GUNS N' ROSES  Кто здесь?

Начало концерта Guns n’ Roses задержалось на добрый час (либо на три часа от заявленного – в зависимости от того, полон ваш стакан наполовину, либо пуст.) По слухам, циркулировавшим в зале, Аксель Роуз (Axl Rose) за полчаса до выступления то ли спал, то ли мчался на "Сапсане" из Питера, то ли так и не приехал. Поэтому, когда запланированная на начало концерта пиротехника таки рванула, народ с опаской косился на сцену: завладевший микрофоном персонаж напоминал освоившего нижние октавы Владимира Преснякова-младшего. Некоторые полагали, что на сцену для маскировки выпустили Кирилла Кальяна, известного знанием матчасти опытного радийного ди-джея.

Впрочем, уже разогрев ничего хорошего не предвещал. Юные канадцы из коллектива под названием Danko Jones оказались какими-то неправильными канадцами: ни про unkle fucka не спели, ни потрудились хоть на секунду быть чуть менее хэтфилдоподобными. Впрочем, времени на подготовку у ребят было немного. "Аксель позвонил нам две недели назад," - сообщил вокалист, - "Позвонил и сказал – тащите свои задницы в Россию. Ну, мы и потащили...".

Больше всего сочувствия на протяжении концерта у редакции Звуков вызывали его организаторы, сделавшие, казалось, все возможное и невозможное, чтобы праздник состоялся: свет и звук были на высоте, логистика концерта была организована безупречно. Однако человеческий фактор – упрямая вещь, если этот фактор носит имя Аксель Роуз...

Движение на сцене случилось именно в тот момент, когда публика, заплатившая немалые деньги за билеты, уже начала недобро интересоваться, в каком же отеле остановился артист, а сотрудники ОМОН – прикидывать, сколько сил нужно будет подтянуть, чтобы справиться с разъяренной толпой. Появившемуся на сцене коллективу лучше всего подошло бы название "Фальшивые елочные игрушки". Те, кто сидел в ВИП-зоне, восхитились сохранившимся вокалом Роуза и удивились, зачем глушить его сразу тремя гитарами. Тем, кто сидел выше ВИП-зоны, казалось, что Роузу не включили микрофон, и больше всего хотелось, чтобы немедленно перестали мучить кошку.
Сет-лист, формально обозначенный в названии турне “Chineese Democracy”, на деле представлял собой маловразумительный набор песен с альбома, который умудрились записывать в течение 13 лет, а также малой толики хитов, не сыграть которые было западло. Но сперва – о людях, вышедших на сцену воплощать все это безобразие в жизнь.

Запомните, дети: три гитариста на сцене нужны, чтобы никто в общей каше не догадался, что вы играете полную лажу . И ерунда, что вокалист поет в одной тональности, а гитарист играет в другой: на шоу STOMP и не такое бывает... А еще, дети, если вы вдрызг поссорились со своими товарищами по коллективу и те покинули вас вместе с авторскими правами на большинство песен – всегда можно существенно увеличить длительность концерта, предоставив каждому из троицы право на сольный выход. И тут каждому из гитаристов раздолье: один позаигрывает с темой из бондианы, второй пробежится по пентатонике, а третьему не останется ничего другого, как почти без ошибок сбацать "Розовую пантеру" Генри Манчини. Если автор слышал бы это исполнение, то, наверное, очень бы расстроился: равно как и нынешний губернатор Калифорнии проклял бы день, когда сел за баранку того пылесоса и взял в руки ту базуку.

Конечно, груз прошлых заслуг давит неимоверно: каждому из гитаристов хотелось быть похожим на Слэша (Slash), иначе зачем же все это? Они очень старались: Бамблфут (Bumblefoot) отрастил длинную шевелюру и два грифа (один, правда, басовый, безладовый и пятиструнный), Ди Джей Ашба ( Dj Ashba) напялил зеркальные темные очки, а Ричард Фортус (Richard Fortus) разобрался в устройстве гитарного процессора. Правда, по мастерству вся эта струнная кодла не дотягивает даже до Иззи Стрэдлина (Izzy Stradlin): на сцене происходило нечто вроде сеанса одновременной игры незнакомых партий никому не известных песен.

Из всей пестрой компании отличился только басист, который по закону владения своим инструментом всю дорогу играл ближе всех к нужной тональности. Постоянно сбивающийся и загоняющий темп барабанщик оставлял в головах слушателей ощущение "Ну, хоть Ульриху сегодня не икалось". Расписанный татуировками под хохлому, с кепкой набекрень, главный по тарелочкам банды походил на состарившегося Тимати – не сколько внешностью и обилием нательной росписи, сколько постоянными (хочется верить, что непреднамеренными) попытками перевести ритм на что-то хипхопообразное. А клавишник настолько слабо держался на ногах, что постоянно выпадал с экранов наших радаров.

“Welcome to the jungle” была отмечена вдруг поплывшими гитарными партиями и сброшенными риффами, напрочь сбившими темп композиции. Впрочем, ритм и мелодика покинули ансамбль надолго: когда в ”Live And Let Die” снова шарахнула пиротехника, сначала испуганно рассыпалась и без того хило склеенная ритм-секция, а затем и гитаристы просто опустили все шесть рук. Растерянный Аксель немного пометался по сцене, попытавшись проорать припев в публику, которая знала слова существенно лучше вокалиста, но увы, публике не удалось угадать тональность.

На середине действа было решено выпустить на передовую ветерана. Единственный (за исключением, понятное дело, Акселя) участник классического состава – клавишник Диззи Рид – уселся за рояль, томно поглядел в камеру, красиво поставил руки, украшенные обилием серебряных перстней, смешанных с лейкопластырями, и непонятно к чему заиграл странную мелодию с явными цитатами из Скрябина и Боуи, которая к удивлению всех собравшихся переросла в ”Street Of Dreams”. Те, кому к этому моменту уже стало отчаянно больно за поруганные идеалы юности, прикинули, на какой минуте из рояля полезет балерина, но чуда не случилось.

“Sweet Child O’ Mine” стала переломной в ходе концерта: именно она смогла поднять спящую публику, чего, кажется, не ожидали даже сами участники ансамбля.
С явным трудом перевалив через ”You Could Be Mine”, музыканты решили проверить, вдруг у них получится круто сыграть ”November Rain”? На сцену снова поволокли рояль, опять без балерины, но с местом под Акселя, который решил не уступить коллегам в знании чужого материала и вымучил с залом ”We don’t need no education’: наивный, он не знал, что Роджер Уотерс (Roger Waters) бывает в России куда чаще него. На протяжении всего вступления Аксель одним глазом поглядывал в подпевающий зал, а другим косил на Диззи Рида, который старательно копировал фортепианную партию оригинала – да так увлекся, что не успел вступить вовремя. Остальные сделали вид, что так и было задумано: вступление зависло над залом трагическим воем. Зал тоже сделал вид, что ничего не заметил. В финале композиции Аксель решил реабилитироваться и раз десять подряд брякнул последний аккорд, но тут уже и Рид, и барабанщик были наготове и не дали начальнику ускакать в неведомые ритмические дали. А клавишнику, видимо, в этот момент стало так стыдно, что ближе к финалу он напялил мотошлем – авось, на улице не узнают.

“Sorry” отличилась как трогательным звучанием, так и трогательным видеорядом на заднем плане. Бедной девочке не везло с мамой, и, судя по психоделическим снам, не только с мамой. Не выдержав стресса, она с подозрительно равнодушным видом под красивое соло Бамблфута кинулась с крыши.

Трек-лист питерского концерта, случившегося накануне и не ознаменованного аншлагами, обещал ”Don’t Cry”, но тут жителям северной столицы повезло меньше, чем москвичам – Аксель решил выбросить жалостную песню веков и народов из московской программы и перешел к ”Knockin’ On Heavens Door” авторства Дилана (Bob Dylan). На седьмой минуте исполнения припева стало страшно – подумалось, что музыкантов заело окончательно и дозы разнообразных веществ, принятых за долгие годы студийной работы, наконец-то дали свой эффект. Обалдевший вконец Фортус с восхищенным выражением лица устроил стейдж-дайвинг, чем активировал расслабившихся охранников. Те с трудом выцарапали его из публики и вернули на место, к вящему недовольству гитариста.

На бис было решено сыграть парочку свежих вещей (других-то все равно не осталось). На ”Madagascar” продемонстрировали видеоряд с чернокожими детьми и женщинами, а на ”Better” по экранам вновь побежали китайские иероглифы. А завершала концерт традиционная ”Paradise City”, но о подробностях этого эпического номера рецензенты Звуков ничего внятного сообщить не могут. Мы покинули "Олимпийский", всерьез опасаясь того, что сейчас или земля разверзнется и адское пламя поглотит всю эту гоп-компанию, или что с приходом полуночи неведомое заклятье развеется, и гитаристы превратятся в серых мышей, а Аксель - в тыкву.

А на самом деле ребята – молодцы. Выйти на сцену под названием Guns N’Roses, залажать все, что можно и нельзя, рискуя ежесекундно получить в морду тухлым овощем или пивной бутылкой по черепу - на это, знаете ли, требуется наличие отваги, изрядно приправленной безумством. Бурные и продолжительные аплодисменты.