Peter DOHERTY  Историко-культурные аллюзии в лирике Карла Барата и Питера Доэрти. Часть 2.

Опиум как оммаж романтическому сознанию

"История Доэрти (Peter Doherty) – это история весьма неглупого человека, чей романтический взгляд на наркотики, подпитываемый страстью к литературе, превратил жизнь в кошмар, поставив под вопрос не только музыкальную карьеру, но и жизнь", - постулирует в своем материале автор журнала Rolling Stone (2007). В документальном фильме, снятом о Пите телеканалом BBC4, Arena Documentary и в ленте Stalking Pete Doherty, был поставлен вопрос о наркозависимости Доэрти: не является ли это следствием чрезмерного чтения романтических книг?
В частности, можно предположить, что пристрастие к наркотикам имеет явную связь с гррячей любовью Доэрти к роману Томаса Де Куинси Исповедь агличанина, употребляющего опиум.

Сам музыкант в другом документальном фильме с не самым вежливыми названием – Who The Fuck Is Pete Doherty – подтверждает эту теорию: "Я начал употреблять опианты, потому что мне хотелось почувствовать себя как поэт начала века. Но очень скоро я понял всю особенность влияния на меня этих веществ: кокаин заставляет меня быть невероятно грустным и задумываться о смысле бытия, а героин – напротив, выводит из этого состояния, сообщая вдохновение и азарт. Но, честно признаться, лучше бы я ничего этого не ощущал".

Опиум – незаменимый элемент британского и французского имперского стиля. Королева Виктория провела из–за него две маленьких победоносных войны с Китаем. В 16 столетии Парацельс представил свои "пилюли бессмертия", в состав которых входил laudanum (лауданум, спиртовая настойка опиума). Столетием позже путешественники, возвращавшиеся из колоний или из Османской империи, все чаще привозили с собой madak – причудливую смесь табака и опия, распространившегося по всей Евразии, от южных пределов Китая до европейских владений Порты. Но по–настоящему сок мака вошел в моду в европейских гостиных в середине 18 века, когда в очередной раз французы полюбили все восточное – конфуцианство, шоколад и, разумеется, опиум. Все в то время принимали лауданум. Все романтические поэты, за исключением Водсворта, экспериментировали с ним. Когда брак Байрона был на грани распада, поэт всегда держал при себе пузырек "Черной капли" – популярной в те годы опиумной настойки. Когда леди Байрон нашла его в чемодане супруга вместе с томиком "Жюстины" маркиза де Сада, то еще неизвестно, что повергло ее в больший ужас.

Первая массовая вспышка наркомании в Европе относится к 1840 году. Именно тогда в Англии были приняты "усиленные меры в пользу трезвости: в процессе ограничения возможностей пития и дороговизны алкоголя, люди начали искать заменители спиртного и быстро нашли замену в наркотиках. Ежегодное употребление опиума в Англии в 1859 году составляло 61 тысячу фунтов, то есть приблизительно 27 с половиной тонн. Средней дозой для взрослого человека считаются 30 граммов в день. Количество точек розничной торговли, где продавался опиум, в Англии в это время оценивается от 16 до 25 тысяч. В Ирландии в то же время началась эпидемия эфиромании, в результате которой было открыто явление общего наркоза. Войдя в европейскую жизнь, опийный мак естественно вошел и в европейскую культуру. Классикой жанра здесь заслуженно стала "Исповедь англичанина, употребляющего опиум" (1821) году Томасом де Куинси. В книге со всей обстоятельностью столетия описывается сперва "упоение", а потом и "пытки" опиумом. Де Куинси первым определил и отличия опиума от алкоголя, – мак погружает личность в пограничное состояние, но при этом гарантирует постоянную ясность ума, сулит даже некоторый восторг от умственной деятельности.

Доэрти и по методу работы был похож на Томаса де Куинси. Де Куинси вел дневник, который представлял собой детальное описание всего того, что занимало воображение писателя – книги, которые он читал, и книги, которые планировал прочитать, анализ собственного характера, фантазии об умирающих героинях на озерных островах и мрачных феодалах, списки любимых авторов, расположенных в порядке предпочтения, и даже указание на точные приметы, коими должна обладать идеальная мебель. Доэрти занимается похожим на страницах своих Books Of Albion.

Между тем, во Франции Теофиль Готье считает, что жажда идеала столь велика в человеке, что он изо всех сил тщится ослабить путы, привязывающие душу к телу, он пьет для радости, курит для забвения, глотает для безумства. Готье – один из основателей парижского Клуба гашишистов .

Еженедельные встречи в Сан–Луи под чутким руководством Моро де Тур, впоследствии выпустившего труд "Гашиш и душевные болезни", более всего походили на совместное дружеское околонаучное исследование, в большой степени предчувствующее эру психоанализа – нового наркотика для людей будущего века. Бодлер в своей знаменитой Поэме о гашише , а также в исследовании О вине и гашише как двух разных средствах умножения личности обозначил несколько ступеней действия гашиша.
Доэрти в своих дневниках часто цитирует участников встреч в "Клубе ассасинов" – например, в записи 2003 года полностью приводится стихотворение Артюра Рембо Song from the highest tower и особенно выделяется строчка "Youth so full of leisure // Slave to each new taste // In fine choice of pleasure // my life went to waste". В другой записи – Шарля Бодлера и его стихотворение "Reflected Horror".

Поздняя викторианская эпоха также была богата на почитателей опиума и отражение его в литературе. Чарльз Диккенс в 1870 году изобразил жизнь опиумных притонов в романе "Тайна Эдвина Друда", Оскар Уайльд – в "Портрете Дориана Грея" (1891), Артур Конан–Дойл в 1892 году – в рассказе "Человек с рассеченной губой". Шерлок Холмс употреблял кокаин. В "Этюде в багровых тонах" (1887) Ватсон вскользь упоминает о возможном употреблении Холмсом наркотиков и тут же отметает это предположение как несостоятельное. Однако в "Знаке Четырех" (1890) читателю предлагается подробное описание того, как Холмс делает себе инъекцию "семипроцентного раствора кокаина", и состояние его вен, а также упоминание Ватсона о том, что эта сцена повторялась три раза в день в течение нескольких месяцев показывает, что привычка эта, увы, глубоко укоренилась. Также пагубная привычка Холмса упомянута в рассказах "Скандал в Богемии" (1891) , "Человек с рассеченной губой" (1891), "Желтое лицо" (1894) и "Пропавший регбист" (1904). Французы также были подвержены пристрастию к опиуму – например, Жан Кокто, чью книгу Опиум (1930) Доэрти всегда держит на прикроватном столике, а Барат – на книжной полке.

Опиум и наркотические вещества были "зашифрованы" во многих стихотворениях дуэта. Например, под видом Missis Brown (brown – в английском языке на слэнге обозначает кокаин) в песнях "Can’t Stand Me Now", "What Katie Did" (Hurry Up, Missis Brown!), "Horrorshow"(Пит в одном из интервью раскрывает тайну песни: Horrorshow – если произносить быстро, звучит как "хорошо" по–русски, меня этому научили в Москве), и "Last Post On the Bugle" (газета The Sun предположила, что звук, появляющийся на первых трех секундах этой песни – это звук того, как человек нюхает кокаин. На деле же – это просто звук рвущихся бумажек).

В названии альбома Up The Bracket заложена игра слов: "up the bracket" – на слэнге означает нюхать кокаин, но, между тем, еще и цитата из любимого радио-шоу Доэрти "The Late Hour with Tony Hancock", в котором Тони Хэнкок употреблял "up the bracket" в значении "дать в челюсть".

Также опиум упоминается в "Lady Don’t Fall Backwards" – прекрасной балладе, вдохновленной началом века:

Заключая, можно сказать, что опиум и его производные всегда играли не последнюю роль в воображении разных эпох и в поп–культуре, начиная поэтами–романтиками и заканчивая рок–музыкантами XXI века. Сюрреализм новой эстетики, желание отключить свое сознание, действовать не рационально – вот, что толкало все творческие натуры на употребление психотропных препаратов. " Обзаведясь умом на два су – это происходит быстро! – я вижу причину моих затруднений: слишком поздно я осознал, что живем мы на Западе. О, болота этого Запада! Не то чтоб я думал, будто свет искажен, исчерпана форма, движение сбилось с пути... Да... Теперь мое сознание непременно желает постичь всю суровость развития, которое претерпело сознание после крушенья Востока. Так оно хочет, мое сознание! ...Но уже истрачены эти два су. Сознание – авторитет, который желает, чтоб я находился на Западе. Заставить бы его замолчать, и тогда можно сделать свой выбор". Как замечают некоторые исследователи, романтически–литературный образ опиума изначально привлек Доэрти, но, к сожалению, тот не смог контролировать его: "Так или иначе, в какой–то степени его (Доэрти) нынешняя слава подогрета наркотиками. Поэты–романтики, которых он обожает, должно быть, чувствовали, что вдохновение приходит к ним чаще, когда они покурили немного опиума. Однако Доэрти стал заложником наркотиков. И у нас перед глазами есть целый ряд рок–звезд, умерших в молодом возрасте от передозировок – от Джимми Хендрикса до Дженис Джоплин и Курта Кобейна") .

Главы диплома в порядке публикации:

Часть 1: И целовали берег Альбиона...
Часть 2: Опиум как оммаж романтическому сознанию
Часть 3: Конец прекрасной эпохи
Часть 4: Гимн обреченной молодежи
Часть 5: Окончен бой: беру портфель, иду домой
Часть 6 и заключение: Группа Кино