ЧАЙФ  Шекогали

В расположенной далеко-далеко отсюда столице Великобритании свет практически выключен. И только в одном-единственном питейном заведении, трактире, можно сказать, где встречаются только солидные семейные пары, все танцуют таинственный танец под названием "шекогали". Сами гнали. Сами пьем. И кому какое дело, где именно в этом самом туманном Лондоне мы достаем дрожжевые палочки, прессованные и замороженные? Так ли это, в самом деле, важно?

О нет. Нет. Это вовсе не важно. Вот если бы, к примеру, глаза наши не были завязаны, если бы был здесь хоть кто-то кроме нее, возможно, все вышло бы совсем иначе.

...если приоткрыть балконную дверь, поднять глаза, скошенные обычно на светящийся кончик сигареты, то видна звезда, математически далекая, сделанная буквально на трех гвоздях, на пресловутых трех аккордах...

Плакать, разумеется, не стоит. Пусть даже кукушка насчитала нам не так много, как мы рассчитывали. Достанет с нас и того. И по радио - Боб Марли (Iron. Like a lion in Zion.), а за окном - распластавшийся московский пейзаж, как он виден из распахнутого окна Главного Здания Московского Университета. Музу нашу испугать довольно легко, откуда она к нам приходит - бог весть, мы как-то это плохо понимаем, а что мы знаем точно - так это что все девять существенно наивнее нас, немногих, но вместе взятых.

...искать чуда, отвечать на три извечных вопроса: "Кто виноват?", "Что делать?" и "Какой счет?". Счет - 5:0. Всегда 5:0, никак иначе. Не в нашу пользу, конечно же, не в нашу, но ведь мы и не рассчитывали как-то особенно, правда? Пиво в сентябре уже можно не греть. Вон, там, рядом с памятником Крылову, на скамеечке, сидит промокшая насквозь женщина, с волос ее капает вода, она промокла насквозь, в ней все та же чертовщинка, которая никак не получается без дрожжевых лондонских палочек, без, без, без вожделения, не получается, нет, никак...

Пусть они бьют в свои барабаны, господь с ними, с волнами, какая разница? Все танцуют и поют наши песни, несмотря на то, что в столице туманной и в высшей степени далекой Великобритании все пабы закрыты. Мало бело-голубого. Больше сине-красного и, скажем прямо, бело-сине-красного. А с обезболивающими у нас все в порядке - фармацевтика достигла выдающихся успехов. Офтальмология отстает. Завяжи мне глаза, так тебе со мной будет проще. Давай-давай, завязывай, я давно тебя таким не видел.

Ну, разумеется, это я бываю у твоей жены по ночам. Нет. Это не то, что ты думаешь, я ей просто снюсь. Что? Нет, не эротические. Скорее, кошмары. Как она, вроде, слушает меня, а я никак не могу настроить гитару - еще бы, поди настрой с завязанными глазами. Да еще когда Боб Марли проигрывает Хулио Кортасару с разгромным, сухим как порох счетом. А у тебя бы, ты думаешь, получилось? Вот то-то же.

...и вообще, завязаны они, не завязаны - какая, хрен, разница? Все равно смотреть туда нет никакого, ровным счетом 5:0, смысла. Дождь, снег, солнечные лучи - все равно снизу вверх, закон природы, такое дело. Небольшая домашняя музыка на трех гвоздях, крестики-нолики. Весь альбом - стоя у окна, глядя с седьмого этажа туда где земля, мокрый снег, гаражи...

А в туманном типа Лондоне все уже отошли ко сну. И только в пабе в одном типа девушка из Нагасаки танцует, сжалившись, блатной такой вальсок с одним несчастным мальчиком. То есть не вальсок, нет. Что это я?

Шекогали танцует такое. Хали-гали. Три гвоздя, три аккорда.

Вот так проходит наша молодая жизнь.

Никакой боли, никакой боли. Сенсимильи на всех не хватит, просили не занимать.

Ослик Иа-Иа
Эмма Цунц