ФЕСТИВАЛЬ  Lollapalooza, дни 2 и 3: политликбез с насилием и рок для глухих

Продолжение. Начало здесь. День 2
Полностью эмоционально опустошенные вчерашним концертом Radiohead, мы проспали почти всю субботу и приходим к Грант-парку незадолго до начала выступления Rage Against The Machine на AT&T Stage. В качестве альтернативы на Bud Light давали Wilco, но это такая откровенная нудятина, что непонятно, зачем их вообще на главную сцену выпустили. Если на них кто-то и пошел, то разве что из патриотизма - эти чикагские рокеры играли на родном поле. Зато многие на другой стороне парка потом подумают, что лучше б они остались на Wilco - целее бы были.

А вот RATM сегодня явно не останутся без слушателей. Это, конечно, не первый их реюнион на Coachella, на котором была Соня, но в Чикаго бунтари-миллионеры выступают впервые за много лет, и толпа на них собралась довольно внушительная. В ней преобладают белые подростки и молодежь чуть за 20, то есть явно не заставшие по молодости лет героической середины 90-х, когда Зак де ля Роча (Zach de la Rocha) и товарищи на той же "Лоллапалузе", но в Калифорнии, стояли 15 минут на сцене абсолютно голыми в знак протеста против родительских комитетов США, пытавшихся подвергнуть их цензуре. Хотя вполне вероятно, что как раз кого-то из этих молодых людей в широченных шортах и девушек в игривых топиках и пытался тогда оградить от разлагающего влияния рок-музыки PRMC (Parental Music Resource Center) во главе с женой тогдашнего вице-президента Мэри Гор по кличке "Самосвал" (Mary "Tipper" Gore).
Незадолго до собственно начала, когда со сцены с огромной красной звездой доносится сирены воздушной тревоги, в толпе одновременно воскуриваются тысячи толстенных косяков, и над полем поднимается такое густое облако дыма, что накрыть должно и тех, кто побоялся принести с собой. При всеобщем ликовании на сцену выскакивают де ля Роча и компания и начинают бешено подпрыгивать, умудряясь одновременно играть Testify с их третьего студийного альбома Battle For Los Angeles.

И тут мы понимаем, что решение постоять в сторонке, а не пытаться прорваться в фотопит, работая локтями и кулаками (куда пустили только первые 20 человек из списка допущенных фотографов в порядке живой очереди) было исключительно правильным. Вся эта толпа тоже начинает прыгать, беситься и слэмить так интенсивно, что остается только порадоваться дальновидности организаторов, подогнавших в заднему выходу целую колонну карет скорой помощи, а на месте фотопита - коридор эвакуации. К третьей песне (People of the Sun) становится понятно, что выжить в этом месиве дано не всем: из толпы вываливаются полуобморочные тела, а Зак очень обеспокоенным голосом просит аудиторию сделать три шага назад. "Братья и сестры, у нас на сегодня много песен для вас, но перед сценой люди страдают от давки, и если вы не проявите к ним сочувствие, нам придется остановить концерт!". Это подействовало, хотя и ненадолго. Охрана делает все, что возможно - помогает людям выбраться, поливает первые ряды водой и раздает бутылки.

Тем временем группа явно находится в ударе. Барабанщик Брэд Уилк (Brad Wilk) и басист Тим Комменфорд (Tim Commenford) на пару выдают звук такой плотности и настолько фанковый кач, что устоять на месте просто невозможно (как это Тиму удается, никто не знает, потому что он настолько ревностно охраняет секреты собственного звука, что даже сдирает наклейки с педалек с эффектами), Том Морелло (Tom Morello) носится по сцене как бешеный и одновременно заворачивает сверхсложные риффы, принесшие ему звание лучшего гитариста в мире номер 26 по версии Rolling Stone, а Зак чуть ли не захлебывается от злости, выплевывая политические лозунги, замаскированные под рок-песни. Между песнями - политликбез. "Если Барак Обама станет следующим президентом и не выведет войска из Ирака и Афганистана, мы сожжем к чертям все представительства сената в каждом штате!".

Хотя для более взрослого наблюдателя это должно звучать и выглядеть довольно странно - солидые взрослые мужчины, зарабатывающие немалые деньги на своем показном бунтарстве, толкают левацкие телеги вчерашним подросткам из среднего класса, которые едва родились в годы их расцвета. В любом случае, когда группа со сцены клянет 'политиков и ментов' на концерте, где конные полицейские помогают людям выбраться из давки, это, по-моему, и есть определение лицемерия (хотя и обвинения в лицемери протестной рок-музыки, записывающейся на лейблах-мейджорах, надоели еще лет десять назад, я понимаю). Кроме того, если доводить толпу до такого анархического исступления, чего ж потом удивляться, что 500 безбилетников одновременно начали штурмовать ограду парка, громя полицейские кордоны и еще сильнее утрамбовывая толпу на поле, а за первые три песни фельдшеры вытащили из первых рядов как минимум три десятка человек в синяках и полуобморочном состоянии?

За неполные 2 часа группа выплевывает все свои самые убойные хиты, в том числе Bullet in Your Head, Wake Up и Guerilla Radio, Заку три раза приходится останавливать концерт и просить всех сделать шаг назад, к середине концерта фельдшеры бегут с носилками от ограды первого ряда уже стабильной вереницей, а от служебного выхода по Коламбус-драйв каждые полминуты с воем отъезжает скорая помощь. За этот вечер в чикагских госпиталях оказались с ушибами, вывихами и переломами около 40 человек, примерно в 10 раз больше получили помощь на месте (и многие ринулись рубиться дальше!). Ближе к концу концерта в пресс-центр стали подтягиваться фотографы, которым "посчастливилось" попасть в фото-пит - здоровые дядьки, все в синяках и ссадинах, одному разбили объектив ценой в полмашины. С холмика, на котором стоят палатки пресс-пита, видно, как бушует людское море и не думает успокаиваться. И тут, когда уже по всем прикидкам должна быть последняя песня, группа вдруг замолкает и со сцены доносится на удивление знакомая мелодия. Где-то мы ее уже слышали! И тут на весь центр Чикаго, отталкиваясь эхом от небоскребов и пятизвездочных отелей:
"Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный, и в смертный бой идти готов!".
Да-да, на чистейшем русском языке. Мы, воздев сжатые кулаки горе, с воодушевлением пропеваем бессмертное произведение Пьера Дежейтера и Аркадия Коца, обнаружив, что мы помним даже последний куплет ("Лишь мы, работники всемирной великой армии труда, владеть землей имеем право, а паразиты - никогда!") Никогда с такой гордостью мы с о времен октябрятско-пионерского детства не пели. По-моему, коллег в пресс-центре наше выступление зацепило не меньше самих RATM. Вот что значит социалистическое образование назло капиталистам! А народу вокруг как-то явно не хватает политической подготовки, потому что даже мелодия никому ничего не сказала. Стыдно, жители Города Ветров! Это ведь ваши, чикагские рабочие 1 мая 1886 года вышли на забастовку, распевая 'Интернационал'. Теперь же в качестве песни политического объединения левых - громокопящие риффы вступления Killing In The Name Of, заключительного номера сегодняшнего вечера. Вот его-то все слушатели знают более чем наизусть!
Когда 70 с лишним тысяч разгоряченных до крайности фанатов RATM выплескиваются на улицы Чикаго, центр погружается в транспортный хаос: потные, покрытые ссадинами и зачастую в одном ботинке люди бросаются на капоты машин и орут на озадаченных водителей: Fuck you, I won't do what you tell me! Охраняют одних от других те самые копы, которых проклинал со сцены Зак де ля Роча.
И после всего этого нас очень умилил супердиетический экологический лимонадик собственого производства, без сахара, красителей и всего прочего, которым потчевал журналистов в пресс-центре барабанщик Брэд Уилк.

День 3
Третий день принес долгожданное освобождение от жары, небо над Чикаго было затянуто облаками, так что народ не прятался под импровизированными навесами, веселился на лужайках, а мы решили прийти пораньше, чтобы застать на AT&T Stage "промежуточных" хедлайнеров - дуэт Gnarls Barkley. И сразу заметили существенное отличие сегодняшней публики от вчерашней: меньше сердитых подростков, заметно больше забавно ряженых фриков неопределенного пола и мальчиков, похожих на девочек.

"Мозг" Gnarls Barkley продюсер-стахановец Danger Mouse, давший жизнь и звук самым нашумевшим хип-хоп, поп- и рок-проектам прошедшего десятилетия (достаточно вспомить Gorillaz и The Good, The Bad and The Queen), стоял за внушительным арсеналом клавишных, ксилофонов и всяких примочек, а за микрофоном обильно потел вокалист Си-Ло (Cee-Lo), обладатель удивительного для его комплекции фальцета. Кроме того, они обзавелись полноценной живой группой из четырех человек.
Но Gnarls Barkley - все-таки продюсерский, больше студийный , чем концертный проект, поэтому свой меланхолично-комичный соул-поп они играют максимально близко к альбомному оригиналу. И поскольку Опасная Мышь занимается производством исключительно хитов, что-то одно выделить трудно: в часовой сет он утоптал оба студийных альбома Gnarls Barkley, St.Elsewhere и The Odd Couple.
Прозвучал, разумеется, и позапрошлогодний хит Crazy, и следующий за ним на альбоме кавер Violent Femmes Gone Daddy Gone, и самый последний сингл Who's Gonna Save My Soul. Весело, дурашливо, сверх-профессионально, в народе бешеные пляски. Единственным настоящим сюрпризом стал кавер на Reckoner позавчерашних героев Radiohead - хотя и Йорк, и Си-Ло оба поют фальцетом, у последнег о это получается куда смешнее. Кстати, надо отметить, что дружеские песенные шаржи были проходящей темой всего фестиваля - в пятницу, например, реверанс в сторону Gnarls Barkley сделали The Raconteurs, сыграв жесткую рок-версию той же Crazy.

Передвигаемся от AT&T поближе к Bud Light, где должно произойти основное событе сегодняшнего дня - для нас и еще примерно половины фестивальной публики - концерт Nine Inch Nails. Вторая половина останется на AT&T ждать главного чикагского героя хип-хопа Канье Веста (Kanye West), но мы свой выбор давно сделали. До начала еще чуть больше часа, мы задерживаемся рядом со сценой PlayStation Stage напротив Bud Light, и у меня немедленно появляются новые фавориты - рокеры The National. Вообще меня от словосочетания 'инди-рок' слегка подташнивает, как и от 90% его представителей, но это нечто совершенно иное. Вроде бы, согласно 'Википедии', и Bloc Party, и The National - инди-рокеры, но первые - это какое-то нервное мельтешение, а вторые - взрослая, уверенная в себе рок-музыка, напоминающая наших любимых Tindersticks, а я вообще фанат низких баритонов как у Мэтта Бернинджера (Matt Berninger), так что их сингл Fake Empire сейчас уверенно подбирается к первой десятке по прослушиваниям в Last.fm.

The National заканчивают, августовский вечер оперативно сворачивается в сумерки, и мы пробираемся поближе к фото-питу, но заходим с неправильной стороны сцены перед плотной толпой народа. Народ в ожидании хедлайнеров развлекает себя кто как: валяются, бросают фрисби, вертят пои, накуриваются в хлам, пройти через это столпотворение невозможно, но мы, сделав невозмутимо-деловитый вид, просачиваемся через бэкстейдж.

До начала остались буквально считанные минуты, и меня одолевает непонятный тремор, которого за всю нашу фестивальную историю испытывать не приходилось. Потом я понимаю, что концерт уже начался, уже звучит интро 999999 с последнего альбома The Slip, и вдруг у меня в мозгу дистортированным голосом Трента Резнора взрывается фраза How did I slip into this? Действительно, как я сюда попал? Тут у меня случается микроприход (я ведь музыкальный наркоман), ради которых мы каждый раз и идем на весь этот адский геморрой с аккредитациями, билетами, восьмичасовыми перелетами и потерями багажа. Я стою на другом континенте, среди гигантских небоскребов, и буквально в нескольких метрах от меня начинает играть одна из моих музыкальных мечт.

Тут ведь еще вот какое дело: Резнор знаменит (помимо прочего) тем, что умеет с потрясающей точностью перетаскивать на сцену всю мощь своих студийных звуковых коллажей, которые городит сам c помощью членов живых составов. Плюс многократно усиливать громкостью концертной саунд-системы. Как заметил кто-то в толпе рядом со мной, "концерт Nine Inch Nails - это как будто тебя распиливают на лесопилке, только звуком".
В этом Резнору помогает один из лучших концертных составов, которые я когда-либо слышал (а Трент меняет их на каждый тур) - Робин Финк (Robin Finck), играющий с NIN с перерывами еще со времен Self Destruct Tour 1994 года, клавишник и программист Алессандро Кортини (Alessandro Cortini) (c 2005 года), басист Джастин Мелдал-Джонсен (Justin Meldal-Johnsen), игравший, среди прочего, с Ladytron и Air, и ударник Джош Фрис (Josh Freese), которого даже стахановцем язык не поворачивается назвать - список его участия в разнообразных проектах, начиная с 1990 года, на сайте ninwiki.com занимает семь экранов убористым шрифтом. Ну и, разумеется, невозможно себе представить концерты Nine Inch Nails без визуального оформления Роба Шеридана (Rob Sheridan), официального фотографа и арт-директора группы, который создает психоделические видеоролики, демонстрирующиеся на огромном экране. Помимо них, Nine Inch Nails еще очень скрупулезно относятся к световому оформлению своих шоу (в основном красно-сине-пурпурной гаммы), так что отвлечься или заскучать там просто физически невозможно. Я на живых "гвоздей" попал впервые, и примерно за три минуты понял, что заставляет людей ездить за кудыкины горы на шесть-семь концертов подряд.

Немного оправившись от свето-звукового шока первых четырех песен с последнего альбома, начинаем узнавать классику - The Frail, March of the Pigs и Closer, все в новых аранжировках. Стоп, а это что такое? Странная тетенька на краю сцены, непрерывно размахивающая руками, привлекла наше внимание еще на концерте Radiohead, и мы никак не могли понять, что она там вообще делает? Особо приближенный член фан-клуба? Танцовщица? Тогда она как-то странно выглядит для go-go, по одежде и фигуре похожа на учительницу литературы старших классов. Спрашиваем у охраны. Не верим, спрашиваем у другой охраны.
Да, все так есть. Это, дорогие читатели, СУРДОПЕРЕВОД! То есть на 'Лолле' все крайне подробно устроено и расписано не только для хромых, слепых, тупых, но еще и для глухих! Мы сначала думали, что это стеб, но нет, все серьезно. Вот на картинке, например, эта смелая женщина переводит строчку 'I wanna fuck you like an animal'. Потом где-то через три песни она устает что есть силы размахивать руками, и ее сменяет следующая. Что показывает она, предлагаем определить в комментах. Рок-концерт для глухих!Все-таки Америка - удивительная страна.

Потом в сознательности американцев у нас появляется еще один шанс убедиться. Рядом с нами стоял мужчина явно за 30, весь вид и прикид которого говорил, что как минимум пару рейв-революций он пережил. С каждой минутой становилось понятно, что чувака прет все сильнее, что у него просто космический приход под любимую группу, он устраивал нереальные перформансы с "воздушной гитарой", катался по земле и вообще ловил такой кайф, что нам даже стало немножко завидно. Вдруг в какой-то момент он, не переставая бешено жестикулировать, начинает умолять всех окружающих не вставать на какой-то определенный пятачок земли, потом куда-то убегает. Ну мало ли что ему там приглючилось, думаем мы. Потом он возвращается в компании двух охранников и кувалды (!), и они все вместе начинают колошматить ей по земле. Оказывается, что этот чувак по кличке Динозавр ("Я не человек, я динозавр, я не умею пользоваться телефонами!") обнаружил в земле какой-то торчащий штырь, и отвлекшись от своего прихода, побежал за охраной, чтобы они помогли ему устранить это опасное для остальных посетителей недоразумение. Вот что значит забота о ближнем! А вы говорите, бездушные американцы, которые только о долларах думают.

Тем временем NIN играют 10-минутное попурри из треков с инструментального альбома Ghosts I-IV, причем Резнор встает за огромный ксилофон, а Джастин берет контрабас. Получается что-то такое медитативное, между джазом, эмбиентом и нойзом. Если бы не назойливые вопли из толпы 'Рубилово давай!', звучало бы еще круче. Трент умело удерживает интерес публики к последним, вышедшим после 2000 года альбомам с довольно экспериментальным звуком, перемежая треки с них с заведомо беспроигрышными номерами типа Piggy и Terrible Lie. Кульминация наступает, разумеется, во время биса, когда Трент обращается к аудитории к эмоциональной речью: сначала извиняется за то, что еле справляется со своим голосом из-за простуды (как же он тогда звучит, если здоров?), потом вспоминает, как он 17 лет назад с друзьями, молодыми балбесами из Кливленда, стоял на сцене самой первой "Лоллапалузы", а сейчас до сих пор не может поверить, что, во-первых, еще жив, а во-вторых, что перед ним такое море преданных слушателей. Слушатели взрываются овациями. Потом Трент уже по-настоящему дрогнувшим голосом сообщает, что следующая песня была написана им в очень мрачное время и что он подарил ее другу. Это, естественно, Hurt. Над полем зажигаются тысячи зажигалок и экранов мобильников, и столько же голосов помогают Резнору исполнить его самую пронзительную и личную песню.

Заканчивается концерт еще одной мощнейшей вещью In This Twilight, и, обернувшись, я понимаю, почему нынешний тур называется Lights In The Sky: ночное чикагское небо расчерчивают восемь гигантских прожекторов, фантастическое зрелище.
Не в силах произнести ни слова, мы выходим и падаем на газон Миллениум-парка и долго смотрим на звезды. А тем временем неподалеку происходит спонтанная афтер-парти: народ оккупировал фонтан Crown - два огромных стекляных параллелипипеда, на которые проецируются постоянно меняющиеся изображения и льется вода. Мы было присоединяемся к ним, но вскоре приезжает отряд велокопов (полицейские на велосипедах) и вежливо, но твердо просит всех покинуть парк. Все,пора собираться домой, в Москву.