ФЕСТИВАЛЬ  Osheaga 2011. День третий: губная гармония

Последний день Osheaga начался с касавшегося прошлогодних хедлайнеров “слуха из надежного источника”: якобы осенний POP Montreal будут открывать двумя концертами – в зале и под открытым небом – Arcade Fire (слух подтвердился). Ну а пока суд да дело, организаторы “Ошихаги” зафиксировали официальный рекорд: в 2011 году фестиваль посетили свыше 81 тысяч зрителей. Один из них – автор этих строк – как обычно, добирается до острова Святой Елены на пару часов позже, чем следовало бы, пропуская сеты Eels и Cypress Hill (их я, правда, уже видел) и The Pains of Being Pure at Heart (а вот за это немного обидно).

Первым пунктом воскресной программы оказывается, таким образом, окончание сета односельчан из Malajube – и то лишь потому, что расписание двух главных сцен явно “поехало”, и каждое из выступлений начинается с 15-20-минутным опозданием. Поскольку Malajube – одна из двух наиболее авторитетных франкоязычных инди-групп Канады, а вторая (Karkwa) играла на Osheaga не далее как вчера, сравнений не избежать – и сравнения, по-моему, могут быть только в пользу Karkwa. Зато людей у сцены существенно, в разы больше, чем вчера во время Bright Eyes или Элвиса Костелло (Elvis Costello).

Заявленные организаторами цифры (20 тысяч зрителей вчера, 23 – сегодня) вообще не очень похожи на правду: на глаз воскресная толпа как минимум в полтора раза внушительнее субботней. Вот и наша любимая “зеленая” сцена оказывается упакованной под завязку еще в разгар дневного солнцепека – непредвиденным аншлагом отличилась англичанка Элли Голдинг (Ellie Goulding), вертлявая лахудра в розовом топе и с парой шлягеров, припасенных под занавес сета. Звучит все это – даже хиты (“Lights”, “Starry Eyed”) как скверная копия Робин (Robyn), но публике, кажется, нравится.

Уловить реакцию аудитории на Beirut еще сложнее – до того самодостаточным кажется беспризорный фолк Зака Кондона (Zach Condon) сотоварищи, звучащий как саундтрек к неснятому фильму Кустурицы, но сочиняемый, как и прежде, в Санта-Фе, штат Нью-Мексико. Все вопросы снимаются, когда Кондон переходит на превосходный, почти без акцента, французский, а его ансамбль начинает цитировать не только условного Бреговича, но и совершенно конкретного Яна Тирсена (Yann Tiersen) – душещипательные соло на аккордеоне в Монреале любят не меньше, чем в Париже.

Попытка задержаться у камерной Tree Stage оборачивается безоговорочным провалом: тишайшую американу The Low Anthem, как рыбу динамитом, глушат играющие по соседству White Lies (не помогает и то, что The Low Anthem без малого четверть часа настраивают инструменты). Делать нечего: приходится уделить время и одной из самых отталкивающих групп современности – вблизи, к слову, оказывающейся совсем не такой ужасной, как в записи. Участники White Lies, похоже, довольно приятные и остроумные (“Если вам показалось, что я истекаю потом, знайте: на самом деле я только что разрыдался”) люди, а что современные хит-парады украшают песни вроде их “Bigger Than Us” (прозвучавшей, понятное дело, последней), так это не White Lies виноваты, а хит-парады измельчали.

Диджей и продюсер Jamie xx из замечательной лондонской группы The xx собрал рекордную аудиторию на площадке под говорящим названием Piknik Electronik – я туда дошагал аккурат к синглу “Far Nearer” и практически тут же ушел. Установленный Ratatat рекорд посещаемости “зеленой” сцены не продержался и суток – на Crystal Castles людей набилось еще больше. Наконец, повсеместные восторги вызвало выступление группы The Tragically Hip на главной сцене – этих людей тут почитают на правах живых легенд (правда, переводить их рок-н-ролл с канадского на общечеловеческий – все равно что выводить за рамки русскорокового контекста группы “ЧайФ” или “Крематорий”).

К чести The Tragically Hip, статус гордости канадского рока они не стали усугублять старперской гордыней, сократив свой сет на 10 минут в целях оптимизации расписания и рассыпавшись в комплиментах в адрес Death Cab for Cutie и The Flaming Lips. К моему удивлению, гитарист DCfC Крис Уолла (Chris Walla) ответил ветеранам взаимностью, признавшись, что играть вслед за кумирами детства The Tragically Hip для него – особая честь и некоторая дикость. Солист Бен Гиббард (Ben Gibbard) тем временем извинялся за технические неполадки (у него дважды отказывала гитара) - и делал все, чтобы зал не обращал на них особого ванимания.

Мой скепсис в отношении Death Cab for Cutie – одной из немногих рок-групп, успешно совмещающих первые места в хит-парадах с неиссякающим кредитом доверия в инди-кругах – улетучился довольно быстро, приблизительно на середине их первой (и, возможно, лучшей) песни “I Will Possess Your Heart”. Искусно лавируя между старыми (“Soul Meets Body”, “The Sound of Settling”) и новыми (“You Are a Tourist”, “Doors Unlocked and Open”) песнями, DCfC выдали образцовый фестивальный сет, а неказистый Гиббард наглядно объяснил, почему за ним замужем Зуи Дешанель (Zooey Deschanel) – потому что он, по ходу, и впрямь рок-звезда.

Кто замужем за Уэйном Койном (Wayne Coyne) я, признаться, не в курсе, но хотелось бы верить, что кто-нибудь не хуже. The Flaming Lips – первый в истории Osheaga дважды хедлайнер (именно они закрывали второй день самой первой “Ошихаги”, помимо прочего – самый первый концерт, на котором я побывал в Монреале), но называть это повторением пройденного или там компромиссным вариантом не повернется язык. Во-первых, на Osheaga 2011 The Flaming Lips приехали, чтобы исполнить живьем свой главный альбом “The Soft Bulletin” (“возможно, сегодня это случилось в последний раз”, - уточнил Койн). А, во-вторых, я совершенно искренне считаю, что The Flaming Lips можно и нужно доверять хедлайнерские полномочия на всех фестивалях на свете – и примерно каждый год.

Прежде чем начать шоу, Койн предупредил, что у The Flaming Lips очень яркий свет (“если вы нажрались в говно или не очень комфортно себя чувствуете, никуда не уходите, но от сцены отвернитесь”) и что сейчас он, как обычно, выкатится в толпу в своем “космическом пузыре” (“если кто-то упадет, помогите ему подняться, ну и вообще будьте людьми”) – и надо сказать, что два этих замечания сообщают о группе ничуть не меньше, чем классические (“Race for the Prize”, “A Spoonful Weighs a Ton”, “Waitin’ for a Superman”) песни с “The Soft Bulletin”.

Все сомнения по поводу того, разумно ли закрывать трехдневный праздник музыки и жизни концертным исполнением неопсиходелической пластинки об осознании неизбежности смерти, развеял, опять-таки, сам Койн – предложивший зрителям отреагировать на строчку “The sound they made was love” так, как будто они переживают оргазм, и педалировавший эту тему – оргазма как единственного отвлекающего маневра, способного временно надуть смерть, - на протяжении всего шоу.

Шоу, окончательно убедившего в том, что сила The Flaming Lips – не в эффектном представлении и исполнительском мастерстве музыкантов, не в конфетти с воздушными шариками и не в гигантских лапах с лазерами, а в умении любить жизнь и талантливо делать вид, что это взаимно. В конце концов, кого, кроме Койна, могли попросить поженить на сцене прилетевших из Калгари юношу в костюме трусливого Льва и девушку в образе Дороти? (Что он проделал с видимым удовольствием и словами “Властью, вверенной мне Вселенной, группой The Flaming Lips, Монреалем и ЛСД, объявляю вас мужем и женой”.)

И кто, кроме The Flaming Lips, мог увенчать свадебную церемонию и “ох…нно крутой”, по признанию Койна, фестиваль адресованной молодым – и всем нам - песней под названием “Do You Realize??”