ФЕСТИВАЛЬ  FIJM 2010, часть 1: джаз против футбола

О том, что такое Festival International de Jazz de Montreal, я уже рассказывал год назад, в связи с моментом истины в карьере местного жителя Патрика Уотсона (Patrick Watson). Прошлым летом моя программа посещения юбилейного, 30-го FIJM ограничилась одним-единственным шоу из 800 возможных – несмотря на то, что в качестве альтернативы не было ни чемпионата мира, ни чемпионата Европы по футболу. Нынешним летом футбольный передоз угрожает и дома у телевизора, и на улице, где что ни дверь, то в спортбар, что ни окно, то с флагом, и что ни прохожий, то в цветах родной и/или любимой сборной. Территория джазового фестиваля – возможно, единственное место в городе, где футбольная тема оказывается в меньшинстве. И, в общем, поделом.

Иными словами, в программе FIJM 2010 есть чем поживиться даже мне, в который уж раз (и, возможно, зря) игнорирующему фестивальных хедлайнеров вроде Лайонела Ричи (Lionel Ritchie), Смоуки Робинсона (Smokey Robinson), Херби Хэнкока (Herbie Hancock), Бобби МакФеррина (Bobby McFerrin) или, прости господи, Gipsy Kings. Вместо них в моих планах – Лу Рид (Lou Reed) и Эндрю Берд (Andrew Bird), The Roots и Джон Зорн (John Zorn), ну а начинается международный саммит джазовых, блюзовых и прочих талантов с выступления – кого бы вы думали? – группы Billy’s Band.

Проводящиеся под эгидой фестиваля концерты по традиции делятся на две категории: клубные шоу, основное достоинство которых в том, что это полноценные выступления без временных рамок, и оупен-эйры, у которых тоже есть свои преимущества. Не надо, например, покупать билеты – зато можно прийти с маленьким ребенком. Концерт Billy’s Band – из последних, но статус группы это отнюдь не принижает: питерцам доверили сет на некогда главной фестивальной сцене, в престижном временном слоте с 8 до 9 вечера, да еще и в день открытия.

По иронии судьбы, живя в Москве и гостя в Петербурге, до выступлений Billy’s Band я не доходил ни разу. С одной стороны, немного потерял – на откровение или там фурор увиденное в Монреале явно не тянуло. С другой, в разношерстной фестивальной компании перед тысячами впервые слышавших их зрителей Billy’s Band смотрелись как минимум достойно и органично. Билли Новик на неплохом английском с редкими вкраплениями французского гнал телеги про пса по кличке Иисус и питерскую психушку, ансамбль играл “200 кубиков Агдама”, “Кладбище женских сердец” и, куда без него, Тома Уэйтса (Tom Waits), а публика, хоть и не сходила с ума от восторга, ни на что не жаловалась и никуда не уходила.

В выездной версии местного музыкального мегастора торговали тем временем дисками Billy’s Band – 8 наименований, по 15 долларов штука. Не спрашивал, но подозреваю, что пластинка “Being Tom Waits” расходилась лучше других. Не уверен, но думаю, что группу Optimystica Orchestra здешняя публика приняла бы не хуже. Не знаю, прав ли я был, но ни основатель Stray Cats Брайан Зетцер (Brian Setzer), ни нарядное посвящение “Bitches Brew” Майлза Дэвиса (Miles Davis), ни трипл-билл в составе Spank Rock, Kid Koala и DJ Food меня в течение следующих суток не заинтересовали.

В отличие от Эмили Симон (Emilie Simon) – славной французской девушки, когда-то вкрадчиво перепевшей “I Wanna Be Your Dog” и записавшей нежный саундтрек к фильму про пингвинов, в русском прокате фигурировавшему под оригинальным названием “Птицы-2”, а ныне, как и все вокруг, играющей модный ретрофутуристический электропоп. Пару лет назад Эмили была одной из звезд местного фестиваля франкофонов, но сейчас, после выхода прошлогоднего диска “The Big Machine”, ее бы туда явно не позвали – частично записанный в Монреале альбом спет исключительно на английском.

На часах – за полночь, в клубе Soda – не явный, но довольно уверенный биток, а на сцене – Эмили в платье с рюшами и берете с цветочками, нажимает на кнопки синтезатора и сотрясает косой. Ее единственный аккомпаниатор – барабанщик, ее сверхзадача – исполнить “The Big Machine” целиком. К счастью, в середине концерта она дает отдохнуть и барабанщику, и новым песням, исполняя “Fleur de saison” под укулеле и, куда без него, шлягер The Stooges. Надо ли добавлять, что зал, к новым песням в целом благосклонный, взорвался именно во время этой интерлюдии – да еще после выхода Эмили на бис, с сыгранной на фортепиано “Désert”, первым номером ее первого (и лучшего) альбома.

Дуэтом оказалась и норвежская группа Susanna and Her Magical Orchestra, выступавшая через пару дней в l’Astral, симпатичном джазовом клубе под фестивальным пресс-центром. Сюзанна – аккуратная скандинавская блондинка в строгом темном платье, фактурой в зависимости от освещения напоминавшая то Нину Перссон (Nina Persson), то маму Стифлера из “Американского пирога”, а голосом – то ли Тори Эймос (Tori Amos), то ли Эмилиану Торрини (Emiliana Torrini). Ее напарник (и, надо понимать, оркестр) Мортен (экс-Jaga Jazzist) – небритый мужичок со смешным северным акцентом и бутылкой пива.

В зале было человек пятьдесят, записи Сюзанны из них слышал, кажется, только я, поэтому первая реплика певицы – “Мы из Норвегии, поем свои и чужие песни, первую из них – “Jolene” - написала Долли Партон (Dolly Parton), вторая – моя, ну а авторы следующей – AC/DC” – вызвала ошарашенные смешки. Между тем, обнаженные до голоса и каких-нибудь клавишных, пронзительные и предельно далекие от оригиналов каверы – признанный конек группы. Что она и демонстрировала, играя то Rush (“это песня группы из Канады”), то Дилана, то Joy Division (в и без того чудесную “Love Will Tear Us Apart” Мортен воткнул душещипательное синтезаторное соло) и постепенно покоряя зал.

Мортен же, подустав от застенчиво-лекционной манеры общения Сюзанны с залом, решил пошутить, сообщив, что следующий номер – танцевальный (“типа, вставайте”). Номер и впрямь оказался не таким летаргическим, как все остальные – но вставать из-за столиков люди предсказуемо не поспешили. Под занавес шоу выяснилось, что это не только первый приезд группы в Монреаль, но и ее первое турне по Северной Америке. На бис была, куда без нее, коэновская “Hallelujah”, а вот на улице меня ждал сюрприз: гвоздь бесплатной программы вечера, Le Montreal All City Big Band во главе с Лулу Хьюз (Lulu Hughes), играл никакого не Коэна (и даже, представьте себе, не Дилана), а “God Put a Smile Upon Your Face” ансамбля Coldplay.

Хьюз оказалась мощной белой теткой с сильным черным голосом, с выступавшей по соседству Эйнджел Форрест (Angel Forrest) играл отличный блюзовый гитарист, ну а дефицит танцев, которыми грозились норвежцы, обещала восполнить следующая полуночная вечеринка в клубе Soda – на нее, в числе прочих, приехал владелец лейбла Hyperdub и один из выдумщиков дабстепа Kode 9.

Немедленно выяснилось, что вечер понедельника даже в вечно гуляющем Монреале – не совсем то же самое, что и вечер субботы: в начале первого у барных стоек скучали лишь самые стойкие – две дюжины человек, преимущественно с медиа-проходками. Однако уже по ходу шоу зал сначала наводнился публикой, потом расшевелился, а затем и вовсе съехал с катушек: даже мирно восседавший на стульчике дядя в очках и туфлях на босу ногу не выдержал и принялся двигаться в такт – причем совершенно как П.Н. Мамонов. Единоличную ответственность за случившееся должен взять на себя монреальский диджей и продюсер Poirier, игравший первым непосредственный устроитель этой вечеринки, проходившей под вывеской Karnival v.3 и в рамках 20-летия Ninja Tune (о котором – отдельно).

Полтора часа сотрясая клуб агрессивным электро с реверансами в сторону регги и дансхолла и тяжелыми, очень тяжелыми, страшно сказать какими тяжелыми басами, Poirier и помогавший ему эмси Face-T устроили гостю из Лондона сказочный разогрев – к моменту появления Kode 9 (в районе половины второго) зал стоял на ушах. Гость из Лондона, в свою очередь, и не подумал ни сбавлять скоростей, ни играть что-либо хотя бы отдаленно напоминающее дабстеп. Проведя на ногах еще минут сорок, я выбросил белый флаг (в смысле, выжал мокрую от пота майку английской сборной) и отправился домой – уж очень рано начинаются в Монреале прямые трансляции из ЮАР.