ФЕСТИВАЛЬ  Море, джаз, Коктебель. Часть 2

/ Окончание. Первая часть репортажа /

Вечерняя программа второго дня фестиваля Джаз Коктебель сулила меломану знакомство преимущественно с этно-фьюжновыми исполнителями. Для меня этот день был наиболее запоминающимся исключительно благодаря знакомству с группой под названием Троица (в сети этот коллектив стоит искать по запросу «этна-трыо + название группы»).

Троица, если вкратце, - это, с позволения сказать, гибрид группы Ивана Смирнова, Ва-Та-Ги и Песняров. Составляющую Песняров (высокопрофессиональный, богатырский вокал) обеспечивает Иван Кирчук, основатель и фронтмен трио: патриархального вида дядечка с окладистой бородой, во множественных аутентичных аксессуарах и аутентичной же одежде, с поразительным диапазоном (равно впечатляюще поющий и баритоном, и фальцетом) и внушительным набором этнических струнных и духовых инструментов. Аллюзии на музыку Ивана Смирнова (что в данном случае скорее комплимент, нежели упрёк) возникают благодаря игре Юрия Дмитриева, а моторный грув, который сообщает композициям барабанщик Юрий Павловский, заставляет вспоминать о перкуссионисте Ва-Та-Ги Аркадии Соколове. Впрочем, если это описание создаст у вас ощущение того, что Троица лишена оригинальности – можете об этом сравнении забыть. На самом деле имелось в виду, что Троица - это такой же must-see и must-hear, как группа Инны Желанной, как украинская Даха Браха, как проекты Сергея Старостина.

Ивана Кирчука, к слову сказать, наверное, можно назвать и «белорусским Сергеем Старостиным»: это не просто музыкант, хорошо ориентирующийся в народной стилистике и регулярно ездящий в этнографические экспедиции (что нынче уже начало входить в моду), а, натурально, один из лучших специалистов по фольклористике в своей стране. Музыкант более 14 лет заведовал отделом «Обрядовая деятельность и фольклор» в Минском училище искусств, собрал огромную коллекцию предметов народного быта,  старинной одежды, народных музыкальных инструментов, масок и т.п. Короче говоря, доверять художественному вкусу этому человеку, приспосабливающему аутентичную музыку к специфике современного слушателя и порой сообщающий фольклору роковый саунд, следует целиком и полностью: «подделок», профанаций и конъюнктуры можно не бояться.

У группы всё на своём месте, - ни одного лишнего звука, ни одного напрасного использования экзотического инструмента. Если по замыслу звучание должно быть прозрачным – у Троицы оно кристальное; если по сюжету нужна буря и натиск – музыканты покажут их по максимуму. Седой Перун-Кирчук звучит то добрым молодцем, то умудрённым старцем; зрители – кто слэмится, кто стоит с открытым ртом, кто – со слезами в глазах, но пустых взглядов, пока звучит музыка Троицы, вы не увидите. Я же поймала себя на мысли о том, что если будущее – за такой музыкой, а не за урбанистичными стилями, в число которых, в общем-то, входит и джаз, то… и Бог с ним, с джазом. «Фиг с ним, с ребёнком, спасайте мать» (с). Что же до Троицы, то группа скоро выступит и в России, на питерском фестивале Этномеханика. Не пропустите.

Совместный проект польской группы Voo Voo и украинского ска-фолк-коллектива Гайдамаки был заявлен чуть ли не самым главным эксклюзивом Джаз Коктебеля. Диск, изданный на родине Voo Voo (которых, к слову, называют великанами интеллектуальной музыки Польши), за две недели разошёлся десятитысячным тиражом. Такие цифры в Восточной Европе – хороший показатель; судя по всему, диск скоро приобретёт статус золотого. В Украине, как ни странно, альбом не продаётся вообще: по той причине, что он там не был издан. Единственным местом, где можно было купить CDс книжкой «VooVoo & Haydamaky», был, собственно, фестиваль Джаз Коктебель.

Вечером 11-го сентября зрители на протяжении нескольких часов слушали сначала сольную программу поляков, затем двойной укро-польский сет, затем сольное выступление Гайдамаков. Если последние отработали свою программу традиционно «на измор» (такой концентрации разухабистости на кубометр я не видела даже на легендарных западноукраинских свадьбах), то о совместном проекте украинсев с поляками в превосходных степенях я, к сожалению, высказаться смогу вряд ли.

Voo Voo на меня не произвели того впечатления, которое должны были бы, – если верить восторженным пресс-релизам и громким титулам. Их музыка – это рок с примесью панка, исполненный на инструментах, привычных для джазового контекста – в частности, баритон-саксофоне и «стике» (мобильном контрабасе). Песни у Voo Voo очень простые, немудрящие, даже, с позволения сказать, попсовые; правда, исполнены они с якобы драйвом и претензией на сумасшедший отрыв. Почему «якобы» и «с претензией»? Объясняю: что отрыв, что драйв должны быть как-то художественно оправданы; к отрыву и драйву слушателя неплохо бы как-то подводить, выстраивать композиционную и сюжетную линию, создавать накал, интригу какую-то. Хотя бы. Безыскусная же, заштампованная «собака», спускаемая на зрителя с бухты-барахты в промежутках между конвенциональными куплетами-припевами, введёт скорее в недоумение, чем в раж. Кроме того, трудно говорить о естественности драйва и отрыва, если текст песни считывается с листа… Впрочем, публике, кажется, понравилось. Думается, что многие из поклонников группы Аукцыон тоже были бы удовлетворены.

Что до основной художественной ценности украино-польской программы, то она, пожалуй, заключается в самой концепции проекта: «гайдамаки» по прошествии четверти тысячелетия объединились со своими «врагами» и вместе поют песни. Справка: гайдамаки - участники казацко-крестьянского восстания на Украине, боровшиеся против крепостнического и национального гнёта. Восстание сопровождалось массовой резнёй еврейского и польского населения. Если бы к проекту присоединилась какая-нибудь клезмерская группа, и вовсе было бы изящно. Кстати, фронтмен Гайдамаков Александр Ярмола не исключает и этого варианта. В целом происходившее на сцене выглядело так. Протяженное интро, состоявшее из импровизаций аккордеониста (к слову сказать, презамечательного) Ивана Леньо, известного в джазовом сообществе трубача-виртуоза Евгения Дидыка и фронтмена Voo Voo, саксофониста и вокалиста Матеуша Поспешальского, сменяется пением (необычно спокойного и одетого не в красные шаровары, а в черные брюки) Ярмолы на польском языке и Поспешальского на польском же. Песни представляют собой совместное исполнение прописанных партий. Общее настроение композиций – довольно уравновешенное. Возможно, самый смак того, что конкретно эти песни исполняются конкретно этими группами, был заложен в текстах, но польский я знаю недостаточно хорошо для того, чтобы их по достоинству оценить.

Сольный же сет Гайдамаков, как уже упоминалось выше, вышел термоядерным; впрочем, у этой группы иначе не бывает. Сравнение с западноукраинской свадьбой было приведено неслучайно: аутентичные украинцы компаниями в сотни человек могут сутками танцевать под от души сдобренные гуцульской мелизматикой «гоцочки», которые сутками же играют высококлассные музыканты. Примерно ту же музыку, только снабжённую роковыми рифами и вследствие этого отличающуюся более жёстким звучанием, без устали выливают на головы зрителей Гайдамаки. «Да они же двужильные!» - восклицали уставшие от дневных сетов на Волошинской сцене джазмены. «Это мега-профессионалы» - признавали даже те, кому музыка «для ног, а не для души» на самом-то деле и не очень нравилась. В условиях того, что летний Коктебель до отказа наполнен отдыхающими из России, толпа, отрывающаяся под украинские мелодии «на выживание», производила более чем приятное впечатление.

Белорусский фрик-кабаре-театр Серебряная свадьба, закрывший живую программу второго вечера, по мнению аудитории Джаз Коктебеля, стал бесспорным лидером фестиваля. Несмотря на весь свой скепсис и желание музыку прежде всего слушать, а не колбаситься под неё или искать в ней повод поржать, я вынуждена признать, что представление-буффонада, включавшее песни про красные трусики, пистолеты марки Беретта и пилоты-самолёты – действительно находка для опен-эйра. Впрочем, как настоящая зануда, я вполне готова принимать Серебряную Свадьбу в качестве хедлайнера фестиваля Cocktebelle Music Festival. На статус хедлайнера фестиваля Джаз Коктебель фрик-кабаре, при всём желании, пока не проходит. Почему пока? Да… мало ли - может, и и станет оно когда-нибудь белорусским Фрэнком Заппой (Frank Zappa) не только по уровню стёба, а и по уровню музыкального исполнения, - как знать.

Утром 12-го сентября, после очередного музыкального марафона, вставать было ещё сложней, чем накануне. Успеть посмотреть утреннюю сессию Nu Jazz можно было только при одном условии – совместив её с завтраком. Это хорошо ещё, что по утрам видео-операторы, отвечавшие за синхронную картинку на большом мониторе, не филонили, и всё, что происходило на сцене, можно было наблюдать на приличном расстоянии, не имея необходимости торчать непосредственно под сценой. К вечеру, к сожалению, на монитор транслировались всё больше промо-ролики спонсоров и логотипы; операторы же, очевидно, считали, что рабочий день на фестивале, как и везде, должен длиться до 18.00.

Программу открыла питерская группа Чикис: своего рода Pink Floyd-Light, психоделическая мелодекламация с небрежным вокалом. Довольно любопытно и вполне слушабельно, - если бы идеи музыкантов были реализованы попрофессиональнее, и вовсе было бы чудесно. За питерцами следовало очередное белорусское этно-фьюжн-открытие, группа Akana: три вокалистки, саксофонист и ритм-секция. С матёрой Троицей, конечно, никакого сравнения: и молодые ещё совсем ребята, и не сказать, чтобы очень уж опытные, судя по импровизациям саксофониста, и вряд ли обладающие совершенным вкусом, судя по несколько кашеобразным и лишённым свободного пространства аранжировкам, и ещё очень нуждающиеся в профессиональном росте, судя по не очень стройному трёхголосию. Но зато – поют каноном, вставляют в композиции находки a la Ян Гарбарек и в целом, в общем-то, производят впечатление скорее положительное, чем наоборот.

Вслед за очередным этно-фьюжном на сцене Nu Jazz занял место одесский джазовый десант. А именно – молодая одесская вокалистка Тамара Лукашёва и её в некотором роде наставница, украинская джазовая гранд-дама Татьяна Боева.

Тамара Лукашёва – новое имя в украинском джазе. Девушке едва за 20, а она уже успела получить две премии на престижном конкурсе молодых джазменов ДоДж Юниор и (буквально прошедшей весной) второе место на московском конкурсе джазовых вокалистов Анны Бутурлиной. Впрочем, нам ли не знать, что конкурсы – это не всегда показатель, поэтому лучше, наверное, просто сказать, что Тома – это, пожалуй, самая яркая джазовая певица своей страны на данный момент. Это не значит, конечно, что Тамаре некуда стремиться: просто девушка обладает тем набором умений и дарований, который, пожалуй, не наблюдается в подобной степени ни у кого из её соотечественниц. Природные данные, прекрасно развитый диапазон, хороший вкус, достойная джазовая подготовка, нормальное английское произношение и адекватная эмоциональная открытость. У отечественных джазовых певиц из этих параметров, как правило, отсутствует какой-нибудь один. А то и два. На большой сцене Лукашёва, днём ранее певшая стандарты в сопровождении неутомимого стейдж-бэнда, показала авторскую программу: несколько песен собственного сочинения, после исполнения которых заняла место бэк-вокалистки в группе Play.Boyev.Band, сопровождавшей Татьяну Боеву.

Татьяна Ивановна – это история отдельная. Я не знаю, каким таинственным образом у неё это получается, но эта женщина моментально располагает к себе публику. Причём не какими-то дешёвыми приёмами, заигрыванием, и даже (не бейте меня!) не сказать, что виртуозным вокалом: по крайней мере, чего-то фантастически невероятного именно в вокальном отношении в Коктебеле я не услышала. Да, глубокое контральто с хрипотцой. Да, харизматичная подача, - но всё вполне в рамках, что называется, человеческих возможностей. И всё-таки что-то эта женщина такое делает, из-за чего аудитория начинает слетать с катушек и орать «Тина Тёрнер отдыхает!». На что Татьяна Ивановна, как настоящая одесситка, невозмутимо отвечает «Не смешите мои тапочки. Тина Тёрнер НЕ отдыхает, я вас уверяю». Триумфу Боевой в Коктебеле не помешали ни слетавшие очки, ни падавшие ноты: программа из песен Джино Ванелли, Стиви Вандера и Джорджа Бенсона вызвала у зрителей реакцию, сравнимую с той, которая была бы при лицезрении непосредственно авторов этих хитов. И совершенно непонятно становится, как Лариса Долина, когда-то ученица Татьяны Ивановны,не смогла унаследовать от своей наставницы хотя бы часть того эмоционального напора, которым Боева славится. И которого российской диве так не хватает.

После сета Татьяны Боевой изо всех ног мчусь на Волошинскую сцену – там уже проходит пресс-конференция британского саксофониста Кортни Пайна (Courtney Pine). Журналисты, как обычно, задают вопросы о чём угодно, только не о музыке. Почему одет в растаманское (родители – представители раста-культуры), в какие передряги попал за время текущих гастролей (ни в какие, потому что они только начались), какие ошибки допускают журналисты (принимают за женщину – из-за имени «Кортни» - и за американца, потому что играет джаз) и так далее. Пайн – искренне дружелюбный высокий дядька с глазами навыкат, главная цель которого – выработать универсальный звук саксофона и универсальный стиль, который бы включал в себя наработки всех существующих культур. Неудивительно, что в достижении этой цели саксофонист бросается в эклектику, если не сказать пост-модернизм, изо всех сил.

После общения с самым джазовым хедлайнером вечерних программ фестиваля началась заключительная часть проекта «70 золотых стандартов». В последний день на джазовой сцене должны были работать гитаристы: Дмитрий Коваленко, о котором я уже немного рассказала в 1-й части репортажа; молодой и уже признанный в музыкантской среде, а джазовым зрителям пока не очень известный Сурен Томасян (джазофилам он мало знаком потому, что его основное его место работы – в группе украинской поп-соул певицы Гайтаны) и участник группы Night Groove Александр Павлов. Правда, из всех заявленных в программе гитаристов на Волошинскую сцену вышел один Павлов: Коваленко перед выступлением неожиданно заболел (есть подозрение, что упомянутые в первой части «генделики» сыграли свою роль), и его заменил екатеринбуржец Антон Ильенков из Free Spoken Band, тем самым нарушив стройность концепции «только украинские джазмены». Антон, которого я привыкла видеть исключительно в арт-рок-фьюжновом контексте, неожиданно мягко и прозрачно сыграл 5 стандартов на снятой с чужого плеча полуакустической джазовой гитаре (как будто бы и не он днем ранее выделывал на электрогитаре разрывные запилы). Вместо Сурена Томасяна, которого я хотела послушать целенаправленно, с подачи и по рекомендации знакомых музыкантов, выступил Денис Донцов, тоже весьма востребованный в Украине гитарист. Правда, послушать выступление его и Александра Павлова у меня не вышло: 10 золотых джазовых стандартов я выменяла на беседу с Тамарой Лукашёвой.

Тома, расскажешь о впечатлениях от поездки в Москву на конкурс Анны Бутурлиной?

Ты знаешь, я туда ехала с таким настроем… хотела, чтобы мне, так сказать, дали под задницу. Чтобы мне показали, что мне ещё расти и расти надо, двигаться, чтобы у меня появился новый стимул. А вышло так, что я, оказывается, ещё и какое-то место заняла (смеётся)

Как у тебя с концертами в Одессе? Получается ли регулярно выступать?

Понимаешь, для того, чтобы показывать высокий качественный уровень авторской программы, нужно регулярно репетировать. Причём желательно это делать с людьми, которым не нужно долго объяснять, чего ты от них хочешь, которые бы чувствовали эту музыку и могли воплотить её в реальность. А таких людей в Одессе почти нет – те, кто есть, занимаются зарабатыванием на хлеб насущный. Очень трудно делать программу с полноценным коллективом, если сомневаешься в том, что все смогут прийти на важную репетицию или поехать на гастроли, которые, может быть, не сулят большой гонорар, зато могут быть полезными группе в отношении промоушна. Поэтому мы пока играем на постоянной основе только с пианисткой Роксаной Смирновой, лидером одесской группы Азиз. Этим дуэтом мы взяли 2-ю премию на ДоДже. С Роксаной у нас полное взаимопонимание, мы просто читаем мысли друг друга.

Хватает ли тебе того образования, которое ты получила на родине?

Вообще, честно говоря, я очень многое получила благодаря занятиям даже не джазом, а академическим вокалом. Диапазон, дыхание – всё оттуда. Теперь же мне очень хотелось бы получить образование по специальности «Композиция и аранжировка», чтобы знать, как можно выражать себя посредством построения музыкального сюжета, чтобы не чувствовать себя неуверенно в этой сфере. Я чувствую, что когда сочиняю, мне многих знаний не хватает.

Мечтаю о том, чтобы поехать учиться в Израиль. Но если не получится – наверное, рассмотрю какие-то компромиссные варианты. Но продолжать обучение намерена твёрдо. А в целом… мне не хватает не столько образования, сколько, возможно, концертной практики. Когда я начинаю импровизировать, нет никакой возможности держать контакт с залом, поскольку в голове держишь огромное количество информации – размер, гармонию, которые в джазе очень непросты. А ведь хочется, чтобы зритель чувствовал, что всё это происходит ради него. Словом, стремиться есть куда.

...У многих из тех, кто вовремя пришёл на вечерний концерт Джаз Коктебеля 12-го сентября (билеты на который были самыми дорогими), закралось подозрение, что фестиваль уйдет в минус: несчастная пара сотен зрителей, разбредшаяся по нудистскому пляжу, давала все основания думать, что Кортни Пайну придется играть в камерной, интимной обстановке. Однако вышло, что те, что принял решение опоздать к началу, оказались в выигрыше: выступление каждой из групп затягивалось настолько, что последний коллектив из хедлайнеров, Tequilajazzz, вышел на 3 с половиной часа позже положенного срока!

Сначала затянулась подготовка к выходу венгерского фьюжн-коллектива. В публике, число которой возрастало с каждой минутой (вплоть до того, что к 12-ти часам ночи люди не могли найти места на пляже, чтобы сесть!) появились аниматоры-самовыдвиженцы: два залихватских парня развлекали устроившуюся на подстилках аудиторию псевдо-фокусами, пародиями на богослужения по западному образцу, призывами петь советские песни и натираться галькой. Через некоторое время за парнями пришли – но не милиционеры, а люди с телекамерами.

Тем временем настроились Djabe, в качестве основных заслуг которых упоминалась работа со Стингом (Sting), что меломанам, мягко говоря, сулило массу приятного. Впрочем, ничего сверхъестественного венгры не показали, даже напротив: играли небрежно, часто мимо нот, мимо ритмического рисунка; с устало-безрадостным выражением лица. Надо ли говорить, что ощущения полёта всё это игре не добавляло. Расшевелил толпу, разве что, басист, показавший сольный номер с само-сэмплированием, да финальный групповой номер с использованием индонезийского инструмента анклунг, - колокольчиков из бамбука.

Следующую затяжную паузу скрасило выступление победительницы конкурса «Україна має талант» (версии «Britain’s Got Talent») – песочного мультипликатора Ксении Симоновой. Когда же наконец пришло время выступления Кортни Пайна и британский богатырь ямайского происхождения вышел на сцену со впечатляющим баритон-саксофоном, народ, как по команде, встал. Первой же композицией Кортни показал, что простых решений он не ищет: в финале, на фоне риффа в карибском стиле, состоялось нечто, что конкретно меня погрузило в сладостный культурный шок. Не то, чтобы я никогда не наблюдала, как духовики используют цепное дыхание. Просто я редко вижу, что цепное дыхание становится по-настоящему сильным выразительным средством, а не попыткой продемонстрировать свои возможности. Пайн на протяжении нескольких минут – трёх или четырёх, не меньше, а это ведь время длительности полноценной композиции! – дул в баритон-саксофон; сперва поднял руку и показал один палец, словно напоминая музыкантам, сколько осталось квадратов до вступления в следующую часть пьесы, но затем показал два пальца – и вся публика сделала то же самое (зрелище потрясающее, надо сказать, на джазовых концертах такого уж точно не увидишь). А после этого Пайн показывает три пальца, и тут до меня доходит, что он считает минуты. В общем, рифф закончился, группа начала играть тему на коду, а Кортни так и доиграл свою ноту ad libitum до конца. Трудно сказать наверняка, что символизировал этот художественный приём, но пробрало знатно.

В целом же программа британского саксофониста, от которого можно было ожидать и джаза, смешанного с хип-хопом, и традиционного мейнстрима, оказалась конкретно для меня неожиданной, а для фестиваля – форматной. Буквально немного свинга в самом начале – и затем пошли карибские ритмы, рэгги, полечки и музыка «на две четверти». Нет слов – сыграно великолепно (скрипач в свои соло, кстати, вставил цитаты из «Катюши», что публику поставило на уши), но от этих «двух четвертей» рябило в ушах ещё накануне, во время выступления Гайдамаков. Поэтому по достоинству оценить программу Кортни Пайна, не контрастировавшую с основным музыкальным потоком фестиваля, представлялось весьма затруднительным. В конце сета у группы возникли серьёзные проблемы со звуком, и лидеру бэнда пришлось развлекать аудиторию самостоятельно. Народ совершал 100 прыжков во имя «дружбы Запада и Востока», пел вслед за саксофоном, орал «we like jazz» и остался, как мне кажется, полностью удовлетворённым выступлением.

Oi Va Voi, ещё одни любимцы фестивальной аудитории – британская команда, играющая, скажем так, инди-этно. Тонкий, с лёгкой хрипотцой голос худенькой и высокой афробританки, которым впору выводить мелодии в контексте транс-психодела, поёт немудрёные песни под аккомпанемент клезмерского кларнета, скрипки, трубы и ритм-секции. Британцы, начало выступления которых было назначено на 21.00, развлекали публику уже глубоко за полночь, и Tequilajazzz вышли на сцену часа в два ночи вместо половины одиннадцатого – когда я, уже измученная нарзаном музыкой на две четверти, уже ушла спать, чтобы утром успеть посмотреть на коллективы Всяк Випадок и Antonik и квартет Анатолия Герасимова.

Последний день фестиваля прошёл не без накладок. Правда, накладки обычному зрителю были не заметны; наоборот, публика услышала даже больше музыки, чем ожидала. Группе Всяк Випадок, образовавшейся из легендарного украинского коллектива Сверчковое Число и исполняющей вполне любопытный арт-рок, пришлось играть вдвое больше, чем полагалось. После них на сцену незапланированно вышел стейдж-бэнд (в котором вместо уже уехавшего в Киев Алика Фантаева за барабанами сидел Игнат Кравцов из Free Spoken Band) и Тамара Лукашёва. Импровизированная группа выдала импровизированный же сет, и, как ни странно, прозвучала даже свободнее, уверенней и эмоциональней, чем накануне, во время исполнения авторской программы Тамары. Вероятно, сыграл свою роль фактор «была не была, нечего терять».

А в это время из Симферополя мчался в Коктебель на такси Алексей Кравцов – барабанщик группы Antonik и квартета Анатолия Герасимова – самолёт которого отчего-то приземлился ровно в то время, когда ему надо было выходить на сцену. Но закончилось всё хорошо. Квартет Герасимова отыграл прекрасную программу современного джаза вместе с приглашённым клавишником из Харькова Сергеем Давыдовым и коктебельской певицей Анной Чайковской. Ради справедливости, правда, отметила бы, что «качала» и обеспечивала всё «мясо», в основном, ритм-секция квартета – уже упомянутый барабанщик Кравцов, гитарист Николай Сарабьянов и басист Евгений Ревнюк. Из них же состоит и квартет Antonik, добавивший Джаз Коктебелю 2009 современного поп-рокового звучания. Коллектив, в котором, помимо Кравцова, Сарабьянова и Ревнюка, играет гитарист Юрий Топчий, представляет собой довольно своеобразную супер-группу. Судите сами: золотая молодёжь российского джаза, которая зарабатывает себе на жизнь игрой у Земфиры, Юлии Савичевой и Лаймы Вайкуле, в свободное от джаза и эстрады время исполняет... рок. Кстати, с той музыкой, что звучит в официальных видеороликах Antonik в YouTube, живая программа не идёт ни в какое сравнение. Выхолощенный саунд клипов и то, что звучало со сцены Джаз Коктебеля, близки, как небо и земля. Если бы к Antonik присоединился какой-нибудь талантливый вокалист (Николай, честно говоря, с ролью лид-вокалиста справляется с трудом), группу можно было бы спокойно экспортировать на любой Glastonbury, Sziget и Coachella: парни играют, без преувеличений, на мировом уровне, да и песни – хитовые.

Завершился Джаз Коктебель общим джемом. Джемы на больших фестивалях, да ещё и расположенные на курортах, – сложная штука: все выступившие артисты разбредаются кто купаться, кто пить крымское вино, кто гулять по набережной, а местные музыканты, как правило, робеют. Вот и на этот раз правило сработало: из местных на сцену вышла лишь вокалистка, дочь мэра Коктебеля да саксофонист из публики. Впрочем, всё равно вышло душевно.

Если возвращаться к прологу репортажа и делать выводы, то, положа руку на сердце, я с уверенностью могу сказать: за 7 лет Джаз Коктебель вымастился в хорошо организованный, уверенный в себе и думающий о своём зрителе фестиваль. Пусть лицо этого фестиваля по нраву не всем: кому-то, образно говоря, в этом лице нравятся глаза, кому-то – уши. Но то, что собственное лицо у Джаз Коктебеля есть – факт несомненный.