John ZORN  Знак Зорна

На свете осталось не так много музыкантов, которые способны устроить трехдневный фестиваль имени самого себя и при этом на протяжении всех этих дней представлять разнобразную, свежую, интригующую программу. Американский авангардный композитор и саксофонист Джон Зорн (John Zorn) принадлежит к числу именно таких артистов.

В музыкальном сообществе Зорн проходит под знаком гения, юродивого, гуру. При этом плодовит как опоссум (его игру можно услышать на более чем 400 разнообразных альбомах) и обладает столь же нелегким характером - что, впрочем, не мешает ему выступать и записываться с огромным числом музыкантов. Все проекты нью-йоркского шамана вызывают благоговейный трепет у знатоков: здесь что ни имя, то легенда. Однако дело, пожалуй, не сколько в звучности имен, сколько в той потрясающей полистилистичности и исполнительской свободе, которая достигается Зорном в результате каждого подобного сотрудничества. Все проекты Зорна - тому живое доказательство: радикальный PainKiller, разнообразные версии проекта Masada, сотрудничество с Kronos Quartet, фанк, грайнд-кор, клезмер - пестрый калейдоскоп, который разворачивается из зорнова сакса, словно портал в иные вселенные.

В минувший уик-енд (с 25 по 28 августа) Зорн устроил в клубе Yoshi’s в Сан-Франциско серию очень странных вечеров. Каждый день он играл по два концерта, при этом программа подбиралась максимально контрастная - так, чтобы у сетов в принципе не было шанса перетечь один в другой. Поскольку интересы Джона в последние годы тесно связаны с минимализмом и авант-джазом Восточного побережья, было очевидно, что в этом миниатюрном фестивале следует ожидать большое число "местных" музыкантов.

Серия концертов называлась "John Zorn's Bay Area Connection" - четкое указание на их коллабортивный характер. Мне посчстливилось попасть на два первых - с патриархом минимализма Терри Райли (Terry Riley), которого Зорн называет одним из своих учителей в области композиции, и с парочкой, перед которой почтительно снимают шляпу все инди-залы мира: гитаристом Фредом Фритом (Fred Frith) и не менее разнообразным и многоликим сумасшедшим - Майком Паттоном (Mike Patton).

Что касается Райли, то его имя и имя Зорна часто стоят рядом на разнообразных авангардных пластинках - тем более странно было услышать вступительное слово Джона, во время которого тот сообщил, что это их первое совместное живое выступление. Райли пребывает в почтенном возрасте и некоторой мечтательной задумчивости, его белая борода навевает ассоциации со сказочными мудрецами, а неспешное intro напоминает вступление к волшебной сказке. Первая вещь - камерная, компактная, Но то, что происходит дальше, куда больше походит на фильм-катастрофу: откуда ни возьмись, на слушателя надвигается, грохоча и сигналя, огромный ржавый товарняк, и саксофон заходится тревожным гудком, и руки Райли начинают падать на клавиатуру, словно деревья под топором. Сет, состоящий из трех композиций, был динамичным и "сюжетным", он оставил по себе ощущение звенящей пустоты.

Вторая часть вечера, меж тем, началась с совместного сета Райли, Зорна и Паттона. Райли остался за фортепиано, на сцену вышел лидер - и началось странное, режущее слух, неуютное во всех отношениях действо, во время которого Паттон занимался разнообразными звукоподражаниями, саксофон Зорна то скрипел, как несмазанная дверь, то начинал кричать криком, а Райли создавал некое импровизационное поле, которое мерцало и дрожало на заднем плане, будто город в облаке смога. Один из зрителей задокументировал кусочек этой неструктурированной композиции.

Явление на сцене Фрита дало старт иным номерам: Фрит - знатный прогер, и как участник множества прог-рокерских проектов, имеет склонность к замысловатым и помпезным вещам. Фрита и Зорна нечасто можно увидеть играющими на одной сцене, хотя именно этим титанам Манхэттен обязан созданием собственной авангардной сцены, а в конце 70-х они сотрдничали в целом ряде проектов, и до сих пор дружат. Обоих музыкантов связывает любовь к импровизации на грани телепатии и созданию интеллектуальных звуковых полотен, оба деятельно интересуются мировой культурой и исследуют музыкальные традиции разных народов. Некоторые дуэты, сыгранные ими в последние годы, легли в основу вышедшего весной студийного альбома "Late Works". Но в этом концерте ведущим стал Паттон - безумный, агрессивный, без всякого почтения относящийся к стилистическим границам и чужому личному пространству. Композиции берут медленный разгон с перебора тягучих высоких нот, сгущаются, и, наэлектрифицированные, начинают испускать грозовые разряды, после чего Паттон "докручивает" их до мощности торнадо. Иногда музыка звучит как помехи на линии, иногда - как заунывный плач или полная какофония, но во всех случаях исполнители доходят до мощного крещендо, после которого зрители некоторое время молчат, оглушенные звуками и мыслями.

Жаль, что мне не удалось увидеть концерты последующих дней. 27 августа первой частью сета стало исполнение романтичной, почти академической программы "Alhambra Love Songs". Посвящение солнечной Калифорнии было исолнено Зорном в сопровождении Роба Бургера (Rob Burger) на фортепиано, Тревора Данна (Trevor Dunn) на басу и Кенни Воллизена (Kenny Wollesen) на ударных. В записи Love Songs - красивый, чистый джаз, но, зная состав исполнителей, смело можно было ожидать от музыкантов какой-нибудь фиги в кармане.
А во второй части той же копанией был исполнен саундтрек к фильму Уоллеса Бермана "Алеф".

28 августа Зорн при участии Rova Sax Quartet Зорн ипровизировал и исполнял "игровую музыку" (что бы под этим ни подразумевалось - возможно, это могла быть и музыка к играм). Финальным шоу фестиваля стало выступление огромного сборного состава COBRA: Фред Фрит на гитаре, с ним - Трей Спраэнс (Trey Spruance), два барабанщика - Скотт Амендола (Scott Amendola) и Кенни Воллизен, а к Робу Бургеру на фо-но присоединились Дейв Слассер (Dave Slusser) на клавишных, плюс еще электронщики, скрипичная секция и перкусии... И, разумеется, Паттон - джокер в колоде.

Уходя с концерта и собираясь на самолет, я много размышляла о том, есть ли в России музыканты, которые могли бы так же, как Зорн, собрать подобный хэппенинг. Пожалуй, авангард такого класса мог бы выдать покойный Сергей Курехин. Есть два Федоровых, Гребенщиков, Старостин - не так уж мало (к примеру, Леонид Федоров успешно собрал в прошлом году прекрасное трио с Медески и Рибо). Только вот критически мало публики, которая готова несколько дней подряд запоем слушать фри-джаз, авангардный джаз, экспериментальную, необычно структурированную музыку: состояние курехинских фестивалей тому прямое доказательство. "Авангардная" аудитория предпочитает западные версии подобной музыки, и на отечественный аналог не ведется. А следовательно, можно лишь мечтать, что когда-нибудь подобные "поездки в гости" станут для нас рядовым явлением, и композитор мирового масштаба посвятит три дня своей жизни, чтобы поиграть с местными авторами. Со временем, хочется верить, и здесь вырастет генерация своих сумасшедших, отчаянных, со сбитыми настройками в голове - и репортаж, подобный этому, я буду вести не из Сан-Франциско, а откуда-нибудь из Рязани.