KLAXONS  Сейв рейв

Саймон (Simon Taylor-Davis) и Джейми (Jamie Reynolds) вежливо здороваются и усаживаются на диване в студии А1. Джейми теребит огромную плюшевую голову медведя - видимо, от карнавального костюма.

Звуки: Ребята, во-первых, поговаривают, что у вашего барабанщика Стефана Гальперина (Steffan Halperin) - русские корни. Что вы на это можете возразить?
(дружный смех) Саймон: Не думаю, он бы нам сказал! Вообще-то, у него немецкие корни. По крайней мере, он представлял это в таком свете.

Звуки: А вообще - вы впервые в России? Успели ли что-нибудь посмотреть? Ждали чего-то перед тем, как ехать сюда?
Джейми: Мм, нет, мы скорее не любим делать каких-то прогнозов насчет того, куда мы едем - мы просто надеемся, что там все будет хорошо и нам понравится.
Саймон: Мы совершенно не знали, чего ждать. Дело в том, что если с Европой, Штатами и Великобританией все понятно, то с такими странами, как Япония, Россия или, скажем, Бразилия - решительно ничего неясно. Так что мы пребывали в настоящем неведении - но вот мы уже тут пятый день, и нам очень нравится. Успели кое-какие достопримечательности даже посмотреть.

Надо сказать, что кроме осмотра достопримечательностей, "клаксоны" успели еще и сыграть dj-set в Topshop в "Европейском". Зрелище было странноватое: Стефан крутил пластинки, остальные участники группы изредка подключались, вокруг музыкантов стояла охрана, а за оцеплением - девочки, передающие разномастные предметы, на которых музыканты могли оставить автограф. В раздел "очевидное-невероятное" попал учебник по матанализу, учебник Бонк-Котий-Лукьянова, сборник финской прозы и пачка печенья "Юбилейное" (последнее заинтересовало Джейми, но ненадолго).

Звуки: ...и сыграть dj-set. Как вам?
Джейми: О, забавно!
Саймон: Мы никогда ничего подобного не делали!
Джейми: И очень нервничали. Потому что было немного не по себе сидеть два часа на диване, когда все эти люди смотрят на тебя - и практически ничего не делать.
Саймон: Да! Два часа - это было многовато.

Звуки: Но музыка была прекрасная: что вы ставили?
Джейми: Спасибо! В основном - сайкобилли, психоделию, шестидесятническую музыку, а Джеймс поставил "Living on My Own" Фредди Меркьюри (Freddie Mercury).

Звуки: Вы не играли больших концертов уже больше пяти месяцев. Что вы почувствовали, выходя на сцену после такого длительного перерыва?
Джейми: "Господи, что мы делаем?!" (смеется)
Саймон: Мы очень волновались.
Джейми: И вчера, когда мы играли dj-set, впервые почувствовали себя снова группой - цельным организмом. Потому что первые несколько концертов, которые мы играли - они все-таки ушли на раскачку, на привыкание. А вчера было так весело и круто, что мы поняли: "Ура, все снова по своим местам".
Саймон: Все-таки гастроли, концерты и прочее бурное общение с людьми были нашей воздушной подушкой года два - а потом на пять месяцев все замолкло - очень странное чувство. Разумеется, какое-то время ушло на раскачку. Мы еще стали играть новые песни, и это довольно энергоемкий для нас процесс. Мы, правда, за них очень переживаем, и волнуемся, чтобы новый материал был хорош.

Звуки: Давит ли на вас то, что все ждут второго альбома - и ждут от него, что он станет таким же прорывом, как первый?
Джейми: Сейчас - да. Мы не чувствовали напряжения или давления в процессе работы над альбомом: во время придумывания, во время записи. Мы делали только то, что нам нравилось, не задумываясь о других людях ни на секунду. Но теперь, когда все записано - это действительно начинает действовать на нервы. Все-таки мы хотим, чтобы альбом получился достойным.

Звуки: Вы упомянули, что хотели бы создать эпическую прог-пластинку. Получается?
Саймон: О, сейчас она, кажется, к этому движется. Знаете, эта пластинка стала звучать гораздо более похоже на нас. То есть теперь стало слышно, что мы ее записали. И на концертах мы пытаемся доводить до ума то, что было обдумано в студии - чтобы и в живом варианте они были с узнаваемым "клаксоновским" звучанием.

Звуки: У вас тот же продюсер на этой пластинке, что и на первой?
(одновременно): да!

Звуки: На первом альбоме звук был золотистый, светящийся, легкий, но в то же время плотный. Что со звуком на втором альбоме?
Саймон: Стал более земным.
Джейми: На первом альбоме мы пели об уничтожении вселенной. Теперь, когда мы вроде как уничтожили мир, мы думаем: о чем же петь сейчас? Поэтому на этом альбоме, скорее, куда больше пыли - которая осталась от разрушенной вселенной (смеется).

Звуки: Песня "4 Horsemen Of 2012" - о всадниках апокалипсиса. Не ощущаете себя пророками - особенно, учитывая ситуацию с Большим Андронным Коллайдером?
Саймон: Да-да-да!
Джейми: Мне совсем не нравится, что происходит сейчас в мире. Мир действительно катится к концу, а мы поем о том, что его надо уничтожить - получается, пророчествуем. Так что, да, чувствуем себя виноватыми.
Саймон: Я лично очень много читал про БАК - и, вообще-то, могу с большой уверенностью сказать, что 2012 год имеет приличные шансы не наступить вообще.

Звуки: В интервью вы заявляете, что получили такую большую популярность, потому что странные. А странные - в свою очередь потому, что не поете о повседневных вещах. На второй пластинке продолжаете эту линию?
Джейми: Пожалуй, нет. Этот альбом мы хотели сделать более классическим. Разумеется, мы не начнем писать про понедельники и работу с девяти до пяти, но все наши интертекстуальные связи и литературные реминисценции уйдут в более тонкий подтекст. Наверное, мы захотели сделать так, потому что на первом альбоме это во многом было умничество без цели, а сейчас мы бы хотели, чтобы все получилось осмысленно - даже с аллюзиями. И соблюдения баланса между умничеством и простотой - это то, что мне сейчас как раз очень нравится. А музыкально - мы стали более инструментальными. Если на первом альбоме мы просто играли на инструментах, то сейчас - стали получать удовольствие от игры на инструментах.
Саймон: Да, мы стали более продуманными, пожалуй. И смысл во многом ушел в подтекст - чтобы слушатель мог подумать над музыкой и текстами.

Звуки: Изменились ли как-нибудь ваши идеалы после того, как вы стали "законодателями нового музыкального жанра", получили Mercury Prize и вообще после успеха альбома?
Джейми: Нет. Именно поэтому мы делали такой большой перерыв в гастрольной деятельности и деятельности вообще - чтобы дать людям возможность немного забыть о нас, дать себе отдых - чтобы как следует забыть то, что с нами происходило. И поэтому когда мы собрались для работы над новым альбомом - мы совершенно не оглядывались ни на кого - а просто делали все, как в первый раз, с чистого листа.
Саймон: Да, Джейми верно сказал, но при этом мы знаем теперь, как все работает, на что мы способны, до какого этапа мы можем влиять на вещи - и это гениальный опыт, конечно.

Звуки: Джейми, ты играешь еще в группе The Chavs. Выйдет ли альбом?
Джейми: Э, сложный вопрос. Тимми Берджесс (Tim Burgess) настроен очень оптимистично, но ничего толком не делает. Но идея проекта замечательная - недавно Тимми позвонил и сказал, что ему взбрело в голову, что на одном из треков мы все должны играть на барабанах. В общем, было бы хорошо, чтобы что-то получилось. Вот теперь, когда Карл (Карл Барат, Carl Barat) оставил музыку, думаю, у нас должно появиться время. Кстати, спасибо, что напомнили - приеду домой - соберу всех на репетицию. А то каждый раз, когда мы с Карлом встречаемся, конец всегда один: напиваемся в баре и принимаемся друг на друга орать.
Саймон: А меня туда не взяли. (общий смех)

Сотрудники А1 знаками показывают, что время интервью вышло - мы вежливо раскланиваемся, и уставшие Джейми и Саймон передаются следующим в очереди. А через семь часов выходят на сцену Б1.

После вручения премий и выступлений российских артистов (многие, увы, этого не выдержали и ушли раньше) на сцене наступило затишье, ближе к первым рядам стали подбираться девочки в лосинах и кислотных цветов майках - и тут без длительных раскачиваний вышли Klaxons. Зал взревел, Джейми потешно раскланялся, музыканты с места в карьер грянули новую песню. Ну и что тут скажешь - за время затишья Klaxons не только не растеряли хаотичного безумия, плотного, но в то же время простого звука, но и существенно прибавили в весе. Новая песня, насколько можно было судить в не самых лучших условиях Б1, - звучала ровно так же, как если бы она стояла третьей или седьмой на первой пластинке: то есть свежо, интересно и очень узнаваемо. И все три песни, которые Klaxons презентовали на московском концерте, были ровно такими же: мощными, но продуманными и при этом англичанам каким-то магическим образом удалось избежать повторений - словом, что будет хитом в следующем году, ясно было уже в эту субботу.
Под вторую - "Totem On The Timeline" (на сцене в это время Джейми и Джеймс поменялись местами: первый встал за клавиши, а второй взял бас) - отплясывали уже в пресс-загончике. На "Golden Scans" фирменное вступление "оооуууа-оаха" тянул уже весь зал, включая девочек в майках Lumen. И отсюда понеслось: зал прыгал, не уставая, под все песни - а сыграли Klaxons практически весь "Myths of the Near Future", за исключением разве что пары песен вроде "Forgotten Works", вопреки скептикам, считавшим, что после пяти композиций вся бравая команда должна была ретироваться со сцены. Из гущи слэма выходили люди - беспардонно помятые, насквозь мокрые, но с выражением абсолютного счастья на лицах. И вправду, в какой-то момент после внушительного басового соло в "Gravity's Rainbow" стало внезапно понятно: группа снова стала группой и сама почувствовала это. Вслед за строчкой "Come with me come with me - we'll travel to infinity" (по смыслу было бы лучше - to eternity, ну да ладно) все присутствующие стали свидетелями того, как вершится история: торжество нью-рейва, торжество четырех несуразных юношей со статуэткой Mercury Prize в анамнезе, торжество свежих сил и, в конце концов, торжество какой-то животной сияющей энергии, которая захватила Б1.
Сами музыканты, кажется, даже немного испугались: после того, как зал оглушительно артикулировал "Row!" в "Isle of Her" и после того как в довольно долгой паузе, которая появляется в "Magick", публика хлопала так, что после песни все музыканты непроизвольно прижимали руки к сердцу и говорили какие-то трогательные благодарности. После двух внушительных "бисов" - символичный "It's Not Over Yet" и хаотично-шумный "4 Horsemen of 2012" - зал даже и не скандировал "We Want More" - просто потому, что больше и сильнее уже ничего нельзя было придумать. Точки были расставлены четко и мастерски: нью-рейв, которому предрекали скорую гибель, - как Ленин. Жил, жив и будет жить. По крайней мере, пока у Klaxons не закончится контракт.