К весне 88-го года Гражданская оборона превратилась из студийного проекта в реально функционирующую рок-группу: Летов на басу, Кузя Уо и Игорь Джефф Жевтун - гитары, Аркаша Климкин - ударные. На концертах эти четыре человека в драных куртках и джинсах рубились не на жизнь, а на смерть. Играли на предельно форсированном звуке - когда тормоза отпущены, а инструменты на пульте выведены по максимуму. На перегрузки и искажения по частотам никто не обращал внимания. Рев, переизбыток ненормативной лексики, сильнейший энергетический поток, который затягивал внутрь, как водоворот. Музыки, как таковой, не было вообще. Не случайно весной 88-го года по стране пошло гулять выражение: Панк-рок существовал в СССР ровно двадцать минут - во время концерта Гражданской обороны в Новосибирске. Все остальное - это уже постпанк . Отыграв на VII ленинградском рок-фестивале, Летов сотоварищи временно прекращают концертную деятельность. Зафиксировав за несколько июньских дней на репетиционной точке Аукцыона болванки сразу четырех альбомов ( Русское поле экспериментов , Здорово и вечно , Армагеддон попс и Война ), Летов решил продолжить сессию в Омске. В окружении аукцыоновской фирменной аппаратуры и всевозможных преобразователей звука он окончательно убедился в том, что при хорошем качестве записи теряется что-то очень важное из того, что мы в это вкладываем . За последние два года в сознании Летова довольно ясно выстроилась концепция того, как надо и как не надо записываться его группе. Как правило, звук у нас очень странный, - считает Летов. - Первое ощущение - что звук очень говно , очень плохой. Все инструменты вроде бы присутствуют и звучат, но при этом все вместе ни на что не похоже .

Для создания фирменного саунда Гражданской обороны омская квартира Летова была превращена в настоящую подпольную студию ГрОб Records. Стены комнаты были покрыты звукоизоляционным материалом. В углу находилась купленная у Калинова моста ударная установка, которая со временем начала обрастать кучей всевозможных перкуссий, бонгов и там-тамов. В часть барабанов напихивались какие-то тряпки - чтобы звучало как-то по-новому или, наоборот, вообще не звучало . Два развороченных магнитофона Олимп стояли со снятой панелью, отпугивая случайных посетителей своей обнаженностью и беззащитностью.

Лидер Гражданской обороны старался максимальное количество инструментов записать вживую. Микрофоны использовались исключительно советские, поскольку, по летовским понятиям, они обеспечивают крайне хриплое звучание . Периодически микрофоны прикреплялись к торшеру и, вращаясь вместе с ним по кругу, фиксировали звук на разных расстояниях и под разными углами. Если вдумчиво прочитать предыдущее предложение, становится понятным, почему сам процесс записи в ГрОб Records Летов любил характеризовать фразой давали Кулибина .

К началу осени 89-го года Летов уже наверняка знал, что именно будут представлять собой новые альбомы Гражданской обороны . Процесс создания альбома, предшествующий записи, начинается с того, как внутри тебя возникает состояние охоты и охотника, - говорит Летов. - Совершенно конкретным образом появляется состояние погони. Начинается мучительная и агрессивная охота за этим , которая выражается в ничегонеделаньи, в наркотиках, блужданиях по лесу, попытках пить водку, драться и т.п. Но когда необходимое состояние ловится за хвост - нечаянно, но очень точно - после этого все создается одним махом. Ты как будто становишься трубой, через которую со страшной силой и скоростью пропускается чудовищный поток всевозможных образов .

...Одним из событий, послужившим для Летова импульсом к созданию цикла песен Русское поле экспериментов , стало самоубийство гитариста Гражданской обороны и Калинова моста Дмитрия Селиванова. Это произошло в апреле 89-го года. Весенний дождик поливал гастроном/Музыкант Селиванов удавился шарфом/Никто не знал, что так будет смешно/Никто не знал, что всем так будет смешно , - написал Егор через несколько дней в песне Вершки и корешки . В Русском поле экспериментов Селиванову также посвящалась шаманоподобная хардкоровая Лоботомия , первоначально записанная в рамках параллельного проекта Коммунизм . Из еще одного коммунистического альбома Веселящий газ была взята лирическая композиция Бери шинель (спетая в дуэте с Янкой) - сплав летовской мелодии с фрагментом молодежного гимна 60-х Like A Rolling Stone и песней Марка Бернеса Бери шинель, пошли домой .

Большинство номеров в Русском поле экспериментов по своей сути представляли деструктивный рок. По форме это был ядреный сплав гаражного панка и авангардного трэша, сыгранный зычно и звонко, отчаянно и яростно. Не случайно на альбоме Кузя Уо использовал флейту один-единственный раз (в Вершках и корешках ) - чтобы не ломать динамику. Зато Джефф почти в каждой композиции пропускал гитару через перегруженный фузз - прием, доведенный Летовым до совершенства в Мышеловке и Красном альбоме . Несмотря на среднечастотную грязь, дисгармонии, дикий скрежет специально расстроенных гитар, утрированно примитивный ритм и нарочито зловонное исполнение , именно в этой антимузыке Гражданской обороны и была жизнь.

...Перед созданием Русского поля экспериментов Летов окончательно осознал, что праздник кончился и рок-н-ролл прямо на глазах теряет свой первородный смысл. Один из важнейших рок-художников своего поколения, Летов в этой ситуации пересматривает свои взгляды и начинает проповедовать теорию самоуничтожения. Анархические лозунги становятся неактуальными и отходят на второй план. С позиции Летова единственным правильным стилем жизни теперь является саморазрушение, а достойной смертью - суицид. Эта идеология была превращена Летовым в религию, а природное настороженное восприятие мира было возведено им в куб, доведено до предела.

По-видимому, обо всем этом и поется в финальной композиции альбома Русское поле экспериментов - страшной 15-минутной психоделической сюите, по степени воздействия способной сравниться разве что с моррисоновской The End . (В то время Летов называл Doors своей любимой группой.) Это, пожалуй, самый веселый из снарядов, выпущенных Летовым из своего рок-н-ролльного окопчика. Бескомпромиссный боец, законченный максималист и нигилист, чье творчество подпитывалось темной энергетикой суицида, Летов в те времена был весьма последовательным. В композиции Русское поле экспериментов он призывал, не дожидаясь Апокалипсиса, покончить с собой, уничтожив весь мир - на фоне безумной инструментальной какофонии, болезненного смеха и вкрадчивого шепота о том, что вечность пахнет нефтью .

Я... подошел к некой условной грани, - писал Летов спустя год в одной из статей. - К некоему как бы высшему для меня УРОВНЮ КРУТИЗНЫ, за которым слова, звуки, образы уже не работают . Вообще, все, что за ним, - уже невоплотимо (для меня, во всяком случае) через искусство. Я это понял, когда написал Русское поле экспериментов ... Я могу лишь выразить равнозначное этому уровню, являя просто новый, иной его ракурс. Это и Хроника пикирующего бомбардировщика с Мясной избушкой и Туманом , и Прыг-скок с Песенкой про дурачка и Про мишутку . Выше них для меня - зашкал, невоплощаемость переживаемого, вообще - материальная невоплощаемость меня самого. А вот именно туда-то и надо двигать .