Егор ЛЕТОВ  Акулий пир

Однако я склонен считать, что мне повезло. Уже в сознательном возрасте, слушая в основном всяческие хитросплетения Роберта Фриппа (Robert Fripp) и ему подобных, однажды утром в день своего рождения я позвонил другу и попросил купить билет на вечерний концерт "Обороны" в ДК Горбунова. С тех пор творчество Егора Летова заняло серьезное место в моей жизни.

Начав с "Долгой Счастливой Жизни", через "Реанимацию" и старые песни к "Зачем снятся сны", я всю дорогу нисколько не сомневался, что имею дело с гением. Какой, к черту, "последний советский панк"? Великий российский поэт и музыкант.

Кто-то сказал, что в России было и есть, по гамбургскому счету, только две великих группы - АукцЫон и "Гражданская Оборона". Если быть пристрастным, то я сам найду несколько нестыковок в этом тезисе. Но, по большому счету, этот человек был совершенно прав. Теперь у нас остался один Леонид Федоров - не потерять бы и его.

Ведь Егор Летов ушел совсем молодым. Несмотря на то, что "Гражданская Оборона", кажется, была всегда, и обещала оставаться вечной. А теперь, если подумать, хороших рок-музыкантов младше Егора почти и не осталось.

Летов, без сомнения, не относился к числу тех творческих людей, которые выверяют свой каждый шаг и "неизменно радуют результатом". Метод Летова был в том, чтобы падать и вставать, снова падать и снова вставать, идти на амбразуру и направляться туда, куда еще не ступала нога человека. И Егор достигал результата. Будучи и по жанру, и по способу жизни выходцем из андеграунда, он находился большую часть жизни на тех вершинах, которые большинству и не снились.

Сложно оценивать такого человека. Наверняка же, будучи в свое время панком, Летов делал много такого, что в позднем периоде сам для себя считал неприемлемым. И с точки зрения религии, общественной морали его творчество было весьма неоднозначно. При этом совершенно никаких сомнений не вызывает то, что Летов сделал умнее многие тысячи человек, подбросил им какой-то смысл, дал им какой-то свет, пищу для размышлений.
И в том, какую роль он играл в российской культуре конца 20 века и начала 21 века, окончательное мнение останется только за временем.

В ночь смерти Летова я читал его интервью на сайте "Гражданской Обороны" и удивлялся: оказывается, Егор ушел очень далеко от того себя, каким он был раньше, и уж тем более от того образа, которым его наградили пресса и общественное мнение.

Он на высоком уровне рассуждал о футболе, прекрасно разбирался в новинках литературы и авангардной музыки, говорил о своих творческих планах, в числе которых были новые проекты с братом Сергеем, саксофонистом-прогрессивщиком... Спокойно и взвешенно, с позиции мудрого и много повидавшего человека, говорил о смерти и жизни. К примеру, отвечая на вопрос о том, какой опыт дало ему трехмесячное пребывание в психушке, он отметил: "Один из основных уроков, что я там получил - перестал бояться смерти, во всяком случае, в гораздо меньшей степени".
При этом меня постоянно не покидало ощущение, что Егор не мог, да и не пытался, расстаться с корнями, некоторые из которых он уже перерос. Помню, как после просушивания блестящих поздних альбомов я как-то отправился на его акустический концерт, ожидая живых версий актуальных для себя, и, казалось, для самого Егора песен. Но зал требовал старых хитов - и Летов соглашался, играл, выходил на бис и снова играл...

Я просто хочу еще раз подчеркнуть, что масштаб потери мы осознаем далеко не сразу. Что ушел действительно великий поэт, великий музыкант и один из тех людей, которыми по праву могла бы гордиться наша страна. Могла бы - но не гордилась.
Глупо жить одним Пушкиным и тем, что "в области балета мы впереди планеты всей". В России всегда хватало гениев, вот только ценить в последнее время их совсем разучились. Частично в этом виноват режим, частично - инерция, частично - наша собственная глупость. Очень печально, когда истинное величие человека осознаешь только после его смерти. Стыдно, когда не осознаешь даже тогда.

Есть какая-то пугающая символика в том, что в один день отказался от власти Фидель Кастро и умер Егор Летов. Не хочу говорить о том, что революция проиграна навсегда. Все революции неоднозначны. Но мир, боюсь, изменился. Теперь, в эпоху глобализации, интернета и "Фабрик звезд", стать новым Кастро и новым Летовым будет гораздо сложнее.

А еще более пугающая символика в том, что у этой страны теперь нет Гражданской Обороны. И никто, кроме нас, в этом не виноват.

P.S. Егор Летов похоронен на Старо-Восточном кладбище города Омск рядом с могилой своей матери.

То, что Егора Летова будут оплакивать тысячи людей, было ясно еще тогда, когда никто всерьез не задумывался о вероятной дате его смерти. Культовый музыкант, яркая, незаурядная личность - у таких всегда множество почитателей. Как и врагов. Однако когда Летов умер, эти враги повели себя неожиданно прилично: в основном промолчали. Одиночные выкрики в ЖЖ выглядели больше как попытки неумелого эпатажа. Если взять на себя смелость подводить какие-то промежуточные итоги, можно сказать, что это была хорошая смерть и хорошие проводы. И немолодые усталые циники, и юные "гробоманы", считавшиеся всегда чуть ли не самой ужасной разновидностью рок-фанатов, вели себя более чем достойно. Это внушает гораздо большую надежду на долговечность памяти о Летове, чем любые истерики; в этом чувствуется не поклонение идолу, а уважение к творцу, учителю, наставнику. В то, что он жил и пел не зря, иногда с трудом верилось на его концертах, среди беснующейся полупьяной толпы, не видящей, казалось, и не слышащей человека с гитарой на сцене. Теперь в это не только хочется, но и можется верить. Такой вот парадокс. Или тот самый катарсис, о котором неоднократно говорил, писал, пел Егор, и который в последний раз случился с теми, кто его слушал?

Но есть одна вопиющая деталь, говорить о которой противно, но необходимо. В ракурсе которой Летов умер просто катастрофически не вовремя. Умри он лет на 15-20 раньше - яростным андеграундным певцом, известным лишь кругу избранных, или же адептом утопического коммунизма, борцом за "солнечные ценности" - ее бы не было. Умри он позже - почтенным панк-мэтром, психоделическим гуру или просто отошедшим от рок-н-ролльных дел философом - ее бы тем более не было. Я говорю о реакции на его смерть нашей бульварной прессы. Которой 15-20 лет назад просто не существовало, и которая, даст бог, вскоре либо захлебнется собственным дерьмом, либо примет хоть сколь-нибудь человеческое обличье. Ибо к тому, что она вытворяет сейчас, слово "человеческое" неприменимо.

Надо сказать, что у самого Летова отношения с прессой всегда складывались непросто. В те годы, когда о роке, а тем паче о панке писал всерьез только самиздат, Егор, прекрасно понимая, что продвижение его музыки и идей впрямую связано еще и с печатным словом, все же крайне дозированно давал интервью, половину которых сочинял сам. И дело не только в том, что перестройка до периферии доходила с опозданием на 2-3 года, и даже в конце 80-х за неосторожно сказанное слово можно было нешуточно поплатиться. Дело в том, что Егор в области печатного слова качество предпочитал количеству: нужно было распространять не просто информацию, а правильную информацию. Не только говорить то, что необходимо, но и быть уверенным, что сказанное будет передано без искажений. Так появились знаменитые "ГрОб-хроники" - летопись создания классических альбомов Гражданской Обороны, Коммунизма и ряда побочных проектов, написанная лично Егором и гулявшая в списках по всей стране; иногда она доходила до слушателей даже прежде музыки. Так появились "интервью с самим собой" - их было несколько и не все назывались так, но они до сих пор лучше и полнее прочих повествуют о том, что было для Летова самым важным. Как в искусстве, так и в жизни.

В 1993-1995 годах, на пике своего хождения в политику, Егор внезапно обратился к центральной прессе - в основном, в силу момента, не музыкальной. И, соответственно, рассматривался там больше как идеолог, чем как рокер. Результат оказался неоднозначным и, похоже, Летова не совсем устроившим. Во всяком случае, в дальнейшем речь снова шла о Летове-музыканте - уже классике направления, "отце сибирского панка" и так далее - и разговоры эти велись в основном в специализированных изданиях. Контролировать всю эту массу статей и рецензий уже не представлялось возможным, однако в отношении интервью Летов вел себя по-прежнему весьма избирательно, иногда даже предвзято; нужно было заслужить репутацию человека "своего" или, как минимум, "правильно понимающего", чтоб к нему подступиться. Побочным эффектом стала определенная нетерпимость к критике или иронии. Но важнее было то, что в результате информационная цепочка музыкант-журналист-читатель/слушатель - почти не давала искажений в среднем звене. Возможно, именно с целью минимизировать эти искажения Летов, отказывая в интервью даже опытным журналистам, терпеливо отвечал на повторяющиеся и зачастую не самые интеллектуальные вопросы поклонников на своем сайте. Такая стратегия позволила ему практически свести на нет публикации о нем в желтой прессе. Кроме того, такой эпатажный в глазах рок-сообщества персонаж как Летов давал именно для бульварных СМИ слишком мало поводов писать о себе: не тусовался с модными фигурами, не устраивал скандалов и мордобитий в публичных местах, не светился особо в телевизоре и на радио, не получал орденов и приглашений на светские вечеринки, не женился и не разводился по десять раз в год... то есть вел себя неинтересно. Играл концерты и записывал альбомы - только и всего. Для "акул пера" это не пища.

Есть что-то противоестественное в желании обывателя читать в газетах о том, кто из знаменитостей с кем спит и что ест - но самое малое извращением представляется желание обо всем этом писать. И не надо говорить, что, мол, работа такая - работу каждый выбирает себе сам. Иногда в той же желтой прессе появляются обиженные статьи: артист, мол, избил журналиста при исполнении последним служебных обязанностей. На проверку всегда выясняется, какими конкретно были эти обязанности: залезть с камерой в роддом или в больничную палату, задать при всех интимный вопрос, сказать публично пакость. В цивилизованном мире на это есть законы о защите чести и достоинства, о нарушении приватности. У нас об этом пока можно лишь рассуждать, а на деле - разве что дать в морду. Иногда помогает, но чаще становится поводом для новой серии статеек.
Бессмысленно даже заикаться о нарушении приватности, когда человек мертв. Когда его некому защитить. Когда родные и близкие еще не оправились от шока и не очень соображают, кому и что следует говорить. И некому хлопнуть дверью перед носом у наглеца, твердо сказать "нет" в телефонную трубку. Или просто послать по матери.
Летов, при жизни почти не дававший акулам желанной пищи, стал пищей сразу после смерти. Не помогло даже то, что смерть его не была ни мистической, ни скандальной. Достаточно оказалось ее внезапности. Ну и, конечно, того, что фигурой Летов все-таки был незаурядной.

Музыкальная пресса вела себя по-людски - опубликовала некрологи или эссе, где речь шла о творчестве, о музыке, о вкладе Летова в искусство и чьи-то отдельные жизни. Никто и не помыслил сводить какие-то застарелые счеты или копаться в интимных подробностях. Водораздел прошел по внутреннему пониманию сути профессии: доносить до читателя мысль, информацию - или кормить обывателя жареным. "Читатель ждет" и "пипл хавает" - это разный подход. Cлишком многие путают журналистов и акул, но отличие в том, что журналистам, наблюдающим творящиеся ныне вокруг Летова акульи пляски, очень хочется пойти и помыться.
Вот кому-то из акул смерть показалась слишком скучной - и появляется заметка о том, что Летов на самом деле умирал в мучениях. Вот кто-то лезет с вопросами к Наталье и сладострастно описывает ее слезы. Вот кто-то интервьюирует и фотографирует престарелого отца, снимает его монолог на видео и вывешивает в Интернет. В расход идет и Сергей Летов, которого, в его 51 год, корреспондент называет "Сережей". А вот - извольте полюбоваться: "Перед смертью Егор составил список срочных дел: купить мыла, постирать штаны и помыться... Публикуем уникальный документ". Откуда? Зачем? Вопросов о совести и порядочности я не задаю - это слова не из акульего лексикона.
За минувшую неделю из этой смерти они выжали, кажется, все возможное. Описали похороны, варьируя число посетивших и название кладбища. Рассказали о каких-то локальных стихийных фанатских сборищах. Взяли интервью у музыкантов, которые либо не поняли, с кем и зачем общаются, либо не погнушались такого рода самопиаром. Нагнали конспирологии ("музыкант Т. не исключает возможности, что за смертью Летова стояли интересы звукозаписывающих компаний") и обеспечили себе плацдарм для второй серии игрищ ("точная причина смерти Егора Летова станет известна через месяц"). Под раздачу попала даже Земфира: весть о смерти Летова застала ее на московской премьере фильма Литвиновой. В другое время эта премьера стала бы самостоятельным инфоповодом дюжины статей, но стоит ли мелочиться, коли в сети пришла крупная рыба? Стало быть, заголовки гласят: "Земфира посвятила фильм памяти Летова", а описания выражений лиц девушки и ее режиссера и подсчеты времени, которое она провела/проплакала в гримерке, наличествуют в ассортименте. Земфира на самом деле была расстроена - она выросла на этих песнях, да и мероприятие, видимо, отменить было никак нельзя. Упрекнуть ее не в чем. Да и не о ней, в общем, речь.
Сейчас любая статья о Летове будет расценена как попытка еще одной акулы вовремя схватить кусок мяса. Поэтому мне бы хотелось попросить коллег-журналистов: давайте пока помолчим. Даже если очень хочется сказать о Летове что-то важное и серьезное - помолчим, хорошо? Чтобы нас не приняли за акул.

Екатерина БОРИСОВА