О музыкальных наклонностях жителей города Глупова (Включая суперхит "Недопоротые")

Во времена правления присланного из Курляндии пьяного градоначальника Е.Белдосова по кличке "Банан", имевшим в голове змеевик, в Глупове начали твориться неслыханные доселе вещи. Когда на каждом углу стали продаваться газеты с фото угрожающе огромных сисек и их алчных обладательниц, когда из каждого ларька с водкой стали слышны звуки обнаглевшего Шуры Синего, когда отменили худсоветы, в умах глуповцев случилось полное смятение. Поддерживамая высокой дланью нравственность и остаточные понятия о приличии рухнули, булькнув, на прощание, в отхожую яму. Глуповцы почувствовали полную свободу, а с ней тоску. Они вдруг поняли, что можно делать все, хотя что именно им делать, они не знали. Выход был найден в принявшем угрожающие масштабы распитии горькой.
К времени, о котором идет речь, относится и возникновение нового городского уклада, в результате которого праотцовский Глупов был разделен на два суверенных Глупова: Верхний Глупов и Нижний Глупов. В Верхнем Глупове жили промоутеры, продюсеры, го-мо-сек-су-а-лис-ты, генеральные директора, ведущие журналисты, шлюхи дорогостоящие, главы администраций, бандиты и руководитель пресс-службы. В Нижнем - все остальные: челядь, дворовые, смерды, технические интеллигентишки и туркменбаши, все вместе звавшиеся электоратом.
Одуревшие от горькой и обрушившейся независимости от сограждан глуповцы нашли себе неожиданную отдушину. Место курилок, стояний в очередях и разговоров о Важном заняла обвальная заинтересованность в Музыке. Казалось, что весь Глупов больше ничем не занимался (в сущности, так оно и было), как... Слушал музыку 24 часа в сутки. Смотрел музыку по телевизору. Читал о ней в особых реестрах, составляшихся на основе некоего тайного уложения, и называвшихся мудрено: чартами, которые затем публиковались в местном печатном органе "Глуповский Проходимец". Разглядывал ее с огромных щитов с изображением напомаженных женоподобных мужчин и изрядно засаленных женщин. А затем часами обсуждал при встречах увиденное и услышанное. Вскоре и сами глуповцы с горя запели, о чем могли.
О глуповских песнях и прежде ходили легенды. У немчуры, так у той даже водилась пословица: "Если только дуры не могут сочинить суперхит, то откуда у русских их песни?" Тут должно заметить, что с некой поры в Глупове совершеннейшим образом исчезли всяческие музыкальные навыки, понятия о стихосложении и появился "суперхит": понятие настолько неизъяснимое, что даже сами глуповцы не могли растолковать, что же это такое, предпочитая с загадочным видом отвечать: "Умом суперхит не понять!" Единственным дошедшим до нас литературным описанием суперхита служат путевые заметки заезжего купчишки Христопродавцева (чьи фамильные корни по отцовской линии уходили куда-то за черту оседлости), напечатанных в срамном журнале "Viz" потехи ради...
"...Довелось мне, будучи проездом в местных дебрях на предмет выгодного обмена одних книжек на другие, слышать, и отдегустировать, традишинал нэйшнл суперхит "Дура" в исполнении некой начинающей легендарной группы из Нижнего Глупова, коим местные аборигены очень гордились. В прежние годы предметом национальной гордости был суперхит, в котором пелось о том, как "мы пред врагом не спустили". Затем проблема спускания как-то сама собой отпала, хронологически совпав с дележем городского скарба и всплывшими последствиями чрезмерных возлияний горькой. Тогда глуповцы принялись гордиться тем, что ихние гулящие девки гуляли по рукам от Харбина аж до самого до Амстердаму. (Самим же глуповцам ражие девки были без надобности, так как в Глупове всего боле любили старую помещицу Салтычиху, которую завсегда показывали по телевизору аккурат под Новый Год.)
...Шли годы лютого суверенитета, и подросшие дети глуповцев, не познавшие рейсшины и логарифмической линейки, рассудительно порешили: "Пусть работает конь!" И все как один устремились стяжать себе славу на ниве шоу-бизнеса. Стяжание достигалось путем играния в группе, каковое занятие глуповцы почитали за высшую и единственную форму искусства - никакие другие за оное не признавались.
Т.н. "музыку", которой глуповские отроки и отрочицы поганили эфир, и музыкой-то назвать вовсе не поварачивается язык, ибо не музыка то была, а один сплошной "суперхит". Кто изобрел "суперхит", ныне есть тайна, покрытая с веками толстым слоем гуано, но играли его все глуповские музыканты мал-мала меньше, те, что вслед за ними, а также те, кто только намеревался сделаться "суперзвездами", после того, как будут снесены на погост и те и другие. Порождались суперхиты - так они звали свои вирши - у глуповцев каким-то необъяснимым способом. Суперхитом суперхит становился задолго до того, как его доводилось услышать кому-то из глуповцев, а то и вовсе задолго до записи на магнитный носитель. (Для этого носители снабжались желтым винкелем: "Achtung, schweinen! Superhit "Dura" vnutri!") Затем суперхит наконец-то могли услышать благодарные глуповцы и сиволапые мужланы из окрестных деревень. В особый час суперхит раздавался из единственного во всем городе радио - передвижную армейскую радиостанцию удалось добыть, когда карательная экспедиция глуповцев ходила воевать чухонца. Стоит ли говорить, с какой гордостью относились к ней глуповцы, полюбовно называя его "нашим радио"!
Гонялся тот суперхит по ихнему радио столь обильно, столь усердно, что отличить одних суперзвезд от других, старых от новых, было делом неслыханным. (На это отваживался только городской сумсашедший, звавший себя критиком Померанцевым и утверждавший, что может один отличить ми от фадиеза.) От того сделался суперхит со-ци-аль-ным яв-ле-ни-ем, ибо расписывать его пустотелые музыкальные формы рука не поднимается, да и слышали его все раз этак тыщу.
Свой суперхит у Шуры Синего был уже давно. Был такой и у нестареющей, несмотря ни на что, помещицы Салтычихи и несчитаной вереницы ее прихлебателей. (Это был некросуперхит, мрачноватая элегия "Ах, какой был покойник!") И вот, наконец, появился такой и у глуповских деток. Стоит ли говорить, что суперхит народился где-то в недрах ихнего радио!
Игрался суперхит на электрогитарках, подключенных к "комбику", у кого он был, или попросту в линию. Все пять задействованных в создании суперхита комбинации пальцев левой руки разучивались на репетициях в клубе "Красный Химик" или находились в самоучителе игры на электрогитаре, купленном в магазине "Аккорд". У кого находилась "квакушка", тот слыл эстетом и был благословляем музкритиком Померанцевым. Таких слов, как "сочинительство" или того пуще "творчество" в Глупове не знали.
В услышанном мною суперхите пелось о невиданной доселе плотской утехе: "Свои семь оргазмов получил - давно бы мной занялся!" Сколь не силился я постичь сие, но где же сей проныра раздобыл свои "семь оргазмов", понять так и не смог. Зачарованный, я стоял и слушал, и открыл для себя поразительно неожиданные рифмы: "Пиво кончилось - оно не кончается, всегда так получается... Хочешь встать, но стены качаются и свет выключается", или такой качественный скачок ума, как "мне твои запарки - как во рту со дна заварка, мне твои запреты - на вокзале туалеты". Последнее оказалось до нельзя кстати. Помочившись на все 8 рублей, я незамедлительно ринулся к ближайшей лавке, где и приобрел суперхит, который затем с немалой выгодой уступил в Лондоне хозяйке магазина смешных ужасов.
На купленном CD обнаружилось, к вящему моему удивлению, еще 11 суперхитов, до жути похожих друг на друга. На них бряцали, бренчали, лабали, фузили, чесали, жали подчас на педальку, и даже дули в трубу в одном месте. Творческая разница между суперхитом #1, или, скажем, #3, и суперхитом #8 заключалась лишь в темпе, в котором он был сыгран. Отличить творческий успех "подающих надежды" от отпечатка в этом самом творчестве мириад уже отподававших все надежды "рокенрольщиков" под силу лишь дактилоскопической экспертизе.
На поверку же "рок-н-ролл" и вовсе оказался сугубым шансоном для рестораций, ряженым в рок-кафтан, а-ля половой в "Русском Бистро". Слова, поданные сальным голосом певички, которая явно собиралась покорять столицы, свидетельствовали о таком перенапряжении поэтического дара, что не выдержал бы и латекс, надутый пухлыми подростковыми губками. Кроме того, в тембре голоса отчетливо проглядывало слоновье желание потоптать яйца, отложенные в салтычихином гнезде одной кукушкой, прилетевшей в Глупов на прокорм из голодного Башкыртырстана. Наиболее же четкое представление об услышанном дает отрывок из современного переложения басни Крылова "Квартет" авторства Вячеслава Пьецуха: "Вы шансонье, как не рядитесь, в рок-музыканты не годитесь!"
Но главное! Главное заключалось в том, что глуповская молодежь согласно кивала в ответ - видно, пелось в той песне о чем-то для них понятном и близком.
Под конец прослушивания и вовсе приключился подлинный конфуз - в заднюю часть носителя были помещены "2 скандальных ремикса", скандальность которых заключалась в намеке на затаившуюся в недрах ансамбля го-мо-сек-су-а-ль-ность, ставшую в последние годы, однако, отнюдь не скандальным, а непременным атрибутом жизни в Глупове, и аусвайсом в "звездную рейхсканцелярию". В каждой слободе стало модно держать своего го-мо-сек-су-а-лис-та, пусть даже и в единственном числе. Тех же, у кого не было своего го-мо-сек-су-а-лис-та, почитали за третий сорт. Так вот, те горемыки го-мо-сек-су-а-лис-та себе выписывали, и он за умеренную мзду записывал скандальный gay remix.
Уже покидая Глупов, на глаза мне попалась рецензия критика Померанцева на мой суперхит. Привожу ее здесь без ремарок и купирования - ни цинизма для, но во имя утверждения жизни на земле. "...Молодая нижнеглуповская группа "Палата Люкс" ворвалась на большую сцену ярко и шумно: с песней "Дура" - лихой, экспрессивной, немного циничной, но страшно жизнеутверждающей - и снятым на нее презабавным клипом. Дебютантов заметили все. И замерли в ожидании и предвкушении: что-то будет дальше?"...