MEW  Кисс-кисс, Mew-Mew

Три месяца, а то и больше, Москву заклеивали афишами, забрасывали флаерами, заполоняли баннерами с изображением грустноватых и испуганных юношей из Копенгагена. "Впервые в России" - значилось на афишах космополитов Mew. Родом из Дании, живут в Великобритании, работают во Франции, а прилетели в Россию и вовсе из дальней Америки. По странноватому и лукавому стечению обстоятельств первый концерт в России стал сотым концертом Mew в мире, как заявил их солист крошка-Йонас, отыграв первую песню на сцене "35 мм".

Mew - значит "чайка". Что-то трепетно-чаячье есть в златокудром (как не стыдно было сказать в древней Греции) солисте Йонасе, когда он терпеливо и очень смущенно объясняет ведущему пресс-конференции (по совместительству программы "Интурист" на канале 02TV), что в России они уже успели побывать в метро, совсем недавно прилетели и очень устали. Этот грустноватый юноша с длинными пальцами, в пиджаке без традиционных значков, в строгой рубашке в полоску, с опущенной лохматой головой дует на горячий чай и тихо-тихо говорит: "У нас был хороший полет. Мы не лапали стюардесс, виски не пили - мы так никогда не делаем - но нашему гитаристу немного нехорошо, и он остался в гостинице. А еще мы знаем, что в России очень красивые девушки", - добавляет он, потупив голубые глаза.

В России - да, Йонас, ты прав - очень много красивых девушек, и все они пожаловали на концерт Mew в "35 мм". Трепетно сжимая стаканчики с пивом, они сидели, вжавшись в синие плюшевые кресла, вытянув головы туда, где на черной сцене лучи прожекторов выхватывали острые черты Йонаса, и - легонько стучали каблуками и шелестели юбками. Красивых людей было в зале больше 800, о чем свидетельствовал тот факт, что в 35-миллиметровом гардеробе попросту закончились номерки еще до того, как основная масса людей стала стекаться на концерт.

Mew начали удивительно мощно. По виду, по вчерашнему поведению на O2TV, по помятым брючкам на вырост, по трогательной тщедушности трудно заподозрить у Йонаса голос такой силы, которая в прямом, физическом, смысле потрясала стены киноконцертного зала. Сжимая микрофон, как студент консерватории, он выдавал настолько пронзительные ноты, что, будь у красивых девушек стаканы с пивом стеклянными - моментально полопались бы. Маленькая сонная чайка, которая бормотала на пресс-конференции так тихо и так невнятно про голоса в голове, про мью-мир, которая основательно не замечала подколов ведущего, вдруг проснулась, набрала силу и с разбегу бросилась в музыку. "Diamond ring, diamond ring", - выпевает Йонас одну из самых своих известных песен "Am I Wry? No", а на огромном экране прямо за ним маленький котик в мундире едет на дрезине, подыгрывая себе на скрипке, из глаз фарфоровых кукол текут черные слезы и мелкий нервный почерк выводит: "Diamond ring, diamond ring, but you can't find it".

Многие критики сравнивают Mew с ранним Борисом Гребенщиковым, хотя, конечно, Mew больше напоминает акмеистскую рок-ораторию: тонкий, но очень сильный голос, четкие и взрывные барабаны, академические клавишные и нежные гитары. Зал "35 мм" как нельзя лучше подошел датчанам: звук распространялся в режиме Dolby Digitаl, и это напоминало маленький мир, о котором, запинаясь, рассказывал солист за день до концерта. "Наш Mew-world - это очень эскапистский мир, мир брошенных игрушек, мир тайных страхов. Мы часто снимаем видеоряд к нашим песням сами, потому что сложно найти человека, который бы так же чувствовал его, как мы. В этом мире говорят наши голоса в голове. В этом мире мы сами по себе. Но проникнуть в него постороннему, подслушать голоса достаточно просто: нужно просто чувствовать музыку так, как мы, и представлять себе примерно то же самое, что снято в наших клипах".

Определенно эти маленькие и тщедушные крошечки (да простятся автору эти постоянные эпитеты) с легкостью перенесли Mew-world на русскую почву. Те, кому рано наскучило (таких было немного), стояли на выходе из зала и громко, перекрикивая отлично отлаженный звук на сцене, переговаривались: "Чо-т скучно! пошли, а?!". Некоторые дремали в креслах и видели - наверняка - сны про грустных плюшевых кроликов, зайцев в мундирах и мушек, взрывающихся вдруг золотистым Йонасом. Словом, видеоряд, свет на сцене и музыка сливались в один прекрасный психоделический сон. Дамы-гардеробщицы (никогда не дремлют) сетуют: "Ну да, слышим, что там происходит. Мы уже привыкли - это ж рок у вас называется, да? Нам не понять, мы все больше Бабкину слушаем! Но сегодня вроде ничего".

Действительно, на сцене музыканты разошлись так, что в лучах света видно, как от барабанщика отскакивают брызги, гитарист уже находится в своем, параллельном мире, а солист складывает руки на груди и ставит ножку, как молодой Принц или Майкл Джексон, а то и вовсе как Джеймс Хетфилд.

Mew играют почти все песни с нового альбома, которые кажутся очень хрупкими и очень мощными одновременно, и вдруг внезапно, на самой пронзительной ноте, уходят, побросав инструменты, и зал остается в оцепенении восторга. Но ровно через десять минут тенями они снова пробираются на сцену, чтобы сыграть еще три потрясающие песни. Похоже, в коконе зала зарождаются бабочки и наконец вылетают огоньками зажигалок, мигающими дисплеями телефонов и сиреневыми мотыльками видеоряда в темноту Mew - мира, в центре которого - Йонас, грустная чайка нордического происхождения.