MANU CHAO  Миг Доброй Надежды

Вокруг любого человека, говорящего о "свободе, равенстве, братстве" и бунтующего против капитализма, рано или поздно возникает облако сомнений и кривотолков: честен ли он? Ману Чао (Manu Chao) не исключение. Настоящий он или не настоящий? А если был настоящим, перестал ли им быть? Искренен ли он, когда в райдере указывает, что он не пьет американскую колу, или это хорошо отрепетированная поза торговца революцией, из тех, что продают маечки с портретами Че Гевары? Вкладывает ли он душу, в то, что делает, или же профессионально отрабатывает номер? Судите сами.

Ману Чао через два года стукнет 50 лет, и это тот возраст, в котором уже не переучиваются и не меняют свои принципы и жизненные установки (исключения есть, но на то они и исключения). Да, все его приемы изучены, ходы записаны и едва ли он изобретет новые. Нет, даже если заподозрить в нем торговца, придется признать, что наторговал он за 20 с лишним лет немного и в строительстве небоскребов в Дублине замечен вроде бы не был. Ману по-прежнему держится поближе к героям своих песен, обитателям трущоб и захудалых промышленных районов, clandestinos, городским отщепенцам, которых социум выплюнул по той простой причине, что с них и взять-то нечего. Да, его свобода - это свобода босяка с дырой в кармане, его борьба - акт отчаяния и по большому счету пофигизма, а его победа - пиррова. Да, он оперирует набором хиппистских банальностей вроде "миру мир", "политики - убийцы" и "потреблятство - плохо". И все же на его концертах происходит маленькое чудо, подлинное чудо объединения "на одной волне" людей, не имеющих за пределами концертной площадки ничего общего. Воплощенный интернационал, скованный общей esperanza, надеждой на лучшее.

Интернационал - в несколько диком варианте - мы встречаем еще на подступах к Зеленому Театру. Бретонские рилы, под которые на набережной отплясывают семь-восемь парочек, сливаются с зычными и протяжными как призыв муэдзина арабскими вокализами. Это голос вокалиста Fun-Da-Mental, играющих сегодня на разогреве. Выясняется, что инсайдерская информация нас подвела: разогрев начался в 7 вечера, как и было заявлено, и идет полным ходом. За оставшиеся полчаса мы успеваем услышать утяжеленную раггу и агрессивную читку, соло на таблах и брейкбитовый ремикс пистоловоской "Anarchy in the U.K.", а также обязательный политический ликбез, подытоженный вопросом "So who's the real terrorist?". Ликбез и драм-соло "азиатским Public Enemy" удаются лучше всего остального. Группа звучит "кто в лес, кто по дрова", в чем отчасти виновата акустика Зеленого Театра. Кроме того, по слухам, не доехали до Москвы вертушки Fun-Da-Mental, застрявшие в Мюнхене, - возможно, и это сыграло свою роль, хотя проблему с вертушками уладить как будто получилось. Как бы то ни было, получается кашеобразное месиво, энергичное, но безалаберное. Ни о каком направленном выстреле из двух орудий - жесткой клубной музыки 90-х и этнического фьюжна - не идет и речи. Пересменка происходит довольно быстро, между уходом Fun-Da-Mental и появлением Ману Чао не проходит и 25 минут.

Публика, к половине девятого заполнившая всеми правдами и неправдами периметр Зеленого, пестротой не уступает многонациональному составу Radio Bemba Sound System. Тут тебе и анархо-панки, и местные растафарианцы, и закованный в кожаную броню байкер, и менеджеры среднего возраста и среднего же звена. Присутствуют целые посольства из Испании и Франции, что неудивительно - Чао, испанец, родившийся в Париже, идет за своего в обеих странах. С публикой он общается на собственном эсперанто, смеси испанского и английского ("too much policia! too much speculacion!").
Звук снова сбоит, часть инструментов не настроена должным образом, причем больше всего везет трубачу, который дует, не жалея легких. А вот сэмплы голосов, нарезанных Ману с бесчисленных испанских говорильных радиостанций, и воя полицейской сирены (им звукач группы злоупотребляет особенно часто, включая его к месту и не к месту) "проваливаются". "Саунд-система" начинает с бодрых припанкованных номеров, не обделяя вниманием репертуар Mano Negra и разбавляя альбомные аранжировки уместными импровизациями. "Que horas son, mi corazón..." - до ударной связки с "Proxima Estacion: Esperanza" - чуть-чуть плаксивая "La Primavera" и затертая радиостанциями "Me Gustas Tu" - бэнд добирается на исходе первого получаса.
Легенда бразильского футбола Гарринча всю жизнь пользовался одним и тем же финтом, но так искусно, что даже соперники, прекрасно знавшие этот финт, раз за разом попадались на него. С Radio Bemba та же история: сперва укачать народ мелодичным реггей, а затем внезапно шарахнуть ска-панком по бездорожью и разгильдяйству. Нехитрый прием, но он работает. Сетлист, даже если он есть на руках у музыкантов, утрачивает всякий смысл - Radio Bemba то и дело возвращаются к уже сыгранным песням, и чем дальше, тем больше таких реприз возникает. Мягкий акустический блок с неизменной "Clandestino" упрятан в середину концерта (представителю госнаркоконтроля, будь он в этот вечер в Зеленом Театре, оставалось только горестно всплеснуть руками, слыша, с каким жаром зрители подхватывают строчку "Marijuana ilegal"). Люди танцуют в партере, люди танцуют в амфитеатре, взобравшись на скамейки, люди танцуют, несмотря на толкотню и накрапывающий дождь. Можно долго распинаться о том, что "язык музыки - язык интернациональный", но незачем - вот он, мотив "Rumba de Barcelona", объединяющий босоногого мальчишку с Рамбла Дель Мар с тружеником душного московского офиса, вот она, сила в действии.
У Ману, как у хорошего сценариста, заготовлено несколько фальшивых финалов. Произнесенное во время выхода на бис обещание "Мы всегда возвращаемся" он исполняет не раз и не два. В последний заход бэнд играет совсем уж комические куплеты, но два с половиной часа отменного живого звука - подарок, довески к которому совсем не обязательны.