ФЕСТИВАЛЬ  Долгая дорога на Jazz Koktebel

В Коктебель из Москвы мы добирались 3 недели. Мы – это я и группа Free-Spoken Band, трио (без преувеличения) супер-музыкантов из Екатеринбурга: Игнат Кравцов, Антон Ильенков и Саша Булатов. Нет, мы не шли в Коктебель пешком, просто от неги на черноморском побережье нас отделяла дюжина концертов в дюжине украинских городов, среди которых — Винница, Ровно, Луцк, Львов, Кривой Рог, Краматорск, Донецк, Харьков, Днепропетровск, Киев и Николаев. Выступление на фестивале Jazz Koktebel было последней точкой в нашем маршруте.

Об этих гастролях можно написать отдельную небольшую книгу в мягкой обложке. При том, что в поездке никто толком не выпивал и тем более не курил и не нюхал – а значит, никого не избили, никто не пропал, никто не спал в коробке из-под телевизора и не выпал из окна. Просто в гастролях мы ездили общественным транспортом с примерно ста килограммами перевеса по багажу. Антон (гитарист) и Саша (басист) притащили из Екатеринбурга пять гитар (из них две – акустические в жёстких кофрах), чемодан со шнурами высотой с десятилетнего мальчика и увесистый, обитый металлом пластиковый короб с процессорами и прочей электронной начинкой. Это не считая «железа» и малого барабана Игната, а также сумок с личными вещей на месяц отсутствия (до сих пор удивляюсь, что, будучи нормальной барышней, обошлась одним небольшим чемоданчиком) и этак килограммов 15-ти концертных костюмов.

Однако основную пикантность поездке придавало не только и не столько препирание с таможенниками, беседы о природе вещей с водителями рейсовых автобусов и «вокзальный фитнес» как таковой, а увлекательное общение с иными местными промоутерами. Казалось бы, что делать в организации концертов людям с атрофией ответственности и/или пунктуальности? Казалось бы — зачем приглашать к сотрудничеству звукорежиссёра, который через 20 минут после объявленного времени начала концерта всё ещё не способен начать саундчек, поскольку не знает, как включить порталы и предлагает быстро найти ему паяльник и пива? Казалось бы, почему не вломить в лицо организатору, уклоняющемуся от выполнения ранее оговорённых условий? Многое, безусловно, излечивается подписанием грамотно оформленного контракта. Но и он не является панацеей на постсоветском пространстве, дорогие товарищи.

Впрочем, неадекват в виртуозном исполнении принимающей стороны в этой поездке присутствовал в достаточно гомеопатических дозах; в целом всё у нас получилось довольно здорово. Если вкратце, то поток воспоминаний получается приблизительно таким: показательный разрыв пластиков на барабанах в конце шоу, ночные покатушки в кабриолете под AC/DC, безразмерная автограф-сессия с дарением портретов; сцена в стенах средневекового замка, восемь летающих неопознанных светящихся точек в ночном небе и кучка обалдевших зевак; копеечные арбузы, домашние пирожки с яблоками в дорогу, 10 часов в рейсовом автобусе, неожиданно удачный звук в крохотном зале с минимальным аппаратом, клуб с кожаными тюфяками вместо стульев; добрый киевский таксист (что уже само по себе оксюморон) дядя Толя; «а не махнуть ли нам в Коктебель из Николаева на яхте?», 4-часовый мастер-класс, чай с корицей и клевером, какие-то уж совсем бешеные овации и тотальное братание.

И вот, наконец, ранним утром 9 сентября мы, сонные и уставшие от бесконечных переездов, выходим на станции Айвазовская, что возле Феодосии. Нас встречает колоритный закопченный водитель минивэна по имени Эдем; через 40 минут мы уже разгружаемся в Коктебеле. Мои уральские ребята мечтали об этом моменте, пожалуй, с самого начала гастролей, поэтому, несмотря на 14 градусов тепла, сизые тучи, ветер и накрапывающий дождик, облачаются в белые штаны, цветные майки и вьетнамки (к вечеру приходится натягивать на себя всё шерстяное, что есть в чемоданах). Прелестная блондинка Ева выдаёт нам именные бэджи со штрих-кодами; Koktebel Jazz Festival 2010 начался.

В десятом году по сравнению с годом девятым, на первый взгляд, изменений немного. В саду дома-музея Максимилиана Волошина снова поставили малую сцену; главная сцена Nu Jazz снова расположена на нудистском пляже. Отличие только в том, что на «волошинские» концерты, которые в прошлом году проходили в тестовом бесплатном режиме, теперь можно попасть лишь по билетам. Цена вполне посильная: 75 гривен (≈300 р.) за дневной концерт и 150 гривен (≈580 р.) за вечерний, однако многим из тех, кто в прошлый раз вкусил халявы, решение организаторов фестиваля показалось несправедливым. Ну как же так — раньше было бесплатно, а теперь вот платно, проклятые буржуины. Подумаешь, гонорары нужно артистам оплатить, перелёт, визы, проживание, аренду аппаратуры и зарплату команде. В прошлом-то году было бесплатно!..

Тем не менее, все концерты на Волошинской сцене прошли с неизменным аншлагом, да ещё и вокруг сада, за проволочным заборчиком, располагались те, кому билетов не досталось. Пожалуй, единственный недостаток этой камерной, живописной и невероятно уютной сцены, где зрители сидят под листвой, укрытые от пронизывающего ветра с моря, — в том, что на неё проникнуть физически примерно так же трудно, как богатому попасть в Царство Небесное. Все четыре фестивальных дня интеллигентного вида господа и холёные дамы стояли под крохотной калиткой, сдавливаемые с боков более резвыми любителями джаза и пограничных стилей, аки верблюды перед игольным ушком, и вспоминали советскую троллейбусную молодость. Иной раз и визг стоял, — так некоторым было охота взглянуть на заезжих звёзд современной импровизационной музыки.

А глядеть было на кого, дорогие друзья. Я езжу на Jazz Koktebel (с некоторыми перерывами) с 2004 года, мне есть с чем сравнивать. Я помню фантастическое выступление японского Shibusashiradzu Orchestra, я знаю, что на Коктебеле играли Стэнли Кларк (Stanley Clarke) и Арчи Шепп (Archie Shepp), я слышала Кортни Пайна (Courtney Pine) в прошлом году. Несмотря на упомянутые имена, я уже привыкла к тому, что Jazz Koktebel – не столько о музыке, сколько об общей атмосфере и музыкантской тусовке. И я со всей ответственностью могу сказать, что таких открытий, таких катарсисов и таких по-настоящему приятных музыкальных сюрпризов, как в 2010-м году на Волошинской сцене, на этом фестивале ещё не было.

Начнём хотя бы с того, что до Коктебеля наконец доехали молодые гении (иначе не назвать) Вадим Неселовский и Андрей Прозоров. Об этих музыкантах, честно говоря, у меня (и у множества джазовых журналистов) уже язык болит рассказывать, но грех не рассказать ещё раз. Вадим Неселовский, пианист, — по происхождению одессит, учился академической музыке в Одесской консерватории, затем – в Высшей музыкальной школе Эссена (Германия). Джазовое образование получил в знаменитом колледже Беркли (Бостон, США), где настолько впечатлил вице-президента колледжа, Гэри Бёртона (Gary Burton), что тот пригласил Вадима в свой ансамбль Generations. Вадим — постоянный участник этого коллектива и аранжировщик многих произведений, которые исполняет Бёртон. Кроме прочего, Неселовский успешно окончил Thelonious Monk Institute, в котором единовременно учатся избранные из избранных, - всего полдюжины человек, отбором которых занимаются лично Теренс Бланшард (Terence Blanchard), Херби Хэнкок (Herbie Hancock) и сын Телониуса Монка, да и преподают — «небожители». В 2009 году Вадим получил приглашение стать штатным преподавателем колледжа Беркли, тем самым став первым в истории выходцем из Украины, получившим такую привилегию. В настоящий момент Неселовский занимается в аспирантуре с перспективой получения степени "доктора джазовых наук" (это не шутка, если что).

У Андрея Прозорова, тоже выходца из Одессы, но саксофониста, — тоже всё хорошо. Достаточно сказать, что этого молодого человека некогда пригласил в свой ансамбль Джо Завинул (Joe Zawinul) где Андрей успешно работал вплоть до смерти мастера, — и уже можно не продолжать. А можно, с другой стороны, и продолжить: Андрей, уже имея блестящее музыкальное образование, полученное сначала в Одесской, а затем в Венской консерватории, в настоящий момент получает дополнительные знания на факультете философии Венского Университета, параллельно выступая с группой Fatima Spar and The Freedom Fries и перкуссионистом Аллегре Кориа. Пару лет тому назад Неселовского и Прозорова звали выступить на Jazz Koktebel, но в тот момент Вадим уже был приглашён гастролировать в группе (на минуточку) контрабасиста Рона Картера (Ron Carter), и приезд на фестиваль не состоялся. На сей раз звёзды встали как надо: Вадим приехал в Украину буквально на 1 день и после концерта поспешил обратно в Штаты, а Андрей остался до конца фестиваля и выступил в составе, в общей сложности, аж трёх составов. Впрочем, этого музыканта никогда не бывает много: слушал бы и слушал бесконечно...

Их музыку можно долго анализировать. Можно говорить о том, какие дивные плоды дала блестящая академическая школа, великолепное импровизационное мышление и природный талант. Можно долго разбирать по косточкам, откуда растут ноги у этого пассажа, той гармонической последовательности или конкретно этого подхода к аранжировке. Можно сравнивать их трактовку «Группы крови» Цоя с тем, как выворачивают наизнанку хиты The Bad Plus и Ярон Херман (Yaron Herman). А можно просто отдаться музыке. Вот фортепиано имитирует колокольный звон, а сопрано-саксофон – гармонь. В невероятно простой пронзительной, тревожной, печальной и глубокой попевке — невыразимая экзистенциальная тоска, и величие, и трагедия, и триумф. Звучит Шостакович, звучит Бах, звучат авторские пьесы; боговдохновенное pianissimo сменяется экстатическими всплесками; сквозь долгие паузы прорывается вполне настоящий и осязаемый шум ветра и разбивающихся волн, тут же становящийся музыкой; пианист и саксофонист (не Дима и Андрей, а просто — музыкант и музыкант, какими они были два, четыре, шесть веков тому, скоморохи, менестрели, трубадуры — вот они, перед тобой), проживают каждую ноту, кладут жизнь здесь же, на сцене, умирают и воскресают, а ты — ты понимаешь, что эти люди знают правду, что им открыто нечто большое и настоящее, ты захлебываешься восторгом: нет сил ни дышать, ни шевелиться; выдох, стон, а! Как же это невыносимо прекрасно...

Я уже не помню, как закончился этот концерт. Вообще после такой музыки нужно быстро-быстро идти домой и больше ничего не слушать. Или, по крайней мере, дать себе передышку. Примерно так мы с парнями и поступили: послушав в общеобразовательных целях исполняющую задорный и качественный gypsy swing группу Ялта Jam, ретировались — утепляться, осмысливать услышанное и готовиться к изрядной порции новой музыки.

Когда мы вернулись, своё сольное выступление заканчивала Кира Шулаева из Санкт-Петербурга, исполняющая авторские вокализы, аккомпанируя себе на скрипке; как с использованием плейбэка, так и без него. К слову, играющей Киру мы неоднократно видели после выступления на Волошинской сцене в самых разных местах — от «аллеи хиппи» на набережной (где рядом с крепкими профессионалами сидят расторможенные аскеры с инструментами и без) до бара «Калипсо» неподалеку от сцены Nu Jazz, где в рамках фестиваля проходили джемы всех желающих музыкантов и не-музыкантов.

Вечерний концерт открыло выступление датского саксофониста Эскила Ромме (Eskil Romme) и, несмотря на уверения фестивальных программок, не скрипача Петера Урбранда< (Peter Uhrbrand), а шведского исполнителя на бузуки (разновидность лютни) Йенса Ульвсанда (Jens Ulvsand). Пожилые скандинавы играют очень простую музыку, без гармонических и импровизационных изысков, и прелесть того, что выходит из-под их пальцев  — в чувстве, искренности и... особых сочетаниях интервалов, присущих северной культуре. Местами, правда, искренность и чувство не были способны перекрыть некоторую мало скрываемую неуверенность (кто его знает, какой природы): пассажи не всегда удавались, а финал почти каждой композиции наступал так внезапно, будто музыканты спешили поскорей её закончить. Но... в целом впечатление от дуэта осталось очень милое. Добрые и открытые северные дядьки.

А вот трио Карстена Дэррра (Carsten Daerr Trio) из Германии, вышедшее на сцену вслед за датско-шведским дуэтом, стало, пожалуй, главным открытием фестиваля. Молодые на вид парни (даром, что играют вместе уже 16 лет) долго не могли собраться: лидер трио, пианист Карстен якобы ушёл погулять и вернулся, когда организаторы его уже обыскались. Ожидание было вознаграждено, и ещё как. Немцы играют с неподдельной радостью, с ненатужным, совершенно органичным драйвом. Пианист резв, изобретателен и умён, контрабасист Оливер Потратц (Oliver Potratz) раскрепощен и напорист, а барабанщик... барабанщик Эрик Шефер (Eric Schaefer)— это, пожалуй, вообще лучшее, что есть в этом трио.

Такой тонкой, изобретательной игры, такого вдохновенного взаимодействия, такого эмоционального напряжения при предельной сосредоточенности я не видела уже давно. Барабаны Шефера есть везде, он молниеносно выбирает именно то средство и тот нюанс, и тот удар по той самой тарелке, по тому самому барабану или колокольчику, которые нужны в конкретном месте для выражения конкретной мысли, он поддерживает каждую внезапно поданную идею и развивает её до той степени, до которой это необходимо, и в то же время Шефера будто бы нет, он «благорастворён в воздусях», он парит над потоком. Кульминацией концерта (по крайней мере, для меня и многих присутствовавших на выступлении музыкантов) стала композиция «Intuition», в основу которой положена импровизация 6-тилетнего мальчика. Трио создает грув на 2-3-х нотах, на неочевидных, не таких уж эуфоничных аккордах, долго раскачивается, нагнетает температуру, добавляя градуса очень умеренными порциями, и наконец выходит в такую фантастическую пульсацию, в такой резонанс, что «хочется кричать» (а Шефер, этот инопланетный Шефер, сохраняет самообладание даже в самые горячие моменты, когда Дэрр и Потратц уходят в транс, не говоря о стонущей аудитории). Пусть то, что играют эти ещё довольно молодые немцы, и не ново, пусть оно отзывается тем, что вышло из-под пера The Bad Plus, Esbjorn Svensson Trio, Plaistow и прочих современных музыкантов, от Radiohead до The Books, — хорошей музыки много не бывает.

О том, как мы с Free-Spoken Band накамлали солнечную погоду, как гламурный El Кравчук пел Вертинского, а австрийский гитарист Карл Риттер заставил зрителей сдавать билеты — продолжение следует.