MY CHEMICAL ROMANCE  Марш несогласных

Был день, когда телевизоры всего мира показывали одно и то же: горели и рушились небоскребы, дым и пепел закрывали солнце, а ветер разносил пыль привычной жизни. Дело было в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года. Через неделю после конца света братья Джерард и Майки Уэй (Gerard & Mikey Way) решили собрать собственную группу. Пять лет спустя странные события происходили уже в Лондоне. Потупив взоры, люди в черных балахонах шагали в ногу по центральным улицам. На головы их были накинуты капюшоны, лица скрыты. Прохожие удивленно оборачивались, известные фотографы свешивались с балконов. 22 августа 2006 года маршировали вовсе не религиозные фанатики, это был не ход скорбящих по принцессе Диане, и даже не парад пленных бойцов Ирландской Республиканской Армии. Таким апокалиптичным образом поклонники My Chemical Romance известили мир о грядущем выходе третьего студийного альбома группы - "The Black Parade". Но самые удивительные вещи можно было наблюдать 13 июня в Москве. Сказать что стадион "Лужники" был забит до отказа, было бы изрядным преувеличением. И это удивляет. Концерт MCR должен был стать своего рода экзаменом для столичных слушателей на предмет чуткости к тенденциям в современной музыке. Не так часто американские группы на пике своей популярности приезжают в Москву.

Характерный визг возвещает о появлении на сцене музыкантов группы... Esthetic Education. Глаза мои не видели, чтобы разогревающую группу так здорово встречали. Обычно, хорошо, если публика дипломатично помалкивает, а группа позволяет себе обреченно шутить, как например ГДР, выступление которых перед Placebo сопровождалось посекундным обратным отчетом, как на Байконуре. Но Луи Франк до такого не опускается. Он выходит с таким видом, словно это его концерт, сходу обещая прибрать к рукам наши сердца. Взгляд стеклянный и направлен куда-то поверх толпы. Луи выступает перед космосом, перед самим собой, перед историей рок-н-ролла. Он франт времен московской олимпиады, он воплощение глэма и диско одновременно. Кошачья пластика, удар с правой ноги не хуже, чем у Макса Покровского. Не менее эффектен клавишник Дмитрий Шуров, который достойно смотрелся бы в составе любой западной группы из арт-рок пантеона 70-х, настолько естественен он на сцене, артистичен, независим. Шуров играет, а не подыгрывает. Остальные музыканты держатся чуть более отрешенно, сохраняя некий баланс сил. Намекая, мы, мол, не театральная труппа, мы музыку играем, мы делом заняты. В этот вечер отчетливо было видно, что Esthetic Education уже не только успешный клубный проект, но и группа, которая может и умеет держать стадион.

Задолго до вышеописанных событий, когда только открылись двери, в зале было светло и просторно, и только самые стойкие бойцы занимали места поближе к сцене, каждый желающий имел возможность походить по рядам, разглядывая публику. Первым делом бросается в глаза девушка с книжкой. В каком возрасте запоем читают Эдгара Алана По? Именно эта возрастная категория стала целевой для организаторов. Несмотря на сомнительный слоган "лучшая эмо-группа", украшавший большинство афиш, эмо-киды присутствовали весьма ограниченным контингентом. А был привычный девичник, какой видим на концерте почти любой группы, активно продвигаемой молодежными музыкальными телеканалами. Те, кто рассчитывали подивиться на парад розовых фриков остались разочарованы.

Надменные плевки в сторону эмо давно считаются признаком хорошего тона в высшем музыкальном обществе, что, вообще говоря, уже поднадоело. Давайте договоримся, что эмо - вполне строгий жанр, ответвление от американской хардкор-панк сцены 80-х, просуществовавший весьма недолго. И нынешние MCR и Fall Out Boy имеет ровно столько же отношения к эмо, сколько нью-рэйв к рэйву - то есть никакого. Здесь получилось как с готами: формирование внешних атрибутов субкультуры опережает музыкальную часть на две головы. Готы элементарно называют готикой все, что им нравится, не задумываюсь ни на секунду о границах жанров. Что впрочем, естественно, люди слушают музыку, а не жанры, если только не совсем с ума сошли.

Но вот все приготовления закончены, и в ноль часов ноль минут, если верить лишенному стрелок циферблату на "бочке", на сцену выходит группа во главе с Джерардом, который представляется: "We are The Black Parade", - что сразу производит впечатление. Группа создавая альбом, сотворила настолько сильный образ, что может использовать его вместо названия. Можете ли вы себе представить, чтобы, например, Джеймс Хетфилд (James Hetfield) сказал: "Привет, мы Ride The Lightning!"? И Фрэд Дерст (Fred Durst), думаю, никогда не скажет: "Здорово, мы Chocolate Starfish And The Hot Dog Flavoured Water!". Это потому что ни Metallica, ни Limp Bizkit никогда не мыслили концептуально. А попсовенькая панк-рок группа, которая и на свет-то божий вчера родилась - мыслит.

Поэтому и проходного материала у них нет, любая песня - если не хит, то по крайне мере выдержана в стиле. "Dead!" задает настроение концерту, вроде обычный калифорнийский панк (сама группа из Нью-Джерси, но это уже неважно), и в тоже время есть в исполнении этой песни что-то от мюзикла. Джерард в театральном гриме сошел бы за мертвеца, если бы не бешеная мимика. "The Sharpest Lives" - главный гвоздь программы вбивается в гроб для сомневающихся с дикой энергией панка. Фрэнк олицетворяет мои представления о том, как должен вести себя на сцене ритм-гитарист. Он предельно динамичен, забравшись на "прострелы" играет там лежа на животе, он плюется - ловит плевок левой рукой, но успевает взять нужный аккорд. На костяшках пальцев у Фрэнка (Frank Iero)смахивающая на блатную татуировка "Halloween". Майки держится более аристократично, вполне мог бы играть в Franz Ferdinand. "Welcome to the Black Parade" - зал запевает самостоятельно, тексты с "The Black Parade" знают почти наизусть. Пусть боковые трибуны уныло пустуют и на "камчатке" светятся проплешины, зато передовая сдает экзамен на "отлично". "House of Wolves" - пожалуй, самая тяжелая песня, теряется из-за нечеткого и, как выяснится после концерта, излишне грязного звука. Простенькая "Teenagers" напоминает, что весь мир - театр, и люди в нем - марионетки. Ближе к концу играют "Famous Last Words", которую ребята считают наиболее значимой в плане текста. Три песни на бис и Джерард, похоже, вполне искренне благодарит Москву за прием, впрочем, не будучи в силах воздержаться от обсценной лексики: "Spasibo, matherfuckers!". По мере того как пустел зал, становилось заметно, что танцпол усеян значками, сорванными с одежды в толкотне.

My Chemical Romance и их поклонники - это черный парад людей, несогласных с тем, что поп-музыка должна быть пошлой и медленной, марш несогласных с тем, что панк обязан вонять и плохо звучать.