Я недавно в машине слушал по радио старую песню Шерил Кроу (Cheril Crow) "Run Baby Run" - я обалдел: там же панорама из пяти слоев в фонограмме! Это давно не делается даже приблизительно. Сейчас делают аппликацию из музыки и голоса: на чистом листе бумаге очень близко друг к другу наклеиваются две такие штучки разноцветные – и всё, глубины нет.

Звуки.Ru: Уже мало кто способен эту глубину расслышать.
Леонид: Наоборот: когда по старинке записано, некоторым кажется, что фонограмма какая-то деревенская, несовременная.

Звуки.Ru: Как продвигается Ваш кубинский проект и завоевание Латинской Америки?
Леонид: Все завоевания продвигаются очень плохо. Мое завоевание западного рынка с Алом Ди Меолой в 2005 году, когда мы продали больше сотни тысяч пластинок в Европе и около 50 тысяч в Америке, - это смешно по сравнению с завоеваниями группы Тату. Не хочу говорить ничего против них – замечательный проект, великолепно сделанный. Я боролся за свои завоевания, будучи уже взрослым человеком: на поп-рынок Америки шагать было уже бессмысленно. Я делал музыку, которая называется adult contemporary или intelligent pop. Немецкая компания, которая занималась нашим проектом, была очень довольна показателями, потому что остальные их независимые проекты просто прогорели. Для нас как для проекта «странного» это было достижение. Для меня было достижением, что вообще это кто-то купил. Что касается завоевания Латинской Америки… Испаноязычный народ – он шальной, быстрый на шутку, алчный до удовольствий и вообще народ наш. Ментальность похожа, они веселые ребята, отчаянные, живут как в последний раз. На Кубе очень полюбили мою песню “Havana”. Все идет хорошо, просто довольно долго. Самый близкий путь к успеху – когда тебе 20, ты красивый, здоровенный, с хорошим голосом, нравишься продюсерам... В моем случае все довольно сложно – композиторский рынок весь разобран, влезть невозможно, кинорынок тоже распределен. Чтобы протолкнуться, надо уезжать и жить там. Но я не могу этого сделать, потому что очень хорошо чувствую русский язык и люблю писать на русском. Это главное, что я хочу делать. А все остальное для меня можно назвать хобби. Да, иногда я сочиняю некоторые вещи, которые по-русски просто не споешь. Их хочется представить на том рынке, где они могли бы стать известными. Но полностью погружаться в это и тратить на такой проект свои, скажем, пять лет у меня нет возможности. Увы, мало просто писать хороший музон, нужно уметь его еще и продвигать. Самое приятное – это сочинять, а самое противное – рекламировать.

Звуки.Ru: При этом, загоревшись какими-то латинскими проектами, Вы пытаетесь показать их и здесь и не встречаете энтузиазма публики.
Леонид: Так и есть. Многие мои песни должны играть на радио “Монте-Карло” или “Релакс”. Но я же в их понимании - совок, я должен петь на “Русском радио” и не лезть не в свою дело. Если на ужасном английском будет петь какой-то испанец или африканец, его будут крутить, потому что он не наш. А я это сделаю на хорошем английском – акцент есть, но американцам непонятно, русский я, поляк или итальянец, - и всем кажется, что я зачем-то умничаю или тупо хочу покорить своей старой мордой западный рынок. Это не так: я в своем уме и понимаю, на каком свете нахожусь. Но мне приятно, что песня “Havana” ни одного кубинца не может оставить равнодушным: они плачут, смеются, танцуют и не понимают, каким образом русский умудрился сделать такое посвящение городу Гаване.

Звуки.Ru: За рубежом Вас знают как нишевого, джаз-фанкового исполнителя – а они в курсе, что в России Вы - поп-звезда?
Леонид: На Западе благоговейно относятся к известности. Если человек стал известен в любой области деятельности – он молодец, его надо уважать. Если учитывать все русскоязычное население мира, меня знают 200-250 миллионов человек, и для моих западных коллег это очень важно. Но тут есть другая сторона медали. Они видят, что в Европе мы продали 100 тысяч дисков, и им интересно: а сколько в России, где объем рынка – 50 миллионов? Я отвечаю: столько же. Ну ладно, хорошо, а сколько заработали? И тут уже ответить нечего. Продажа альбома в Германии отбила колоссальные затраты на его запись. А в России мне сказали: “Большое спасибо, руководству понравилась ваша пластинка”. Так что с одной стороны они меня уважают, а с другой недоумевают.

Звуки.Ru: Сейчас и на Западе становится худо с продажами – интернет отбивает охоту платить за диски. Вы готовы выкладывать пластинки бесплатно? Мол, качайте, а я на концертах заработаю.
Леонид: Наш разговор, в результате, будет выглядеть бесконечной жалобой артиста на жизнь. Но что поделать, таковы вопросы – на них должны быть конкретные ответы, приходится говорить о “прибыли – убыли” и всяком шоу-бизнесе. Так как в нашем случае, это даже вопрос не бизнеса, а просто выживания проекта – музыкального организма.
Итак, о современном коллапсе музыкальных продаж. Не совсем бесплатно, тысяч 30-100 можно продать – кому-то все еще важно, чтобы были бумажка и обложка. Но я считаю, что музыкальный мир сильно обеднел от интернет/цифровых новшеств. Люди получили бесплатный или почти бесплатный доступ к любой информации – это очень удобно и приятно, сам знаю, но музыканты, и особенно независимые студии обнищали – и в результате мы имеем такой звук и такой способ студийной записи. Какой смысл выбрасывать деньги на запись пластинки, приглашать настоящий оркестр, если все переведут в mp3, сплющат и скачают? С альбомом с Алом Ди Меолой мы попали в начало разгула интернет-воровства. Издатели похвалили меня за борзость, потому что я рискнул своими деньгами, чтобы пластинка звучала так, как я хотел. И посочувствовали, понимая, что будет дальше. Я-то понял это не сразу – я вообще не очень умею смотреть в будущее. В крупных компаниях типа Sony раньше действовали так: они вкладывали в проекты типа нашего скромные деньги, например, полмиллиона, зная, что точно продадут 100 тысяч экземпляров. Сейчас они не уверены вообще ни в чем, разве что возвращение Бритни Спирс (Britney Spears) отобьет миллион. Десять лет назад это принесло бы десять миллионов. Таким образом, за более рискованные проекты крупные компании просто не берутся. Независимые лейблы все еще пытаются – но, по-моему, просто по инерции, потому, что всю жизнь этим занимались и ничего другого делать не умеют и не хотят. Моя бурная деятельность по выпуску альбомов тоже притормозилась и превратилась в вялотекущую.

Звуки.Ru: Самое время спросить: когда будет следующий альбом?
Леонид: Нового материала очень много. Есть несколько предложений в кино, сейчас выходит песня “Не позволь мне погибнуть” из саундтрека к фильму “Брестская крепость”. Для кино мне сейчас работать даже проще: есть тема, есть повод, есть про что – это цепляет, рождает текст, получается песня. Готовятся новые дуэты с Анжеликой, с Володей Пресняковым. К весне эти песни соберутся в новую пластинку: они не связаны общей музыкальной идеей, они разные, но хорошие, потому что я не допускаю плохого качества. Диск не концептуальный – просто сборник того, что было сделано за последние два года. А к осени следующего года я хочу выпустить “The Best” из двух пластинок: на одной - песни 90-х, на другой – 2000-х. При этом для песен 90-х я делаю 17 новых аранжировок, потому что фонограммы тех времен уже морально устарели. В них есть, безусловно, настроение, но это поет совсем другой человек – я его не помню, мало с ним знаком. Я готовлюсь в 2012 году отметить 20-летие “Босоногого мальчика”, сделать большое шоу в “Олимпийском” и пригласить своих зарубежных друзей и коллег.