Chris ISAAK  Спиритический сеанс

У режиссера Тони Скотта в фильме "Настоящая любовь" ("True Romance") действует неоднозначный персонаж по прозвищу Учитель. Он, по сути своей, галлюцинация: является в бреду главному герою, давая важные советы и направляя его жизнь туда, куда, в общем-то, направлять ее не следует. Персонаж этот одет в обтягивающие штаны, яркую куртку, у него - набриолиненный кок, но разглядеть толком мы его не можем, ведь он - галлюцинация. Режиссер неоднозначно намекает, что герою видится не кто-нибудь, а сам Элвис, - правда, Элвисом этого призрака никто не называет.
Так вот, как выяснилось в клубе "Б1 Maximum" на первом московском концерте Криса Айзека (Chris Isaak), подобный призрак - вовсе не фантазия режиссера. Он материализовался перед сотнями зрителей, отыграл большой музыкальный сет и растворился в лучах прожекторов. Не верите? А зря!

С "королями рокабилли" в нынешнее время все совсем не хорошо - они, к сожалению, существа ископаемые, вымершие в прямом смысле этого слова. Так что флаг, выпавший из рук Элвиса Пресли (Elvis Presley), Роя Орбисона (Roy Orbison) и Чета Эткинса (Chet Atkins), должен был подхватить лучший из последователей. Лучший из тех, кто не просто подражал кумирам, но тщательно копировал их всех, синтезируя несколько культовых образов в один - образ Нового Короля. Ну, даже если не короля, то хотя бы наследника престола.

Для этого, на самом деле, нужно не так уж и много: визуальный ряд и соответствующий сет-лист. Айзек и сам не скрывает, что любит комбинировать на своих концертах собственные песни с хитами Пресли и Орбисона. Да и инструмент - белоснежный Gibson - Айзек подбирал таким образом, чтобы звучание его гитары напоминало саунд Чета Эткинса. Так что если закрыть глаза и чуть-чуть пофантазировать - в песнях Айзека три великих покойника рок-н-ролла помимо своей воли встречаются и потихонечку джемуют.
Герой вечера вышел на сцену вальяжной походкой Элвиса середины 70-х, в небесно-голубом костюме, аляповато расшитом блестками. Вышел, оглядел с полуприщуром оглядел зал (прелестные девушки, естественно, составляли среди публики подавляющее большинство), и грянул стартовый рок-н-ролл. И тут сразу стало понятно, что концерт будет весьма и весьма необычным для московской клубной сцены.

Поразил звук: все инструменты "читались" более, чем четко, не было ни проваливающихся гитар, ни форсированных басов, ни гремящих ударных. Все было состроено на удивление ровно и прозрачно. Может быть причиной тому - потрясающие музыканты, составившие аккомпанирующую группу Silvertone. Все они, надо сказать, звезды калибра, сопоставимого с Айзеком. Судите сами: гитарист Гершель Ятовиц (Hershel Yatovitz) - один из самых уважаемых джазовых сессионщиков, игравший со Стеном Гетцем (Stan Getz) и даже с Диззи Гиллеспи (Dizzy Gillespie). Басист Роуленд Салли (Rowland Salley) записал партии баса и контрабаса в легендарном альбоме "Raising Sand" Роберта Планта и Элисон Краусс (Robert Plant and Alison Krauss). Барабанщик Кенни Дейл Джонсон (Kenny Dale Johnson) стоял у истоков американского рок-н-ролла, играя с самим Бо Дидли (Bo Didley). Перкуссионист Рафаэль Падилла (Rafael Padilla) вообще нарасхват: он играет с Шакирой (Shakira) и Глорией Эстефан (Gloria Estefan). А клавишник Скотт Планкетт (Scott Plunkett) аккомпанировал Дону Хенли (Don Henley) из The Eagles и Стиви Никс (Stevie Nicks) из Fleetwood Mac. Ну чем не супергруппа?

Отыграв стартовые рок-н-роллы Айзек неожиданно отложил гитару, взял в руки микрофон и начал длинную тираду о том, как он рад оказаться в Москве и вообще - желает немедленно пообщаться с публикой и спеть для нее что-нибудь романтическое. И вот тут-то и случилось первое чудо концерта - Айзек, напевая под перебор Ятовица элвисовскую "Love Me Tender", спустился в зал. Под легким прикрытием охранников наследный принц рок-н-ролла фланировал среди обалдевших от счастья зрителей, с удовольствием позировал перед камерами мобильных телефонов, а последний куплет пропел, приобняв некую прекрасную леди, особенно приглянувшуюся звезде.

Оставив публику приходить в сознание после такого экстравагантного поступка, Айзек вновь поднимается на сцену - и начинается первый сет хитов. Сперва звучит убойная "Speak Of The Devil", а вслед за ней - неувядающая "Wicked Game", которую вместе с Айзеком поет весь зал. Среди публики появляются первые танцующие пары, а Айзек придирчиво осматривает зрителей и то и дело с поистине монаршим величием кивает то одной, то другой поклоннице.
Затем все музыканты выходят на переднюю линию сцены и рок-н-ролльные хиты сменяются песнями куда менее подвижными. "Это наш первый приезд в Москву," - сообщает Айзек. - "Мы, в принципе, планируем долго играть, так что лучше позвоните няням ващших детей, скажите, что будете поздно". Пока зрители шлют смс-ки домой, Айзек решает посвятить собравшихся в глубины собственного творчества: "Я. вообще-то, пишу в основном грустные песни, но есть у меня и одна веселая. Вот ее-то мы вам сейчас и сыграем". Вслед за этой тирадой звучит милая кантри-вещица "Take My Life", а потом - "I'll Go Crazy", которую Айзек посвящает памяти покойного Джеймса Брауна (James Brown). "Я знал его, я восхищался им". - ностальгически вздыхает Крис. - "Он был воистину королем соула".

Воспоминания о великих покойниках - вещь, конечно, хорошая, но население хочет размяться. Айзек скидывает пиджак и издает в микрофон хорошо знакомый всем утробный рык: начинается "Baby Did A Bad Bad Thing", после которой музыканты ненадолго уходят за кулисы. Публика аплодирует и через пару минут оказывается вознаграждена: Айзек предстает в новом костюме, украшенном зеркалами. Финал концерта тоже становится ознаменован хитами - сперва звучит "San Francisco Days", в которой умопомрачительное соло играет Падилла, а затем приходит черед вызова очередного привидения - Айзек поет "Oh Pretty Woman", уверенно копируя вокальную манеру Орбисона, разве что не пытаясь издать фирменный гортанный рык Большого О. И завершается концерт "Blue Spanish Sky", в котором Айзек играет очень простое, но вместе с тем эффектное гитарное соло. Вполне в духе Чета Эткинса. Еще одна материализация состоялась вполне успешно - довольный Айзек представляет музыкантов и удаляется за кулисы: всем спасибо, все свободны.

Покидая концерт, невольно ловишь себя на мысли: как бы вторична по сути своей эта музыка ни была, Айзек играет ее на удивление искренне. В конце концов, разве виноват медиум в том, что его постоянно одолевают духи умерших музыкантов?