Candy DULFER  Конфета в джазовой обертке

Стремление затащить каждого встречного музыканта в железную клетку жанровых определений напоминает попытку удержать резиновую пробку под водой — чем больше ее прижимаешь ко дну, тем стремительнее она вылетит наверх. К голландской альт-саксофонистке Кэнди Далфер (Candy Dulfer) критики прилепляют оскорбительный ярлык "smooth jazz", но этим туманным определением творчество Кэнди не исчерпывается. Более того: сама Далфер стоит в острой оппозиции ко всем попыткам принести в жертву свободу джаза ради коммерческой выгоды. И хотя большая часть произведений Далфер находится в русле традиционного поп-мейнстрима, мыслит певица далеко не стереотипами. Знатокам джаза, морщащим лоб, едва заслышав словосочетание "smooth jazz", стоит задуматься — не ведет ли Кэнди куда более важную просветительскую работу, чем те авангардисты, что спрятались в уютных скорлупках крошечных клубов? Звуки.RU поговорили с Далфер об авангарде, рекламе на радио, духе времени и ненависти к зрителям.

Звуки.RU: Кэнди, как-то раз Вы обмолвились о своей неприятии политики американских радиостанций в отношении к музыкантам. Вы можете подкрепить свою критику примерами отдельных злодеяний?
Кэнди Далфер: Да, но я хочу отметить, что лишенное вкуса начальство большинства поп-джазовых станций — это лишь одна сторона медали. Главная же беда радио — это рекламодатели, диктующие свои, подчас совершенно идиотские условия. Я видела письма от компании Dee Electronics, вынуждавших руководство станции исключить из списка композиций те, что содержат слишком высокие, по их мнению, звуки, потому что это может отвлечь водителя от дороги. Вы понимаете, до чего они дошли? И я никогда не поддерживала музыкантов, следующих этим ужасным предписаниям. Это против самого духа джаза!

Звуки.RU: Упреки в Ваш адрес часто слышатся именно от тех, кто этот свободолюбивый дух всячески раздувает — то есть из лагеря поклонников авангардного джаза. Как складывались Ваши отношения с этой музыкой?
Кэнди: Мой отец, Ганс Далфер — известный музыкант-авангардист, поэтому я выросла в этой среде. Что же до современного джазового авангарда — то тут все не так уж и очевидно. Мне кажется, что это направление (или образ мышления, как вам угодно) уже отыграло свою роль в истории музыки — это было блестящее, потрясающее представление, но оно закончилось. Сейчас, в 2009-м, называть себя авангардистом — да это просто смешно! Ведь все уже было проделано задолго до нас! Да, можно привлекать зрителей к исполнению композиций, можно заставлять инструменты звучать совершенно не похоже на себя — но все это уже было! Все это замечательно звучало лет сорок назад, но сейчас это просто невыносимо в своей банальности! Настоящий модернизм заключается в том, чтобы брать лучшее отовсюду и смешивать в нужной пропорции. Важно аккумулировать опыт предыдущих поколений, смотря на них с той точки, которую достигла современная музыка. Меня воодушевляет молодежь — я смотрю на них и понимаю, что им совершенно наплевать, как называется то, что они играют — джаз, соул, фанк,- какая разница! Когда я училась в школе, все было совершенно по другому: если ты слушал панк-рок, то ты не мог любить при этом диско — ты должен был одеваться и вести себя соответствующе. Сейчас ничего этого не осталось. В Америке вообще сложно услышать разговоры о каких-то жанровых дефинициях, особенно в среде музыкантов. Если ты играешь тяжелый металл, и при этом делаешь это хорошо — твои пластинки неплохо расходятся и все такое — и внезапно ты встречаешься с человеком из джаз-рок группы, то он скажет тебе: "слушай, да ты крутой!". В Европе же все по-другому — все ожесточенно сражаются за свое место под солнцем и блюдут чистоту жанра. Я помню, что когда я была еще маленькой, папа состоял в организации, поддерживающей джазовых музыкантов. Временами им еще и находили какую-то халтуру - например, озвучить фильм или сыграть на городском празднике, ведь авангардисты зарабатывали очень мало, на эти деньги невозможно было содержать семью. И вот, через десять лет, его с треском выкидывают из этой организации, потому что он записался вместе с басистом из рок-группы! Представляете — на протяжении десяти лет наш дом был полон гостей, к нам всегда приходили друзья и коллеги папы, а тут в одночасье от него все отвернулись и ему пришлось искать новых друзей.

Звуки.RU: Хорошо, если авангард — это тупиковый путь, то есть ли вообще возможность для инновации в современном джазе?
Кэнди: Да, она всегда есть! Полагаю, что для этого нужно перестать отвращать молодежь слишком заумными и порой откровенно бессмысленными экзерсисами авангардистов, выдавая их за "настоящий джаз", а показать всю палитру стилей, уместившихся под этим емким словом. Покажите мне клуб, где играет фри-джаз, и при этом там собираются люди не старше двадцати лет. В Западной Европе такого нет. На подобные концерты ходят люди, которым уже перевалило за сорок, а то и старше! Ничего плохого я в этом не вижу — до тех пор, пока они не начинают осуждать других за то, что те играют. Людям свойственно окапываться в своем прошлом и вести позиционную войну со всем миром. Мне нравится Альберт Эйлер, но здесь есть очень важный момент — он, как и Пикассо, увлекся авангардом еще и потому, что он уже сделал все, что можно в "обычном" искусстве. Новые пути нужно искать только тогда, когда ты уже прошел до конца старые — вот мой принцип. Но если ты уже действительно многого добился, то самое важное — это попытаться изобрести себя заново, откинуть весь накопленный багаж и творить как ребенок, интуитивно, с большой долей наивности, но с неподдельной верой в то, что ты делаешь. Со мной было нечто подобное: долгие годы я не могла смириться с тем, что не могу играть также технически совершенно, как музыканты-мужчины, но потом я сказала себе: "слушай, да ты и так неплохо играешь, не обращай ни на кого внимания". И стоило мне перестать волноваться, как я стала играть в десять раз лучше!

Звуки.RU: Авангард часто укоряют в том, что он интереснее музыкантам, нежели ординарным слушателям. Вы с этим согласитесь?
Кэнди: Да, но то же самое можно сказать и о фьюжне, и об отдельных представителях джаз-рока, хард-рока или прогрессива — это все музыкальная акробатика в чистом виде. Конечно, это интересно только тем, кто умеет держать в руках инструменты. Я же хочу, чтобы музыка просто приносила слушателям радость, никаких других амбиций у меня нет. Ведь именно ради этого люди начали извлекать звуки из палок и камней десятки тысяч лет назад! Конечно, не нужно идти у потребителя на поводу и играть только то, что он хочет, но нельзя и впадать в другую противоположность. Представьте, зрители собрались на ваш концерт со всего города, а может быть и приехали из других мест, стояли под дождем в очереди, заплатили немалые деньги за билет - и все только ради того, чтобы посмотреть как вы ребячитесь на сцене: "О, как быстро я могу играть! И как громко!". К сожалению, немногие понимают, что концертный зал — это не песочница, чтобы хвастать подобными достижениями. Вообще контакт с аудиторией — это очень сложная штука, так непросто разобраться со своими чувствами, когда на тебя смотрят тысячи людей. Многие же мои знакомые просто ненавидят своих слушателей.

Звуки.RU: Как поживает Ваша передача на голландском телевидении?
Кэнди: Мы готовим продолжение! После двухлетнего перерыва телеканал решил возобновить съемки моей программы. Для меня это большое событие, поскольку на мой взгляд, телевидение стало до ужаса пустым и бессмысленным за последние годы — оно не несет людям вообще никакой полезной информации: только новости, насилие в фильмах и рекламу товаров. Я ничего не имею против тех артистов, что активно ротируются на MTV, но за потоком новинок люди забывают о настоящих героях — о тех, кто совершил огромный вклад в развитие музыки. Поэтому я задумала передачу, в которой эти герои сами смогут рассказать о себе и о том, что они чувствуют, оглядываясь назад. Но я не собираюсь зацикливаться на ветеранах сцены: в мою передачу может попасть и подросток - с одним лишь условием, что о нем не вещают все телеканалы и радиостанции. Я помогаю только тем, кто вынужден оставаться в тени нашумевших и злободневных исполнителей. Особое же внимание я уделяю просвещению молодежи — моя передача ориентирована прежде всего на молодых людей: я не навязываю им свои вкусы, но если они не знают, кто такой Ван Мориссон (Van Morisson), как они могут решить — нравится ли он им, или нет? Поэтому я и знакомлю людей с теми, кто заложил основу той музыки, которую они считают модной и актуальной: ведь дерево без корней не устоит. Когда я отбирала гостей для своей передачи, я принимала во внимание еще и фактор личного знакомства — это позволяло войти в близкий контакт с моими гостями, делать длинные и насыщенные деталями интервью, навещать их у себя дома и так далее. Когда я еще готовила план программы, я только и слышала со всех сторон: "Подросткам это будет неинтересно, это же жутко старомодная музыка, забудь о ней!". Но, как показал успех “Candy Meets...”, молодежь способна отличить настоящее творчество от пустышки. Это открытие и вдохновило меня на запись нового альбома "Funked Up & Chilled Out".

Звуки.RU: Вдобавок к игре на саксофоне, Вы еще и поете — довольно неожиданное, по цеховым стандартам, явление.
Кэнди: Я всегда хотела петь. Пение помогает наладить тот самый контакт с аудиторией, о котором я говорила до этого. Когда люди слышат твой голос, они как бы знакомятся с тобой. Ну, и кроме того — мне надоело, что приглашенные вокалисты срывают овации, а я стою на сцене как обычный участник группы — и никто на меня даже не смотрит! Начинала я осторожно, с бэк-вокала — да и сегодня не могу назвать себя лучшей певицей в мире, поэтому особо не форсирую те номера, в которых я не уверена.

Звуки.RU: Сейчас очень модно подводить различные итоги десятилетия — чтобы Вы выделили значимого лично для себя?
Кэнди: Что же, эти десять лет я воспринимаю как одни из лучших в жизни. Да, девяностые были более успешной и по-хорошему безумной порой — тогда на меня буквально с неба свалилась популярность и я еще даже не понимала, как ей распорядиться. Но именно за последние десять лет я добилась всего того, что мне не давалось прежде: я улучшила свои навыки как музыкант, прочно заняла свое место в музыкальном мире, стала делать то, что я хочу — не ради продвижения новой пластинки, а просто потому, что мне что-то нравится. Может быть, моя популярность несколько поубавилась по сравнению с ее пиком в середине 90х, но даже так: я приезжаю в Москву, ожидая увидеть 10 человек в зале, а меня встречает трехтысячная аудитория. И это ведь тоже чего-то стоит, верно?